Свою исторію Вѣра Ефремовна разсказала такъ, что она кончила акушерскіе курсы, сошлась съ партіей Народовольцевъ, прочла капиталъ Маркса и рѣшила, что она должна работать для революцiи. Сначала шло все хорошо: писали прокламацiи, пропагандировали на фабрикѣ, но потомъ схватили одну и начали всѣхъ брать. И вотъ ее приговорили къ ссылкѣ.
Нехлюдовъ спросилъ про дѣвушку съ бараньими глазами. Вѣра Ефремовна разсказала, что это дочь генерала, давно уже принадлежитъ къ революціонной партіи. Сама мало понимаетъ, но больше по сочувствію къ взятымъ. Всегда помогала, а сама попалась за то, что, переѣхавъ только наканунѣ, остановилась въ конспиративной квартирѣ. А въ ночь пришли съ обыскомъ, была типографія тайная. Рѣшили защищаться, потушили огонь и стали уничтожать улики. Полицейскіе ворвались, и тотъ, кто не пускалъ, выстрѣлилъ и ранилъ смертельно одного. Когда стали допрашивать, кто стрѣлялъ, она сказала: «Я!» И такъ и осталось. И теперь идетъ въ каторгу.
— Альтруистическая, хорошая личность... — сказала Вѣра Ефремовна. — Ну-съ, вашу протежэ просили перевести къ намъ?
— Я просилъ, нельзя.
— Ну такъ послѣ, на этапѣ.
Разговоръ ихъ былъ прерванъ смотрителемъ, который, вернувшись въ контору, изъ которой онъ выходилъ, объявилъ, что свиданіе кончилось и надо расходиться. Нехлюдовъ хотѣлъ встать, но Вѣра Ефремовна удержала его.
— Погодите еще, не сейчасъ, — сказала она улыбаясь и стала передавать ему еще другой планъ для облегченія участи Масловой: перевести ее въ сидѣлки въ госпиталь.
— Господа, пора, пора, выходите, — говорилъ смотритель.
Но посѣтители и заключенные все не уходили. Требованія смотрителя только вызывали въ нихъ особенное оживленіе. Многіе встали и, прощаясь, говорили стоя, нѣкоторые плакали. Особенно трогательна была мать съ сыномъ. Молодой человѣкъ все вертѣлъ бумажку, и лицо казалось злымъ — такъ велики были усилія, которыя онъ дѣлалъ, чтобы не заразиться чувствомъ матери. Мать же, прощавшаяся уже съ нимъ совсѣмъ, лежала на его плечѣ и рыдала безъ слезъ. Дѣвушка съ бараньими глазами, — Нехлюдовъ невольно слѣдилъ за ней, — простилась съ высокимъ молодымъ человѣкомъ, похожимъ на нее, и подошла къ рыдающей матери, обняла ее и что то успокоительно говорила ей. Старикъ въ синихъ очкахъ стоя держалъ за руку свою дочь, кивалъ головой на то, что она говорила. Молодые влюбленные встали и держались за руки, молча глядя другъ другу въ глаза. Нехлюдовъ простился съ Вѣрой Ефремовной и отошелъ къ двери. Высокій молодой человѣкъ, братъ дѣвушки съ бараньими глазами, которую смотритель называлъ Марьей Павловной, подошелъ къ Нехлюдову.
