Толстому: «Что касается, выпишете, жаловаться на жизнь людям нельзя, так богу нужно, вы этим самым словом обманываете себя и меня вместе... Надо улучшать жизнь, все силы потребить на это и улучшить жизнь, а то такая жизнь через несколько время совершенно невозможна будет». Просил книг. На конверте помета Толстого: Ожидает книг. Революционер.
1908 г. Мая 8. Я. П.
Сейчас получил очень огорчившее меня известие, милый Николай Васильевич, о том, что Молочников, о к[отор]ом я писал Вам, присужден к заключению в крепости на год.
Не могу высказать, до какой степени это взволновало меня. Не могу понять того, что делается в головах и, главное, сердцах людей, занимающихся составлением таких приговоров. Жалею, что Вы отговорили меня от защиты. Я, разумеется, не защищал бы, а постарался бы обратиться к голосу совести тех несчастных людей, которые делают такие дела. Можно ли что-нибудь сделать теперь? Очень, очень благодарю вас за присланное.
До свиданья.
1908. 8 мая.
Черновое.
Очень сожалею, милый Николай Васильевич, что вы отговорили меня1 от возможности — не защищать — а высказать в глаза этим... (предоставляю вам вставить приличествующие им названия) в судебн[ом] каком-то мерзком место, к[оторые] приговори[ли] Молочникова к году крепости.
Во мне в 80 лет и при моих взглядах поднимается трудно удерживаемое негодование и даже злоба против этих жалких существ, что же должны производить такие приговоры на молодежь, лишенную всяких верований в убеждений?
Научите, пожалуйста, что можно сделать, чтобы спасти Мол[очникова] из рук этих... и нет ли случая высказать им всё заслуживаемое ими презрение и отвращение всех живых людей?
Очень благодарен и за первую и за 2-ую присылку.2
