Такъ о немъ толковали въ народѣ;
Но — красавецъ, богачъ, фантазеръ,
Женскихъ, пылкихъ сердецъ милый воръ,
Онъ, на зло молодежи, былъ въ модѣ
У вдовицъ, — у большихъ мастерицъ
Прикрывать ложью то, что́ зовутъ въ свѣтѣ тайною, —
А Донъ-Педро, владѣя удачей случайною,
Не щадилъ ни знакомства, ни лицъ…
Что-то дѣвственное и вакхальное,
То мгновенныя вспышки зарницъ
Изъ-подъ длинныхъ, какъ стрѣлы, рѣсницъ,
То порывъ, то улыбка печальная, —
Все, что́ было отъ грубыхъ страстей
Далеко, какъ отъ хрипа воздушное пѣніе,
Все, что́ было въ Гитанѣ и блескъ и затмѣніе,
Не давало ему спать ночей…
И, конечно, Донъ-Педро влюбился,
Какъ влюблялись сатиры, когда
Имъ на свѣтѣ была череда
Ликовать (врядъ ли свѣтъ измѣнился!)…
Онъ добился свиданія съ ней
И увлекъ ее… (домъ ея не былъ съ перилами),
Так о нём толковали в народе;
Но — красавец, богач, фантазер,
Женских, пылких сердец милый вор,
Он, на зло молодежи, был в моде
У вдовиц, — у больших мастериц
Прикрывать ложью то, что зовут в свете тайною, —
А Дон-Педро, владея удачей случайною,
Не щадил ни знакомства, ни лиц…
Что-то девственное и вакхальное,
То мгновенные вспышки зарниц
Из-под длинных, как стрелы, ресниц,
То порыв, то улыбка печальная, —
Всё, что было от грубых страстей
Далеко, как от хрипа воздушное пение,
Всё, что было в Гитане и блеск и затмение,
Не давало ему спать ночей…
И, конечно, Дон-Педро влюбился,
Как влюблялись сатиры, когда
Им на свете была череда
Ликовать (вряд ли свет изменился!)…
Он добился свидания с ней
И увлек ее… (дом её не был с перилами),
