Если новый Государь осмотрительно исполняетъ въ своихъ дѣйствіяхъ все, высказанное мною выше, то на него начинаютъ смотрѣть, какъ на Государя наслѣдственнаго, и власть его въ самомъ скоромъ времени становится даже прочнѣе, чѣмъ если бы она предварительно весьма долго принадлежала его династіи. Это происходитъ отъ того, что за новымъ Государемъ всегда слѣдятъ пристальнѣе, нежели за Государемъ наслѣдственнымъ и если образъ его дѣйствій признается справедливымъ и достойнымъ, то это привязываетъ къ нему гораздо большее число лицъ, нежели древность династіи; ибо люди обыкновенно придаютъ гораздо бо́льшую цѣну настоящему, нежели прошедшему, и когда существующій порядокъ ихъ удовлетворяетъ, они имъ наслаждаются, не заботясь ни о чемъ другомъ. При этомъ подданные бываютъ обыкновенно расположены охранять и защищать своего Государя, подъ условіемъ только, чтобы онъ не измѣнялъ себѣ.
Государь, самъ достигнувшій власти, обыкновенно пользуется двойною славою, — во первыхъ за основаніе новаго Государства и во вторыхъ за его упроченіе, если онъ ввелъ хорошіе законы, учредилъ организованное войско, заключилъ выгодные союзы и преподалъ своимъ подданнымъ хорошіе примѣры; точно также двойнымъ стыдомъ покрывается наслѣдственный Государь, если онъ, рожденный для престола, по недостатку мудрости потеряетъ унаслѣдованное государство.
Если разсматривать дѣйствія различныхъ итальянскихъ Государей, потерявшихъ въ недавнее время свои государства, какъ наприм. король Неаполитанскій, герцогъ Миланскій и другіе, то всѣхъ ихъ можно прежде всего упрекнуть въ одной общей всѣмъ имъ ошибкѣ, въ неимѣніи достаточнаго числа войска, о чемъ я уже говорилъ подробно. Потомъ ихъ можно обвинить въ томъ, что они навлекли на себя ненависть народа, а тѣ изъ нихъ, къ ко-
