— 372 —
Здѣст, было господство тѣхъ «темныхъ мужей», Которыхъ фонъ-Гуттенъ ославилъ.
И въ еррдневѣкбвомъ канканѣ монахъ Съ монахиней здѣсь изощрялись; И Менцелемъ к&льнекимъ, Гохстратеномъ, здѣсь Доносды ехидно писались.
• Здѣсь многое множество книгъ и людей Пожары костровъ уносили, При чемъ раздавался церковный трезвонь, И «Кирье элейсонъ» гнусили.
Здѣсь глупость и злоба открыто, какъ псы, По улицамъ бѣгали блудно; Ихъ родъ, по слѣпой къ иновѣрцамъ враждѣ, Узнать и доселѣ нетрудно.
Но чтб я увидѣлъ? Во мракѣ ночномъ Встаетъ, озаряясь луною, Фигура колосса, какъ дьяволъ черна— То кёльнскій соборъ предо мною.
Бастиліей духа онъ долженъ былъ стать, И думалъ коварный сынъ Рима: «Навѣрно зачахнетъ нѣмецкая мысль, Тюрьмой колоссальной тѣснима».
Но Лютеръ припіелъ, и сказалъ онъ свое Великое «Стойте!»—и скоро Работу пришлось 'прекратить; съ этихъ поръ Не стало ужъ больше собора.
Его неоконченность радуетъ насъ: Нашли въ ней себѣ оправданье И памятникъ вѣчный германская мощь, И съ ней—протестантства призванье.
О, жалкій и глупый—соборный Совѣтъ! Рукою безеильной вы мните Все-жъ старую крѣпость достроить, за трудъ Поконченный взяться хотите!
Безумье! Пусть вашъ колокольчикъ въ цорквахъ Звенитъ себѣ, сколько угодно, Пусть вамъ подаянье даетъ еретикъ И даже еврей—все безплодно!
Пусть въ пользу собора великій Францъ Листъ
Концерты даетъ; пусть любезно