И Николай любил этого[1] человека и потому понимал его.
Принимая в управление именье, Николай сразу, без ошибки, по какому-то дару прозрения назначал бурмистра, старосту, выборного, тех самых людей, которые были бы выбраны самими мужиками, если бы они могли выбирать, и начальники его никогда не переменялись.
Прежде чем исследовать химические свойства навоза, прежде чем вдаваться в «дебет и кредет» (как он любил насмешливо говорить), он узнавал количество скота у крестьян и увеличивал это количество всеми возможными средствами.[2]
Ленивых, развратных и слабых крестьян он одинаково преследовал и старался[3] изгонять из общества.[4] При посевах и уборке сенов и хлебов он совершенно одинаково следил за своими и мужицкими полями.
Семьи крестьян он поддерживал в самых больших размерах, не позволяя делиться.[5]Он одинаково не позволял себе утруждать или казнить человека, потому что ему этого так хотелось, как и облегчать и награждать человека, потому что в этом состояло его личное желание. Он не умел бы сказать, в чем состояло это мерило того, что должно и не должно, но мерило это в его душе было твердо и непоколебимо.
Он любил народ и его быт, и потому он понял и усвоил себе тот единственный путь и прием хозяйства, который приносил хорошие результаты.[6]
- ↑ Зачеркнуто: мужика
- ↑ Зач.: Мироедов, эксплуатирующих бедных, и
- ↑ Зач.: исправлять или
- ↑ Зач.: руководясь при этом только требованиями всего общества.
- ↑ Зач.: В мелочные подробности хозяйства он не входил; не любил посевов дорогих хлебов, не любил мастеровых дорогого производства: всё было просто; поля засевались обыкновенными хлебами и луга скашивались во-время. Как благоразумный извощик ⟨понимая, что конь его⟩ не нуждается в чувствах нежности для того, чтобы ⟨хорошо возить, задает ему корму вволю⟩ холить ⟨кормить⟩ свою лошадь, так и Nicolas делал добро своим мужикам, зная, что они принесут ему наибольшую пользу только в той форме, которая им была естественна и привычна. Если он отказывал своей жене облегчить работу того или другого, если он сам себе не позволял никогда вмешиваться в дела крестьян, то происходило это от того, что форма, в которой ведено было хозяйство, была барщина и, следовательно, облегчая одного, он утруждал других. Вместо зач. надписан рукой Толстого текст, кончая словами: в его душе было твердо и непоколебимо.
- ↑ Зач.: но он счел бы за мечтателя того, кто сказал бы ему, что он добродетельный помещик, заботящийся о благе своих подданных. «Избави господи», говорил он Пьеру, хотевшему внушать ему добродетель, «мне чорт