эпитетъ: скаредная, и радостно плещетъ въ своемъ шумномъ ручейкѣ.
Возникаетъ ли, вслѣдствіе распространяющагося круга вольнонаемной дѣятельности, вопросъ объ измѣненіи паспортной системы, во избѣжаніе разныхъ неурядицъ, вмѣсто того чтобъ обсудить дѣло со всѣхъ сторонъ, литераторъ восклицаетъ: „Помилуйте! Къ чему это? это вздоръ! это все пустяки!“ Заходитъ ли рѣчь о штрафахъ за порубки и потравы, безъ чего земледѣліе было бы окончательно невозможно при новомъ порядкѣ вещей, у литератора уже готова фраза: „Эхъ господа! lаissez раsser, lаissez fаire!“ Это напоминаетъ тѣхъ мужиковъ, которые говорятъ помѣщику: „Помилуйте батюшка! На что намъ новое положеніе! Мы вашей милости будемъ работать, какъ работали. Какіе намъ уроки?“ — Какъ? По старому? Стало-быть, и число дней, и подводы по старому? „Нѣтъ, кормилецъ! Какіе подводы и дни? Это по новому, а ужь работа — по старому.“ Зайдетъ ли рѣчь о важности изученія древнихъ изящныхъ произведеній, и тутъ раздается голосъ: „По чистотѣ формъ и новыя не уступятъ старымъ (тутъ и Пушкинъ пригодится), а по ширинѣ идей новыя созданія превосходятъ старыя. Что касается гибкости и стройности мышленія, то этого результата можно, съ меньшимъ усиліемъ, достичь и другими путями. “Что ужь тутъ значитъ ширина идей, одному Богу извѣстно, а на дѣлѣ это выходитъ мочальный хвостъ, который, для назиданія, прицѣпляютъ къ произведенію. Этотъ мочальный хвостъ литературы потянулся у насъ по всѣмъ отраслямъ искусства и даже жизни. Мы ничего знать не хотимъ. Намъ давай поучительную музыку, таковую же поэзію, живопись, скульптуру, – словомъ все поучительное. Одна хореографія отстала. Не думаю, чтобы новѣйшій канканъ былъ особенно поучителенъ.... Виноватъ, виноватъ! Вотъ непростительный промахъ. Къ канкану-то, напротивъ, и сводятся всѣ современныя искусства, съ тою разницей, что всѣ остальные обязаны говорить о томъ, чего не слѣдуетъ дѣлать, а канканъ въ очію показываетъ что именно требуется. Гоньба за мочальнымъ хвостомъ производится до того усердно и добросовѣстно, что въ драмѣ, въ статуѣ, въ картинѣ, нѣтъ уже ни драмы ни статуи, ни картины, а торжествуетъ одинъ мочальный хвостъ съ кислымъ запахомъ рогожи.
