бищѣ открываютъ вѣко (крышу), жена, дѣти, всѣ родственники бросаются ко гробу, цѣлуютъ покойника въ лицо, съ воплями и рыданіями. Голошеніе продолжается. Если некому голосить въ семействѣ, приглашаютъ женщинъ и дѣвокъ изъ сосѣдей, и тѣ точно также исправно разыгрываютъ роль древнихъ плакальщицъ. Когда гробъ опущенъ въ могилу, насыпаютъ небольшой курганчикъ и въ головахъ ставятъ принесенный крестъ, а также горшокъ съ святымъ зельемъ. Въ заключеніе, тутъ же при гробѣ выпиваютъ по рюмкѣ вина и возвращаются домой. Здѣсь столъ или скамью, на которой лежалъ покойникъ, застилаютъ бѣлою скатертью, ставятъ воду и кладутъ утиральникъ, чтобы покойникъ могъ умываться. Никто къ этому не смѣетъ прикоснуться въ теченіе пяти — семи дней.
Въ домѣ уже приготовлена заупокойная тризна, на которую приглашаютъ всѣхъ родныхъ и ближайшихъ сосѣдей. Первую рюмку вина и первую ложку кушанья выливаютъ въ уголъ для покойника. Вообще весь обрядъ погребенія называютъ хаутыры. Собственно хаутуры означаетъ имѣть въ домѣ покойника. Отъ этого даже произошла пословица: «у одной хацѣ вяселье (свадьба), а у другой хаутыры (покойникъ)».
Спустя нѣкоторое время послѣ похоронъ, вмѣсто временнаго креста, поставленнаго въ день похоронъ, ставятъ большой деревянный крестъ, или кладутъ камень. Обрядъ этотъ называется прикладины и, разумѣется, сопровождается неизбѣжной выпивкой. Въ большей части Бѣлоруссіи, какъ равно въ Бѣлорусскихъ уѣздахъ Литовскаго полѣсья, кресты и камни ставятъ только надъ могилами мужчинъ; могилы же женщинъ не всегда обозначаются крестами, а только насыпными курганчиками, но зато гдѣ-нибудь при дорогѣ, на болотистомъ мѣстѣ или же на ручейкѣ, черезъ который проходитъ дорожка, кладутъ бревно или доску; на нихъ вырѣзаютъ крестъ, башмакъ или серпъ, на нѣкоторыхъ помѣчаютъ и годъ кончины. Этотъ обычай заставляетъ прохожаго совершить заупокойную молитву.
Черезъ годъ послѣ смерти совершаютъ поминки по умершемъ, называемыя радуница. Но подъ этимъ названіемъ извѣстны также общіе поминки, празднуемые во вторникъ на Ѳоминой недѣлѣ. Кромѣ того, поминовеніе умершихъ извѣстно подъ названіемъ дзядоу, о которыхъ мы уже говорили, и которые съ особенною торжественностью празднуются, преимущественно у католиковъ, 2 ноября.
Въ прежнее время, время крѣпостничества, важнымъ праздникомъ считались Дожинки, т. е. окончаніе жатвы. По окончаніи всѣхъ полевыхъ работъ, жители не только деревни, ближайшей къ господскому дому, но и всѣхъ другихъ деревень и поселковъ, принадлежавшихъ одному владѣльцу, являлись къ нему съ вѣнкомъ изъ ржи или другаго хлѣба, который послѣдній снятъ съ поля. Слѣдовало угощеніе, пляски, пѣсни. Владѣлецъ былъ милостивъ, крестьяне веселы, это былъ едва-ли не единственный день, когда бѣднымъ труженикамъ оказывалось сочувствіе и уваженіе. Дожинки, мѣстами, и теперь совершаются, но конечно обстановка уже совсѣмъ другая.
Изъ болѣе употребительныхъ плясокъ извѣстны въ Бѣлоруссіи Женицьба Цярешки и Мяцелица. Первая нелишена комизма и даже остроумія. Молодежь становится въ рядъ по одной сторонѣ, а дѣвушки и молодицы но другой. Избираютъ одну изъ женщинъ, ловкую и навострившуюся въ этой пляскѣ. Ее-то и называютъ свацьей-мацеръю. Она беретъ за руку одного изъ мужчинъ, ломаясь и приплясывая, нроходитъ съ нимъ но цѣлой линіи дѣвушекъ съ пѣснею:
Цярешка волочицца,
Яму жаницца хочецца.
Волочицца, выглядаиць,
Кого-то іонъ паймаиць?
Потомъ избираетъ одну изъ дѣвушекъ и отдаетъ ее своему кавалеру—они и становятся въ пары; между тѣмъ маць-свацья избираетъ другаго мужчину и послѣ разныхъ кривляній, при-
