58
М. И. Сухомдиновъ
При умѣньи Пушкина защищать свою независимость и при нежѳланіи государя отталкивать отъ себя писателя, въ которомъ всѣ видѣли славу Россіи, можно было бы ожидать, что Пушкина минуютъ многія изъ тѣхъ неввгодъ, который выпадаютъ на долю авторовъ, обязаиныхъ представлять свои сочиненія въ обыкновенную ценвуру. Но дѣйствительность не всегда соотвѣтствуетъ ожи-даніямъ и надеждамъ. Пушкинъ имѣлъ полное основаніе полагатьг что покончилъ всѣ свои счеты съ цензур нымъ вѣдомствомъ, но-окавалось, что онъ ошибался въ этомъ отношеніи. Воля государя освободила его отъ всякой другой цензуры, кромѣ царской, а между тѣмъ послѣдовало распоряженіе о томъ, что Пушкинъ долженъ всѣ-свои сочиненія представлять въ цензуру. Во исполненіе высочайше утвержденнаго положенія правительствующаго сената, с.-петер-бургскій военный генералъ-губернаторъ предписалъ оберъ-полицей-мейстеру, 16-го августа 1828 года: «извѣстнаго стихотворца Александра Пушкина обяэать подпискою, дабы онъ впредь никаких!» сочиненій, безъ пропуска и одобренія оныхъ цензурою, не осмѣ-ливался выпускать въ публику, подъ опасеніямъ строгаго по 8а-конамъ взысканія». Постановленіе правительствующаго сената по-слѣдовало по дѣлу кандидата московскаго университета Леополь-дова, преданнаго суду за найденные у него свозмутительные стихи сочиненій Александра Пушкина и сдѣланіе на нихъ надписи, что-они на 14-е декабря 1825 года». Въ докладѣ сената говорится: «Пушкинъ отвѣтствовалъ, что стихи сіи были написаны имъ гораздо йрежде произшествія 14-го декабря, помѣщены въ элегіи Андрей Шенье и явно относятся къ французской революціи, въ коей Шенье погибъ. Далѣе, изъясняя, что въ семь отрывкѣ поэтъ говорить о взятіи бастиліи, о клятвѣ (іи ^еи йе роште, о перене-сеніи тѣлъ славныхъ изгнанниковъ въ пантеонъ, о побѣдѣ револю-ціонныхъ идей, о торжественномъ провозглашеніи равенства, объ-уничтоженіи царей, Пушкинъ заключаетъ вопросомъ: что же тутъ-общаго съ несчастнымъ бунтомъ 14-го декабря, уничтоженныиъ тремя выстрѣлами картечи и взятіемъ подъ стражу всѣхъ заговорщиковъ? > Главный источникъ недоразумѣній, со всѣми ихъ печальными послѣдствіями, заключался въ томъ, что Пушкинъ не могъ непосредственно обращаться къ своему высокому критику и цензору. Неи8бѣжнымъ посредникомъ оставался постоянно генѳралъ-адъ-ютантъ Бенкендорфъ, шефъ жандармовъ и главный начальник?» грознаго нѣкогда Третьяго Отдѣленія собственной его величества канцеляріи. Александръ Христофоровичъ Бенкендорфъ, по отзыву его современниковъ, быль человѣкъ добрый, но совершенно равнодушный къ просвѣщенію и не питавшій ни малѣйшаго сочув-ствія къ литературѣ. При кажущейся мягкости пріемовъ, онъ относился, въ сущности, весьма жестко и недоброжелательно къ
литературному міру, не щадя и цензурнаго вѣдомства.