Цѣлый день этотъ, особенно занятой пріѣздомъ матери, разговорами съ ней,[1] Удашевъ совершенно неожиданно и не кстати въ серединѣ разговоровъ, постороннихъ мыслей вдругъ слышалъ нѣжный и густой голосъ, говорившій: «ваша матушка про своего, а я про своего сына», и вмѣстѣ съ голосомъ и словами передъ воображеніемъ[2] Удашева являлись[3] глубокіе глаза и полный, крѣпкій станъ, и легкія, быстрыя граціозныя движенія, тщетно удерживаемая улыбка,[4] и онъ цѣлый день былъ какъ не свой, а потерянный. Какъ только онъ оставался одинъ, самъ съ собой, голосъ этотъ пѣлъ эти простыя слова, и[5] Удашеву становилось на душѣ радостно, и онъ улыбался чему то. Когда онъ задумывался о томъ, что бишь ему нынче дѣлать, что предстоитъ пріятнаго или тяжелаго въ этотъ день, онъ находилъ въ своей душѣ[6] воспоминаніе о Карениной, которую онъ видѣлъ одну минуту.
«Отчего же мнѣ не поѣхать къ[7] Облонскимъ?» вдругъ пришло ему въ голову въ серединѣ 3-го акта, въ самую торжественную минуту драмы.
Онъ всталъ и пошелъ черезъ ноги 1-го ряда.[8] Выйдя изъ театра, онъ взялъ извощика и поѣхалъ къ Облонскимъ. Но войдя въ сѣни, на него вдругъ нашелъ страхъ неловкости, сомнѣніе, чего онъ никогда еще въ жизни не испытывалъ. «Не поздно ли? Не странно ли будетъ, что я войду? Что сказать, если и войду? И зачѣмъ я пріѣхалъ?»
Увидавъ въ передней лакея Щербацкихъ, сомнѣніе его еще болѣе усилилось.[9] Онъ рѣшилъ, что не взойдетъ, и придумалъ предлогъ предполагаемаго обѣда. Онъ доставалъ бумажникъ, чтобы написать два слова Облонскому, когда вдругъ какая то странная сила потянула его взглядъ кверху, и онъ увидалъ[10] съ косами на головѣ легкимъ, граціознымъ шагомъ шедшую гдѣ то въ вышинѣ женщину. И это была она. Она наклонила голову.[11] Онъ понялъ, что войти къ Облонскимъ
- ↑ Зачеркнуто: Вронской
- ↑ Зач.: Вронскаго
- ↑ Зач.: ⟨таинственные, прелестные⟩ ясные и добрые
- ↑ Зач.: кривая, нѣсколько на бокъ, но прелестная, тихая и свѣтлая
- ↑ Зач.: Вронской чувствовалъ, какъ счастіемъ наполнялось его сердце.
- ↑ Зач.: только одинъ этотъ голосъ, эти глаза, весь этотъ образъ. И изъ самой глубины его души смотрѣли на него эти глаза. Они были тамъ, въ глубинѣ его души.
- ↑ Зач.: Алабинымъ
- ↑ Зач.: — Куда вы, Вронскій? — Ахъ, я совсѣмъ забылъ одну вещь, — сказалъ онъ, радостно улыбаясь. — Мнѣ и нельзя было быть нынче въ театрѣ, — и онъ поѣхалъ къ ⟨Алабину⟩ Облонскому.
- ↑ Зач.: и онъ вслухъ говорилъ самъ съ собою,
- ↑ Зач.: въ одномъ сѣромъ платьѣ
- ↑ Зач.: для него. И этотъ поклонъ ея головы, когда она проходила, была первая радость, которую онъ получилъ въ этотъ день. И онъ, переговоривъ съ Степаномъ Аркадьичемъ, неловко и странно уѣхалъ домой.
