Во время войны шутливые письма продолжались; например: «в письме ваша милость напомянул о болезни моей подагре, будто начало свое оная восприяла от излишества венусовой утехи, о чем я подлинно доношу, что та болезнь случилась мне от многопьянства. У меня отъ пьянства въ ногахъ, а у Мусина на лицѣ. Но тое болезнь, кроме отца нашего и пастыря (Зотова) лечить некому. [201]
Дмитрий Ростовскій. После обедни к нему подошли два человека, не старые, но с бородами и сказали ему: «Владыко святой, как ты велишь? велят нам по указу государеву бороды брить, а мы готовы головы наши за бороды положить, лучше нам пусть отсекутся наши головы, чем бороды обреются». Изумленный митрополит не нашелся, что вдруг отвечать им от писания, спросил: «Что отростет — голова ли отсеченная, или борода бритая?» Те, помолчавши, отвечали: «борода отростетъ, а голова нет». — «Так вам лучше не пощадить бороды, которая десять раз обритая отростет, чем потерять голову, которая, раз отсеченная, уже не отростет никогда, разве в общее воскресение». [27]
Ученый тонкій, честный.
Умеръ 28 Октября 1709 [года] 58 лѣтъ. Положили въ гробъ его черновые рукописи под голову и подо все тело по его завещанию. [29]
Іовъ Новгородскій. Мощи Оптинскія хозяинъ [?]
Задержалъ раскольниковъ, жестокъ. [325]
«Помню, писал [Дмитрий Ростовский], что в нашей Малороссийской стороне трудно сыскать Библию славянскую, и редко кто из духовенства знает порядок историй библейских, что когда происходило: для того я бы хотел издать здесь краткую исторію Библіи, книжицу не очень большую, чтоб всякий мог дешево купить». [28—29] Раскольники.
Мазепа. В 1707 году приносят письмо Меньшикова к полковнику Танскому. Мазепа, прочтя письмо, вскочил в бешенстве. «Может ли быть большее поругание моей особе? — кричал гетман, — всякий день князь Александр Данилович со мною видится и, не сказавши мне ни слова, ордонансы людям регименту моего посылает! Я его какъ пса разстрѣляю. Боже мой! ты видишь мою обиду и уничижение. Помози мнѣ, Господи».
Взявши письмо [Станислава Лещинского] из рук Орлика, гетман испугался, письмо выпало из рук его. Долго сидел, задумавшись; наконец сказал Орлику: Посылать ли это письмо к царскому величеству или нет? Завтра посоветуемся, а теперь ступай домой. Помолись за меня, да яко же хощет устроит вещь, может ты угоднѣе,[1] потому что ты по христианству живешь. Богъ знаетъ, что я не для себя делаю, а для васъ всех и женъ и дѣтей ваших». [295—296]
Дмитрій и Михайло Голицыны. Михаилъ—рыцарь. Известен рассказ, что когда однажды Петр предложил Голицыну самому назначить
- ↑ В подлиннике после слова: угоднѣе написано: А. С. Вошковъ [Вольский?] и
