норѣчія, столь знакомаго деревенскимъ старожиламъ, главный пріемъ котораго заключается въ просьбѣ дегтю при желаніи получить овса. Волей-неволей я имѣлъ возможность съ извѣстныхъ сторонъ познакомиться съ личностью Семена; но одно обстоятельство дорисовало его прошлымъ лѣтомъ окончательно.
Въ продолженіе нѣсколькихъ дней меня не было дома. По возвращеніи моемъ, прикащикъ объявилъ слѣдующее:
Дней пять тому назадъ рабочіе возили съ коннаго двора удобреніе. У молодаго малаго, Ивана, за отлучкой одного изъ рабочихъ, были двѣ подводы, изъ которыхъ одна съ молодою лошадью. Эту подводу, для уравненія труда, рабочимъ приходилось накладывать сообща. Послѣ завтрака, когда они снова принялись за дѣло, и очередь дошла до общей подводы, общими усиліями накидали ее верхомъ. Иванъ нашелъ нужнымъ сказать: „довольно“. Игривая молодежь, отвѣчая со смѣхомъ, что желаетъ испробовать силу и досужество лошади, продолжала подкидывать вилку за вилкой. Иванъ настоятельно требовалъ, чтобъ они отстали, говоря, что за лошадь отвѣчаетъ онъ. Смѣхъ пуще — и вилка за вилкой! Иванъ принялся гоняться за проказниками, перевернувъ вилы желѣзными зубцами къ себѣ и стараясь хватить обидчиковъ деревянною рукояткой. Одни убѣгаютъ, другіе въ это время подбавляютъ клади на возъ. Иванъ вышелъ изъ себя. На этотъ разъ убѣгающимъ оказался Филиппъ. Иванъ не вытерпѣлъ и верхомъ пустилъ въ него рукояткой. Тяжесть желѣзныхъ зубцовъ заставила вилы описать на воздухѣ параболу, и втыкаясь въ землю, одинъ изъ зубцовъ случайно вонзился убѣгавшему Филиппу въ правую ступню, немного ниже подъема.
Совершенно потерявшійся Иванъ подбѣжалъ и выхватилъ вилу, а не менѣе испуганный Филиппъ, при видѣ крови, брызнувшей ключомъ, крикнулъ: „Что ты со мной сдѣлалъ, разбойникъ? Ты меня зарѣзалъ,“ и ударомъ кулака въ лицо сшибъ съ ногъ своего противника.
— Гдѣ же теперь Филиппъ?
— Лежитъ въ рабочей избѣ.
Я тотчасъ же отправился въ рабочую, и нашелъ Филиппa сидѣвшимъ на лавкѣ.
— Покажи ногу. Рана, повидимому, была не опасна; остріе не повредило
