уже не могъ разрыть твердаго основанія, положеннаго поэтами Сициліи и Тосканы: онъ могъ только достроить зданіе, по данному плану, и отличаться отдѣлкою. Не взирая на то, пышная терцина не могла замѣнить ритма знатоку Древности, знаменитому поклоннику Музъ: Петрарка на Латинскомъ языкѣ писалъ не только эклоги и посланія, но и Эпопею. Даже пѣвецъ Декамерона не хотѣлъ сочинить своей эпитафіи на природномъ языкѣ, не хотѣлъ Итальянскимъ стихомъ сказать, что милая Поэзія была его умственнымъ занятіемъ (studium fuit alma роësis).
Языкъ Французскій, происходящій отъ нарѣчія Сѣверной Франціи — languе d'oui — еще гораздо менѣе другихъ романскихъ языковъ могъ обходиться безъ рифмы, ибо онъ устройствомъ своимъ болѣе всѣхъ противится самымъ простымъ метрамъ.
Но рифма завоевала и языки Сѣвера, кои всѣ, кромѣ Польскаго, весьма способны ко всѣмъ Меандрическимъ извивамъ метровъ? И тамъ нечего было противопоставить соблазнительному нововведенію, идолу Юга, ибо Сѣверъ никогда не слыхалъ о древнемъ ритмѣ, и не могъ бы уразумѣть его плѣнительныхъ таинствъ, открываемыхъ только на высокой степени просвѣщенія! Увидимъ, какъ Сѣверъ впослѣдствіи поступилъ и еще нынѣ поступаетъ съ рифмою.
Обратимся къ древней Руси. Здѣсь, въ отношеніи къ рифмѣ, представляется нѣчто замѣчательное.
