Обиліе лѣсовъ и водъ снабжаетъ жителей во множествѣ дичью и рыбою разныхъ видовъ. Изъ дичи водятся глухари, куропатки, тетерева, рябчики, утки, бекасы, дупеля, дрофы и др. Изъ рыбъ извѣстны различныхъ сортовъ щуки, лещи, караси, окуни, плотва, налимы, угри, судаки, большущіе сомы; попадается даже форель, падуста и селява, но отличная видомъ и вкусомъ отъ прославленной трокской селявы.
Охота какъ на зайцевъ и птицъ, такъ въ особенности на дикаго звѣря (облавы), также какъ въ Литовскомъ полѣсьѣ, составляли любимое занятіе дворянства и въ Бѣлоруссіи. Пріемы тѣ же какъ и въ Литвѣ. Тѣ же приживальцы (резиденты), командующіе охотою, стрѣльцы, стаи собакъ и т. д. Конечно, теперь многимъ не до охоты, да и нѣтъ прежнихъ удобствъ. Крестьянъ нельзя согнать на охоту, съ зачетомъ имъ проведеннаго на охотѣ времени за барщину. Впрочемъ, охоты на дикаго звѣря и теперь совершаются такъ-же торжественно, хотя гораздо рѣже. Очевидецъ и конечно самъ охотникъ, бѣлоруссъ, почтенный генералъ Безъ-Корниловичъ, вотъ какъ описываетъ охоту въ Бѣлоруссіи, въ недавнее время (1855): «Если стрѣльцы донесутъ, что обошли лося, медвѣдя или нашли гнѣздо волковъ, тогда помѣщикъ даетъ знать сосѣдямъ, приглашая ихъ къ себѣ въ назначенный день на охоту: собираетъ стрѣльцовъ и крестьянъ. Охотники устраиваютъ облаву, размѣщая крестьянъ полукругомъ по дорогѣ или просѣкѣ; другой полукругъ занимаютъ стрѣльцы; стремянный ведетъ собакъ вокругъ отъѣзжаго поля и оттуда ихъ спускаетъ въ лѣсъ, чтобы гнали звѣря на охотниковъ; самъ верхомъ скачетъ за собаками, ободряя ихъ трубнымъ звукомъ. По особому лаю гончихъ, охотникъ узнаетъ, что собаки напали на слѣдъ звѣря, разставленные по дорогѣ крестьяне крикомъ и стукомъ принуждаютъ звѣря бѣжать въ ту сторону, гдѣ стоятъ стрѣльцы, которые ихъ убиваютъ. Всѣ убитые на облавѣ звѣри принадлежатъ хозяину».
Къ этому мы можемъ прибавить, что въ числѣ дворовыхъ людей и даже крестьянъ есть записные охотники, отличающіеся не только мѣткою стрѣльбою, но необыкновенною смѣлостью, находчивостью и удалью. Безъ всякихъ приготовленій, такой охотникъ, одинъ съ плохимъ, полуизломаннымъ ружьемъ да ножемъ за поясомъ, выслѣдитъ медвѣдя или другаго крупнаго звѣря, подпуститъ его къ себѣ на нѣсколько шаговъ и мѣткимъ выстрѣломъ положитъ на мѣстѣ. Есть и такіе молодцы, которые безъ ружья, съ ножемъ да сѣкирою бросаются на звѣря и одолѣваютъ его.
Рыбная ловля въ Минской губерніи составляетъ значительный промыселъ и доставляетъ большія выгоды. Въ другихъ губерніяхъ Бѣлорусскаго полѣсья тоже весьма значительная рыбная ловля неводами, бреднями, сѣтями, мережами и бучами. У прибрежныхъ жителей рѣкъ и озеръ рыболовство входитъ въ народные обычаи, соединяется съ извѣстною увѣковѣченною обрядностію и сопровождается весьма древними пѣснями.
Садоводство весьма распространено въ цѣломъ Бѣлорусскомъ полѣсьѣ. Положительно можно сказать, что нѣтъ ни одного помѣщичьяго имѣнія, въ которомъ бы не было фруктоваго сада. Много садовъ въ бѣлорусскихъ городахъ и мѣстечкахъ; но пріятнѣе то, что и многіе изъ крестьянъ имѣютъ небольшіе фруктовые садики. Въ началѣ нынѣшняго столѣтія, владѣлецъ имѣнія Дубровна и многихъ другихъ въ Оршанскомъ уѣздѣ Могилевской губерніи, князь Любомирскій, большой любитель и знатокъ садоводства, почти силою заставлялъ своихъ крестьянъ заводить сады. Много было ропота по этому поводу; но послѣдствія были самыя благопріятныя: садоводство развилось повсемѣстно въ имѣніяхъ князя, сдѣлалось необходимостью, породило подражателей и поддерживается до нашихъ дней. Есть много богатыхъ, отлично содержимыхъ оранжерей въ большихъ имѣніяхъ.
Извѣстно, что медъ былъ любимымъ напиткомъ, какъ въ Литвѣ, такъ и въ Бѣлоруссіи. Медовареніемъ занимались даже монастыри разныхъ орденовъ, но въ особенности іезуитскіе. Медъ іезуитскій славился повсюду. Поэтому и на пчеловодство было обращено особенное вниманіе. Пчеловодствомъ занимались не одни помѣщики, но и крестьяне. У зажиточнаго кресть-
