онъ узналъ, что это былъ собственный его носъ! При этомъ необыкновенномъ зрѣлищѣ, казалось ему, все переворотилось у него въ глазахъ; онъ чувствовалъ, что едва могъ стоять; но рѣшился во что бы ни стало ожидать его возвращенія въ карету, весь дрожа какъ въ лихорадкѣ. Чрезъ двѣ минуты носъ дѣйствительно вышелъ. Онъ былъ въ мундирѣ, шитомъ золотомъ, съ большимъ стоячимъ воротникомъ; на немъ были замшевые панталоны; при боку шпага. По шляпѣ съ плюмажемъ можно было заключить, что онъ считался въ рангѣ статскаго совѣтника. По всему замѣтно было, что онъ ѣхалъ куда нибудь съ визитомъ. Онъ поглядѣлъ на обе стороны, закричалъ кучеру: подавай! сѣлъ и уехалъ.
Бѣдный Ковалевъ чуть не сошолъ съ ума. Онъ не зналъ какъ и подумать о такомъ странномъ происшествіи. Какъ же можно въ самомъ дѣлѣ, чтобы носъ, который еще вчера былъ у него на лицѣ, не могъ ѣздить и ходить, — былъ въ мундирѣ! Онъ побѣжалъ за каретою, которая къ щастію проѣхала не далеко и остановилась передъ гостинымъ дворомъ. Онъ поспѣшилъ туда, пробрался сквозь рядъ нищихъ старухъ съ завязанными лицами и двумя отверстіями для глазъ, надъ которыми онъ прежде такъ смѣялся. Народу было не много. Ковалевъ чувствовалъ себя въ такомъ разстроенномъ состояніи, что ни на что не могъ рѣшиться, и искалъ глазами этого господина но всѣмъ угламъ. Наконецъ увидѣлъ его стоявшаго передъ лавкою . Носъ спряталъ совершенно лице свое въ большой стоячій воротникъ, и съ глубокимъ вниманіемъ разсматривалъ какіе-то товары.
