Соціалистъ прошлаго вѣка ---
271
— Нише Симбирска и выше Саратова... Въ Иргивскихъ скитахъ.
— А! въ скитасъ!—Такъ вы раскольникъ?—Вотъ что!—дворя-нинъ—и раскольникъ! Ребиидеръ пожалъ плечами.
— Нѣтъ... я не раскольникъ... Я только нахожу сомнѣнія въ разсужденіи церковныхъ—не почитаю не только духовенство, но и церковь...
— О! Ребиндеръ всталъ.—Даже церковь?
— Да... И то, что попы называютъ таинствами — я не признаю...
— Что же вы признаете?
— Евангеліѳ и правду...
— 01 улыбнулся вельможа: — я не православный — въ вашей религіи я не сил онъ... Я лучше попрошу его преосвященство переговорить съ вами & семь предметѣ... Прощайте!
— Можете увести его, обратился онъ къ стоявшимъ у порога съ ружьями солдатамъ.
Кравковъ, горько улыбнувшись, вышелъ.
«Прежде къ Пилату, шепталъ онъ: — а теперь, видно, къ Аннѣ и Каіафѣ поведутъ... Ходи, Кравковъ, ходи... Вотъ тебѣ и свѣтъ широкій, вотъ тебѣ и фіолетоьыя моря!..»
На другой день Кравкова вели по улицамъ Нижняго какъ простого арестанта. И передъ нимъ и за нимъ шли два солдата съ ружьями. Передъ его главами открывалась красивая панорама Волги и далекаго Заволжья. Онъ вспомнилъ, какъ давно когда-то, еще м&льчикомъ, онъ былъ въ Нижнемъ съ отцомъ, и эта далекая панорама поразила его юное воображеніе. Неужели же можно добраться туда, въ эту недосягаемую даль? думалось ему тогда. А въ такія ли дали, послѣ, забрасывала его судьба!—Такіяли панорамы развертывались передъ его изумленными очами, когда корабль его носило по океанамъ!.. А теперь... вонь куда занесло его утлую ладью...
Кравкова ввели къ архіерею. Горькое чувство шевелилось въ душѣ арестанта.
— Приблизися, сынъ мой, тихо сказалъ архіерей, опершись тучнымъ тѣломъ на аналой, на которомъ лежали крестъ и раскрытое евангеліе, и заплывшими жиромъ глазками осматривая съ ногъ до головы интереснаго арестанта.
Кравковъ не двигался. Губы его судорожно передергивались.
— Подойди, сынъ мой, повторилъ епископъ, возвышая голосъ.
— Зачѣмъ?—Что мнѣ тутъ дѣлать? произнесъ арестантъ.
— Сотвори крестное знаменіе и поцѣлуй крестъ и слово Спасителя твоего.
— Для чего!.. Я не хочу этимъ играть... Я много цѣловалъ
его, я его слезами обливалъ...