Подали свѣчи. Чертокуцкій долго не зналъ, садиться или не садиться ему за вистъ. Но какъ Гг. офицеры начали приглашать, то ему показалось очень не согласно съ правилами общежитія отказаться. Онъ присѣлъ. Нечувствительно очутился передъ нимъ стаканъ съ пуншемъ, который онъ позабывшись въ туже минуту выпилъ. Сыгравши два роберта, Черторуцкій опять нашелъ подъ рукою стаканъ съ пуншемъ, который тоже позабывшись выпилъ, сказавши напередъ: «пора, Господа, мнѣ домой, право пора.» Но опять присѣлъ и на вторую партію. Между тѣмъ разговоръ въ разныхъ углахъ комнаты принялъ совершенно частное направленіе. Играющіе въ вистъ были довольно молчаливы, но неигравшіе, сидѣвшіе на диванахъ въ сторонѣ, вели свой разговоръ. Въ одномъ углу Штабъ-Ротмистръ, подложивши себѣ подъ бокъ подушку, съ трубкою въ зубахъ разсказывалъ довольно свободно и плавно любовныя свои приключенія и овладѣлъ совершенно вниманіемъ собравшагося около него кружка. Одинъ чрезвычайно толстый помѣщикъ съ короткими руками, нѣсколько похожими на два выросшіе картофеля, слушалъ съ необыкновенно сладкою миною, и только по временамъ силился запустить коротенькую свою руку за широкую спину, чтобъ вытащить оттуда табакерку. Въ другомъ углу завязался довольно жаркой споръ о баталіонномъ ученіи, и Чертокуцкій, который въ это время уже вмѣсто дамы два раза сбросилъ валета, вмѣшивался вдругъ въ чужой разговоръ и кри-
