подъ потолкомъ, вдѣлана была голова старца съ длинными сѣдыми волосами. Подвижная, съ глазами, принимавшими разныя выраженія, и главное говорящая на всѣхъ болѣе употребительныхъ языкахъ, голова эта понятно приводила въ недоумѣніе, восторгъ и въ то же время возбуждала страхъ. Іезуитъ, сопровождавшій посѣтителей музея, приглашалъ ихъ задавать, какіе имъ угодно и на какомъ угодно языкѣ, вопросы чудесной головѣ. Голова немедленно отвѣчала внятно, громко, логично, съ полнымъ знаніемъ обстоятельствъ и обстановки спрашивавшая, такъ что тотъ приходилъ просто въ ужасъ. Какова должна была быть вѣра въ мудрость и почти сверхъестественную силу іезуитовъ, когда никому не приходило на мысль, что за стѣною сидѣлъ опытный механикъ, приводившій въ движеніе глаза и все лицо головы и отвѣчавшій за нее. Всѣ вѣрили, никто не смѣлъ сомнѣваться, а если у кого и являлись подозрѣнія, тотъ не смѣлъ и пикнуть. Были и разные другіе оптическіе снаряды, которыхъ механизма никто не зналъ и съ помощью котораго показывались разные фокусы. Все, что составляло новость, чего въ Бѣлоруссіи нигдѣ нельзя было видѣть, все это вмѣщалъ іезуитскій музей. Былъ напр. большой китайскій билліардъ, составлявшiй въ то время большую рѣдкость; были разные музыкальные инструменты и т. п. Конечно, въ музеѣ были не одни только фокусы. Было довольно древняго оружія, разныхъ достопамятностей и рѣдкихъ произведеній искусства.
О великолѣпіи жилища іезуитовъ и ихъ учрежденій можно и теперь судить по сохранившимся зданіямъ, въ которыхъ нынѣ помѣщается военная гимназія. Разсказываютъ, что въ этихъ зданіяхъ, въ подвальныхъ этажахъ, для постороннихъ совершенно недоступныхъ, устроены были водочный, пивной и медоваренный заводы.
Нигдѣ не было такихъ старыхъ винъ, медовъ и водокъ, а также разныхъ наименованій настоекъ и наливокъ, какъ вообще въ іезуитскихъ коллегіумахъ и въ особенности въ Полоцкой академіи. Іезуиты славились своими изысканными блюдами, особеннымъ умѣньемъ приготовлять ветчину и копченую рыбу, кончеными двинскими циртами и многими другими произведеніями кулинарнаго искусства. Гостепріимство ихъ было извѣстно во всей странѣ:— но они не только угощали у себя дома, но еще дѣлились съ своими благодѣтелями и милостивцами, отправляя цѣлые караваны въ Крымъ Потемкину, въ Петербургъ Разумовскому, въ Витебскъ Чернышеву, потомъ Пассеку и наконецъ герцогу Виртембергскому.
Полоцкая іезуитская академія существовала восемь лѣтъ. Министръ духовныхъ дѣлъ и народнаго просвѣщенія князь Голицынъ не былъ благопріятелемъ іезуитовъ. По его докладу, въ которомъ іезуиты главнымъ образомъ обвинялись въ томъ, что совращали ввѣренное ихъ попеченію православное юношество въ римско-католическую вѣру, Императоръ Александръ I 13 марта 1820 года, повелѣлъ: «1) іезуитовъ, какъ забывшихъ священный долгъ не только благодарности, но и подданнической присяги, и потому недостойныхъ пользоваться покровительствомъ россійскихъ законовъ, выслать, подъ присмотромъ полиціи, за предѣлы государства и впредь ни подъ какимъ видомъ и наименованіемъ не впускать въ Россію; 2) Полоцкую іезуитскую академію и подвѣдомственныя ей училища упразднить». Разрѣшалось однако іезуитамъ, кои пожелаютъ вступить въ другой орденъ или въ бѣлое духовенство, а также находившимся въ искусѣ, не принявшимъ священническихъ степеней и изъявившимъ желаніе выйти изъ ордена, остаться въ предѣлахъ Россіи съ воспрещеніемъ имъ именоваться іезуитами и пользоваться привиллегіями сего ордена. Сравнительно немногіе остались, всѣ же прочіе отправлены были за границу.
Монастыри полиція окружала часовыми, потомъ читали іезуитамъ высочайшій указъ, опечатывали имущества, предоставляя каждому сохранить при себѣ собственныя вещи, выдавали на дорогу старшему іезуиту по 50, а младшему по 25 червонцевъ и затѣмъ на почтовыхъ отправляли на границу въ Радзивилловъ, а оттуда въ Австрію.
Много книгъ, особенно рѣдкихъ, изъ Полоцкой академіи пропало. Большая часть перевезена въ Петербургъ и Москву; небольшое число поступило въ Витебскую гимназію. Боль-
