97 Она, воздвигши Лючію…
Рекла: «Твой вѣрный ждётъ тебя въ слезахъ,
И я отсель его тебѣ ввѣряю.»
100 И Лючія, жестокосердыхъ врагъ,
Подвнгшись, мнѣ вѣщала тамъ, гдѣ вѣчно
Съ Рахилью древней возсѣжу въ лучахъ:
103 «О Беатриче, гимнъ Творцу сердечный!
Спаси того, кто такъ тебя любилъ,
Что для тебя сталъ чуждъ толпѣ безпечной.
106 Не слышишь ли, какъ плачъ его унылъ?
Не зришь ли смерть, съ которой онъ сразился
Въ рѣкѣ, предъ ней же океанъ безъ силъ?»
109 Никто такъ быстро въ мірѣ не стремился
Отъ гибели, иль къ выгодамъ своимъ,
Какъ мой полётъ отъ словъ тѣхъ ускорился
112 Съ скамьи блаженной къ пропастямъ земнымъ —
Ты далъ мнѣ вѣру мудрыми словами,
И честь тебѣ и тѣмъ кто внемлетъ имъ!»
115 Потомъ, сказавъ мнѣ это, со слёзами
Взоръ лучезарный возвела горѣ,
И я потёкъ быстрѣйшими стопами.
118 И, какъ желала, прибылъ къ той порѣ,
Когда сей звѣрь пресѣкъ въ пустынномъ полѣ
Твой краткій путь къ прекрасной той горѣ.
97. Лючія (отъ lux, свѣтъ), какъ мученица католической церкви, призывается на помощь тѣми, которые страждутъ тѣлесными очами. Это, кажется заставило Данте избрать её предпочтительно для той роли, которую она играетъ въ его поэмѣ. Объ ней упоминается въ Чист. IX, 55, и Раѣ, XXVII, 137.
102. Рахиль есть символъ жизни созерцательной (Чист. XXVII, 100—108), какъ сестра ея, Лія, — жизни дѣятельной. — Весьма глубокомысленно помѣщаетъ Данте ученіе божественное (Беатриче) возлѣ Рахили, вѣчно-погруженной въ созерцаніе неизрѣченнаго Блага. Ландино.
104—105. Любовію къ Беатриче Портинари Данте возвысился надъ толпою, съ одной стороны, предавшись поэзіи, съ другой — изучая богословіе, которое олицетворяетъ собою Беатриче.
