914. 6922. Голд[енвейзер]. — Толстой показывал в этот день А. Б. Гольденвейзеру «маленькие, но замечательно изящно сделанные шахматы» из белого хлеба, подаренные больным — сумасшедшим, во время пребывания его у Чертковых (см. «Вблизи Толстого», 2, стр. 58). Шахматы эти хранятся в ГТМ.
915. 692. Николаева — Лариса Дмитриевна Николаева. См. прим, 771 и т. 57.
916. 6923. Мар[ья] А[лександровна]. — М. А. Шмидт.
917. 6925. Ходил, — Утром 26 июня Толстой ходил в деревню Ясная поляна повидаться с приехавшими в начале июня Н. Г. Сутковым, его сестрой Натальей Григорьевной Грековой и П. П. Картушиным, которые поселились у яснополянской крестьянки вдовы Анисьи Копыловой и работали на нее. (См. прим. 943 и 958.) Толстой, не застав их, возвратился домой. Об этом см. Гольденвейзер, «Вблизи Толстого», 2, стр. 59, 63 и 65.
918. 6926. «О сумашествии» и начал писать но не кончил. — Подразумевается статья «О безумии».
919. 6927—28. Соня опять возбуждена, — Возбуждение С. А. Толстой возникло после того как она прочла запись Толстого в Дневнике от 20 июня: «Хочу попытаться сознательно бороться с Соней добром, любовью». См. прим. 875. В своих неопубликованных записках, предоставленных ею редакции, Варвара Михайловна Феокритова пишет: «Вечером она [С. А. Толстая] пришла к нам, где мы с Сашей [А. Л. Толстой] сидели и писали на машинках, и начала рассказывать и жаловаться опять на Льва Николаевича... «Я сегодня просила его показать мне последний дневник, — продолжала она, — и говорю: Дай мне! Что тебе? Успокой мое сердце!.. — И как раз нашла, что он про меня написал: «надо бороться с любовью с Соней». Чтò же я — злодейка, что ли, что он должен бороться со мной! Да чтò со мной бороться? Чтò я делаю? Ну, скажите, Варвара Михайловна, чтò это значит бороться? Что я черкеса держу, так я леса моих сыновей охраняю, землю. Он говорит, чтоб я крестьянам отдала, я не могу этого сделать, это моим детям. За чтò же я буду отнимать у них и давать бог знает кому? У меня двадцать три внука! Это он нарочно написал, ведь я-то понимаю. Ох, как его слава губит! Это нарочно, чтобы сказать, что он был несчастным, что я его мучила, что он терпел от меня. Я знаю, для чего; но ведь я тоже пишу и описываю все... эти дни... все мои страдания... А Чертков всё увез, всё отнял и будет печатать эти дневники».... Вошел Лев Николаевич. Она побежала к нему и опять стала выговаривать за слова («бороться с Соней». Лев Николаевич, объясняя эти слова, говорил, что он всячески