Когда я впервые познакомился съ домомъ, составляющимъ предметъ настоящаго разсказа, то при этомъ не произошло ничего такого, что, по общепринятому повѣрью, неизбѣжно происходитъ тамъ, гдѣ въ дѣло бываетъ замѣшана чертовщина. Я увидѣлъ этоть домъ днемъ при солнечномъ освѣщеніи. Не было ни вѣтра, ни дождя, ни молніи, ни грома, — ни одно ужасающее или необычайное обстоятельство не содѣйствовало возвышенію произведеннаго имъ эффекта. Мало того, я пришелъ къ нему прямо со станціи желѣзной дороги, отъ которой онъ отстоялъ не болѣе какъ на милю, такъ что, готовясь войти въ него и оглянувшись на пройденный мною путь, я могъ видѣть товарный поѣздъ, плавно катившій вдоль насыпи среди долины. Я не хочу этимъ сказать, чтобы все было буднично до пошлости, потому что не думаю, чтобы на свѣтѣ что либо могло быть такимъ — развѣ только для пошлыхъ людей — но я осмѣливаюсь утверждать, что домъ этотъ могъ и всякому другому въ любое ясное осеннее утро представиться такимъ же, какимъ онъ представился мнѣ.
Попалъ же я въ него воть какими судьбами.
Я ѣхаль изъ сѣверныхъ графствъ, по направленію къ Лондону, намѣреваясь остановиться на пути и осмотрѣть вышеупомяну-
