262 - Д. Л. Цордовцевъ -
' - <
даже дѣтей, и до пятИ'Сотъ женщинъ. Пустыня эта была въ сущности не пустыня, а только уединенная колонія, маленькое теократическое, но въ сущности демократическое государство, не знавшее ни войнъ, ни рекрутчины, ни начальства. Начальство они были сами. А кто заслуживалъ между ними наибблыпаго ува-жѳнія, тому они охотно и съ любовью повиновались. Дѣлить имъ было нечего:—у нихъ все было общее. Да и дѣлить было не изъ чего: ихъ уединенная, дѣйствительно прекрасная «мати пустыня» была маленькая землица, буквально «текущая медомъ и Илекомъ». У нихъ было обширное хозяйство. Обширныя дѣвственныя степи, которыхъ отъ сотворенія міра не касалась ни соха, ни плугъ и по которымъ только разгуливали стада робкихъ сайгаковъ, — степи эти, прародительницы нынѣшней «самарской житницы», родили имъ золотую пшеницу самъ-сто. Озера и рѣки Иргиза давали имъ въ изобиліи рыбу. По землямъ ихъ паслись цѣлыя стада круп-наго и мелкаго скота. Это былъ дѣйствительно рай.
Всѣ скитники работали на общину. Но это была такая легкая, такая благодарная работа.
Были въ скитахъ и такія радости жизни, которыя возможны только тамъ, «въ мірѣ»... Гдѣ молодость, вдоровье — тамъ и любовь,—иначе жизнь была бы не полная.
Три года прожилъ Кравковъ въ скитахъ и чувствовалъ, что въ душу его сошелъ миръ: — тѣ глубокія раны, которыя онъ но-силъ въ сердцѣ—зажили. Отъ всего прежняго остались только ти-хія, дорогія воспоминанія, а все острое, жгучее — точно подернулось дымкою дали, смягчилось въ своей рѣзкости и жгучести...
«Ученый морякъ, капитанъ-лейтенантъ, поклонникъ Руссо, съ тихою улыбкою думалъ онъ иногда:—а теперь раскольникъ скит-никъ... А побылъ бы Руссо въ моей шкурѣ — въ шкурѣ бѣднаго россійскаго дворянина, тогда бы онъ понялъ, чтб такое скитъ для русскаго, чтб такое «пустыня» для затравленнаго эвѣря»...
И сидя на берегу Калача—такъ называлось озеро, надъ которымъ разселились скиты—онъ закидывалъ въ воду удочку и тихо подтягивалъ молодымъ инокамъ, Герасиму и Савватію Персид-скимъ, которые пѣли Одинъ изъ любимыхъ скитниками «противо-церковныхъ стиховъ»:
Кто Бога боится, тотъ въ церковь не ходить, Съ попами-дьякани хлѣбъ-сожи не водить, Еъ Богу съ покаянье жъ часто нрибѣгаетъ И властей-начадьства знать оовсѣиъ не внаетъ.
Озеро раздѣляло мужской скитъ отъ женскаго, который былъ красиво расположенъ по ту сторону. Скитницы въ это время мочили у берега ленъ и, слушая, какъ поютъ «братья», съ своей
стороны голосисто запѣвали: