Да, разумеется, нельзя.
А так оставаться тоже ужасно.
Знаешь что? Ведь я нынче дала rendez-vous у тебя Каренину — Виктору Ивановичу. Он сейчас придет.
Ах, зачем ты позвала его нынче. Мне не до гостей, а сказать всё свое унижение ему, чужому человеку...
Он тебе меньше чужой, чем кто бы то ни было. Может быть, он тебе чужой, но ты-то ему не чужая...
Перестань, глупости. Если бы это и было, то raison de plus[1] не говорить ему.
Говори, не говори, он знает. И он один из тех людей твердых, даже холодных, но таких, которые раз полюбили и полюбили той чистой...
Я прошу тебя не говорить мне про это. Мой муж может... одним словом: мне больше, чем когда-нибудь хочется, нужно быть безупречной перед мужем, а говорить про то, про что ты говоришь, слушать это мне стыдно, и я чувствую, что это дурно.
Ну, ты знаешь, что у меня на этот счет другое убеждение, что любовь и чистая никогда не может быть веч[ная], но envisagez ce dont j’ai parlé comme non avenu,[2] я просто предлагаю тебе обратиться к Каренину, как к вашему общему хорошему знакомому, товарищу и другу твоего мужа.
Обратиться в чем?
Просить его съездить сыскать Федю и привезти, если можно.
