|
133. Гора Чистилища (см. 124—126, прим.).
136. «Ессе! turbo Dominicae indignationis egredietur, et tempestas erumpens super caput impiorum veniet.» Vulg Jerem. ХХІІІ, 19.
142. «И такъ въ основѣ этого дивнаго разсказа объ Улиссѣ лежитъ порицаніе человѣческаго высокомѣрія, тѣхъ хитросплетеній ума, той изобрѣтательности и предпріимчивости, которыя устремляютъ дѣятельность человѣка за предѣлы возможнаго: такъ то что уже Горацій въ третьей Одѣ Второй Книги изобразилъ намъ мореплаваніе вообще какъ-дерзкое нарушеніе воли боговъ. Потому Улисса, какъ онъ выведенъ здѣсь, можно сравнить съ древними Титанами или Кентаврами, дерзнувшими на брань съ самыми богами, или съ знаменитымъ Фаустомъ среднихъ вѣковъ, который для того, что бы утолить жажду къ познаніямъ и удовольствіямъ, осмѣлился пожертвовать и жизнію и вѣчнымъ блаженствомъ. — Кромѣ того, повѣствованіе о гибели Улисса имѣетъ тѣсную связь и съ самою мѣстностію Divina Commedia. Гора, отъ которой возсталъ вихрь, погубившій корабль Улиссовъ, есть гора Чистилища. Къ этой цѣли Данте не могъ привести Улисса безъ того, чтобы нѣкоторымъ образомъ не нарушить единства плана своей поэмы, а еще болѣе потому, что этимъ совершенно опроверглась бы идея о недосягаемости цѣли, лежащей внѣ предѣловъ силъ человѣческихъ. Слѣдственно прекраснымъ этимъ эпизодомъ поэтъ заранѣе приготовляетъ читателя къ скорому переходу во второй отдѣлъ замогильнаго міра — Чистилище.» Каннегиссеръ.
