Пѣсни этого рода вы и теперь услышите въ окрестностяхъ Пинска, Турова и въ другихъ мѣстахъ Полѣсья.
Мы уже познакомили читателя съ большею частью здѣшнихъ обрядовъ; укажемъ еще на нѣкоторые, особенно выдающіеся.
Мы знаемъ, какое уваженіе питалъ первобытный человѣкъ къ камню. Значеніе камня, въ легендѣ, въ пѣснѣ, и до сихъ поръ еще живо у всѣхъ славянскихъ народовъ. Оно живетъ въ цѣлой Бѣлоруссіи и въ долинѣ Припети. Древнія преданія о камняхъ перепутались съ христiанскими легендами. Сказанія о превращеніяхъ въ камни, въ главныхъ основаніяхъ, повторяются въ разныхъ мѣстностяхъ одни и тѣ же. Такъ напр. въ Вилейскомъ уѣздѣ, недалеко отъ мѣстечка Курженца есть камень, называемый Гомсинъ. Преданіе говоритъ, что на этомъ мѣстѣ жилъ сапожникъ Гомсинъ. Народъ, проходя мимо ко всенощной, приглашалъ и его съ собою; но Гомсинъ отвѣчалъ, что если теперь наступаетъ великъ день, то онъ вмѣсто одной сошьетъ двѣ пары сапогъ. Когда же народъ возвращался изъ церкви, то на томъ мѣстѣ, гдѣ стояла хижина сапожника, лежалъ этотъ камень. Хижина и самъ Гомсинъ превратились въ камень, который съ этого времени и называется Гомсинъ.
Въ Пинскомъ полѣсьѣ существуетъ такого же рода легенда. Полѣшукъ въ первый день Свѣтлаго Христова Воскресенья запрягъ воловъ и началъ пахать землю, объясняя точно такъ же какъ Гомсинъ, что въ великъ день онъ вдвое больше вспашетъ поля. За это и онъ вмѣстѣ съ волами и сохой были превращены въ камни.
Такихъ разсказовъ о превращеніи въ камни очень много. Разсказывающіе убѣждены, что они видятъ на камняхъ человѣческія лица, животныхъ и т. д., слышатъ даже жалобные стоны, выходящіе изъ-подъ камней, прибавляя, что отцы и дѣды ихъ видѣли струившуюся кровь изъ камня. Къ поддержанію суевѣрныхъ мнѣній о превращеніи въ камни какъ людей, такъ и животныхъ, даже неодушевленныхъ предметовъ, много содѣйствуетъ то, что въ особенности въ Пинскомъ полѣсьѣ, въ болотахъ, на берегахъ рѣкъ и озеръ дѣйствительно много камней, имѣющихъ необыкновенныя формы, которымъ досужая фантазія придаетъ фантастическія уподобленія. Камни эти, дѣйствіемъ водъ, изборождены рытвинами, на другихъ образовались выпуклости, или глубокія впадины, нѣкоторые имѣютъ округленные выступы, что имъ придаетъ видъ головы. Все это тѣ же фетиши, которымъ первобытные люди придавали значеніе воплощенныхъ божествъ. Во многихъ мѣстахъ народъ безсознательно почитаетъ ихъ; извѣстно, что нѣкоторые камни скоблятъ, и образующійся отъ этого порошекъ служитъ лекарствомъ.
И теперь, когда въ полѣ замѣтятъ заломъ, или такъ называемую завитку во ржи, что конечно считается дѣломъ колдуна или чаровника, если и не самого чорта, то приглашаютъ священника, чтобы онъ выдернулъ завитку и совершилъ молебствіе. Вырванная же завитка сожигается непремѣнно на щепахъ осины, разбитой громомъ.
Еще Геродотъ увѣрялъ, что Невры, жившіе будто бы близъ р. Пины и потомъ поселившіеся среди славянскаго племени Будиновъ, т. е. первобытныхъ жителей долины Припети, всѣ были волшебниками-чародѣями, что каждый изъ нихъ покрайней мѣрѣ разъ въ годъ превращался на нѣсколько дней въ волка. Надобно думать, что существовалъ обычай носить шубу шерстью вверхъ и что это именно дало поводъ къ предположенію о мнимомъ превращеніи въ волка. Неменѣе того, вѣра въ такое превращеніе и теперь, по истеченіи 2240 лѣтъ, существуетъ не только въ Пинскомъ полѣсьѣ, но и въ цѣлой Бѣлоруссіи. Такой оборотень у Полѣшуковъ имѣетъ даже свое названіе: вовкулакъ.
Мы не станемъ удивляться, что Полѣшуки, этотъ до сихъ поръ младенческій народъ, вѣрятъ въ колдуновъ, чародѣевъ, волшебниковъ, въ бабу-ягу, о которой и теперь поютъ пѣсню:
Баба-яга, косцяная нога,
На ступѣ ѣдзець, тоукачомъ паганяець,
Мятлой сляды заметаець.
