группу полуправныхъ людей, когда перестанутъ оффиціально считать ихъ вѣру суевѣріемъ, глумиться надъ ихъ обычаями, вѣроятнѣе всего получатся тѣ-же результаты, что и въ Сѣверной Америкѣ.
Когда прекратится у насъ преслѣдованіе еврейской народности, то у нея останется два элемента сцѣпленія: религія и языкъ. Что касается религіи, то не подлежитъ сомнѣнію, что еврей, получившій высшее и даже только среднее образованіе, какъ общее почти правило, становится безразличнымъ къ вопросамъ своей вѣры. Сплошь и рядомъ онъ становится человѣкомъ даже совершенно невѣрующимъ, атеистомъ; исключенія только подтверждаютъ общее правило.
Что относится до необразованныхъ евреевъ, то я позволю себѣ привести здѣсь слѣдующія строки изъ извѣстнаго собранія статей М. Г. Моргулиса (Вопросы еврейской жизни. С.-Петербургъ 1889 г.): «Кто знаетъ хорошо евреевъ, знаетъ также и то, что самый ортодоксальный еврей, который въ своемъ скученномъ гнѣздѣ играетъ даже роль охранителя правовѣрнаго еврейства, въ другомъ мѣстѣ, куда онъ на время переѣзжаетъ, въ самой Россіи, позволяетъ себѣ такія нарушенія правилъ вѣры, за которыя онъ дома готовъ былъ-бы наложить высшую мѣру наказанія. При скученной жизни среди людей, которые искони соблюдаютъ одно и то же, рутинная традиція становится молчаливо обязательною въ силу стадной приверженности къ выработаннымъ привычкамъ посягательство на которыя составляетъ какъ-бы неуваженіе, ко всему стаду, въ особенности, когда это стадо постоянно осаждается непріятелемъ и цѣпляется за свои привычки, какъ за единственный якорь спасенія въ борьбѣ съ окружающею опасностью. Но если члены того-же стада, волею неожиданныхъ обстоятельствъ, бываютъ поставлены въ новыя условія, они, не чувствуя гнета среды, охотно принимаютъ болѣе свободныя правила жизни, какъ новое, болѣе сподручное руководство. То-же будетъ и съ самыми ортодоксальными евреями, если они будутъ поставлены въ совершенно иныя условія жизни»… (Стр. 578—579 названнаго изданія).
