Въ дополненіе къ сдѣланному мною Топографическому описанію части Уральскаго Хребта, снятаго въ 1848 году, не излишнимъ считаю приложить извлеченіе изъ Дневника моего, для болѣе подробнаго показанія обстоятельствъ, въ которыя мы были поставлены свирѣпствовавшею въ это лѣто на Уралѣ язвою, истребившею всѣхъ оленей, чрезъ что мы немогли достигнуть цѣли, оставя неосмотрѣннымъ и не снятымъ протяженіе Урала около 150-ти верстъ по широтѣ.
29-го Іюня 1848 года.На Уралѣ, подъ 66° сѣверной широты, при рѣкѣ Ка̀пполѣ или Муда̀зи-Сесъ-Іо̀жемъ-Іо̀ганъ, Экспедиція раздѣлилась на два отряда: Сѣверный и Южный. Послѣдній нашъ отрядъ, подъ начальствомъ Г. Стражевскаго, сдѣлалъ переходъ къ Югу отъ пункта раздѣленія Экспедиціи, на гору Ту́мболова.
30-го Іюня.Оставались на мѣстѣ для того, чтобы я могъ измѣрить базисъ и начать основательную мензульную треангуляцію, которую предполагалъ продолжать потомъ непрерывно на всемъ протяженіи по Уралу, до окончательнаго пункта горы Квосмъ-Нёръ. Производство такой треангуляціи болѣе затруднительно и не успѣшно, относительно ограниченнаго времени и средствъ, нежели опредѣленіе какимъ нибудь малымъ инструментомъ—астрономическихъ пунктовъ; но, къ сожалѣнію, я не былъ снабженъ подобнымъ инструментомъ, по непредвидѣнному раздѣленію Экспедиціи въ 1848 году; по этому долженъ былъ, для болѣе точной связи маршрутовъ, употреблять мензулу, не смотря на всѣ затрудненія.
1-го Іюля.Перешли чрезъ рѣку Тумболова-Іоганъ къ рѣкѣ Нгяде-Іоганъ. Съ 1-го по 9-е число погода до такой степени была ненастная, что не было никакой возможности защититься отъ безпрерывныхъ почти дождей, съ грозою по временамъ; а также не могли подвигаться и впередъ, по случаю сильнаго тумана, которымъ всё пространство было обнято въ продолженіе всего этого времени, такъ что, кромѣ мѣста, гдѣ мы находились, ничего не было видно кругомъ: въ слѣдствіе чего принуждены были на мѣстѣ ожидать, покуда хотя нѣсколько прояснится, чтобы на пути что нибудь могли осмотрѣть. Въ надеждѣ, что погода сдѣлается лучше, мы обманывались; одинъ день замѣнялся другимъ болѣе или менѣе ненастнымъ.
9-го Іюля.Къ радости нашей погода прояснилась, и даже вершина высокой сопки Ту́мболова-Тей-Кеу, при истокѣ р. Тумболова-Іо̀ганъ, освободилась отъ облаковъ, которыми она была обнята долѣе всѣхъ окрестныхъ горъ. Не тратя нисколько времени, Маіоръ Стражевскій, и я, съ проводникомъ и толмачемъ поѣхали на 3-хъ нартахъ, на означенную сопку, отстоявшую отъ лагеря верстъ на 10, и которая, по показанію проводника, должна была находиться на линіи раздѣленія водъ. Около 3-хъ часовъ мы ѣхали, или лучше мучились съ оленями, на этихъ 10-ти верстахъ; комары и оводъ сильно свирѣпствовали послѣ ненастья; олени падали, рвали упряжъ и кружились. Кое-какъ добрались наконецъ до подошвы вышесказаннаго кряжа, и потомъ, не безъ малаго труда, поднялись на верхъ съ инструментами (я бралъ и мензулу), по крутому и каменистому склону его. Только что успѣли взобраться, какъ облака съ Востока, заносимые опять, обняли насъ и окрестныя горы, такъ что, промежутками можно было видѣть только одинъ долъ, соединеніе истоковъ р. Тумболова-Іоганъ. Кромѣ-того, не могли ничего узнать отъ проводника о направленіи и составныхъ частяхъ водораздѣла, только видно было, что истоки р. Нгяде-Іоганъ, текущей на Западъ же, сходятся съ вершинами Тумболова-Іоганъ; изъ чего заключили, что этотъ кряжъ не составляетъ линію раздѣленія водъ, какъ онъ казался, и что р. Тумболова-Іоганъ беретъ начало не изъ самаго Урала, а изъ отрога его.
Тщетно прождали мы нѣсколько часовъ, не прояснится ли; облака сильно неслися чрезъ горы; и наконецъ начало уже темнѣть. Къ 11-ти часамъ вечера мы спустились съ горы къ оленямъ и поѣхали обратно въ лагерь. Такимъ образомъ поѣздка эта была неудачна, и трудъ нашъ не вознаградился успѣхомъ.
Съ 10-го на 11-е число.Ночью, воспользовавшись нѣсколько благопріятною погодою, перейдя довольно глубокимъ бродомъ р. Нгяде-Іоганъ, сдѣлали переѣздъ на южный притокъ этой рѣки.
11-го Іюля.Оставались на мѣстѣ послѣ ночнаго перехода. Я занимался съемкою и треангуляціею по окрестнымъ горамъ, а Г. Стражевскій отправился на скалистый кряжъ Сатъ-Мо̀ни, опредѣленный мною издали, съ тѣмъ, чтобы обозрѣть линію раздѣленія водъ, которую мы не видѣли уже отъ Ко̀ппола,—перехода чрезъ Уралъ. Погода благопріятствовала днемъ, а ночью была очень туманная, почему онъ не могъ возвратиться въ лагерь ранѣе утра слѣдующаго дня.
15-го Іюля.Не могли сдѣлать перехода болѣе 10-ти верстъ чрезъ рѣку Нангъ-Яха, къ южнымъ верховьямъ ея, по затруднительной мѣстности каменныхъ отроговъ Западнаго склона Урала. Олени подъ транспортомъ выбивались изъ силъ, безжалостно мучимые комарами и оводомъ.
Подрядчикъ и хозяинъ нашихъ оленей, Березовскій уроженецъ Василій Усковъ, съ однимъ Остякомъ, были того же числа вечеромъ отправлены нами для отысканія ближайшаго кочевья Остяцкаго, чтобы имѣть въ виду замѣнить изнуренные олени свѣжими, въ случаѣ надобности и купить отъ нихъ сколько нибудь хлѣба, муки или сушеной рыбы; ибо наши сухари, взятые на три недѣли, уже истощались, а пунктъ, гдѣ приготовлена была провизія на Уралѣ, отстоялъ отъ насъ еще болѣе 60-ти верстъ, до котораго мы не надѣялись вскорѣ добраться по чрезвычайной слабости оленей.
Бывшее продолжительное ненастье, потомъ сильное комарное и оводное время[1], препятствовали оленямъ расходиться для корму. Стадо наше до 400 оленей съ телятами, по цѣлымъ суткамъ почти постоянно лежало и сжималось вмѣстѣ близь чума. Нужно представить себѣ только, какъ это множество комаровъ безпокоютъ нежнаго оленя, линяющаго въ это время года; сплошною массою они покрываютъ цѣлый корпусъ его; а отъ укушенія овода кровь течетъ.
Съ оленями мы должны были обходиться какъ съ больными. Когда нужно было дѣлать переходъ далѣе, то, запрягая ихъ, нужно было соображаться съ тѣмъ, что ѣли ли они ночью или нѣтъ, также съ состояніемъ температуры и проч. Въ полдень необходимо было всегда переждать самую жару, ибо въ это время сильнѣе свирѣпствовалъ оводъ.
На пути олени, при малѣйшей остановкѣ, сей часъ ложились и потомъ трудно было поднимать ихъ. Не говоря уже о томъ, что мы сами претерпѣвали отъ этихъ насѣкомыхъ; мы затруднялись скучнымъ и медленнымъ поѣздомъ обоза нашего.
Сами туземцы удивлялись этому незапамятному множеству комаровъ, какое было лѣтомъ 1848 года; они приписывали это рѣдкой теплотѣ прошлой зимы.
Вспомнивъ совѣты нѣкоторыхъ, будто комары не терпятъ смоляной запахъ, мы вымазали платки дегтемъ и покрывали по возможности ими лицо, въ послѣдствіе даже вымазали самое лицо, но ничего не помагало; комары роемъ льнули къ намъ.
14-го Іюля.Подрядчикъ возвратился съ двумя Остяками, изъ отысканнаго имъ чума верстахъ въ 20-ти сѣвернѣе насъ на Уралѣ, при вершинѣ р. Псиде-Іоганъ. Въ стадѣ у насъ палъ олень. Обстоятельство замѣчательное тѣмъ, что съ этого числа появилась язва.
15-го Іюля.По собраніи свѣдѣній отъ пришедшихъ Остяковъ, Маіоръ Стражевскій одинъ поѣхалъ въ кочевье ихъ, какъ для сдѣланія распоряженія относительно продовольствія, такъ и для того, чтобы осмотрѣть ту часть Урала, которая осталась въ сторонѣ отъ насъ.
Въ этотъ день пало три оленя; 16-го числа еще 4 пало. Замѣтивъ съ 14-го числа постепенно увеличивающійся падежъ оленей, мы поспѣшили скорѣе перемѣнить мѣсто, опасаясь заразы.
17-го Іюля.Къ ночи перешли на вершину р. Мал.-Западной-Янема. У насъ почти вдругъ пало еще 7 оленей.
Съ 18 по 22-е число.Пробыли на мѣстѣ. Въ эти дни былъ совершенный буранъ: проливной дождь съ грозою и сильный вѣтѣръ кружилъ и нѣсколько разъ валилъ и рвалъ нашу палатку такъ, что мы по очереди спали. Все время термометръ показывалъ +2°; олени начали сильно валиться во время ненастья: 18-го числа пало 10.
19-го Іюля.Язва начала еще сильнѣе дѣйствовать; въ эти сутки пало 37 оленей и большею частію ѣзжалыхъ, т. е. изъ годныхъ въ упряжъ.
20-го Іюля.Погода не поправлялась. Утромъ толмачъ нашъ,[2] на вопросъ Маіора Стражевскаго о состояніи стада, отвѣчалъ: что «Остяки счетъ потеряли уже падали, и перестали даже шкуры сдирать, Ваше Высокоблагородіе.» Маіоръ приказалъ перегонять стадо съ мѣста на мѣсто, дабы около упавшихъ оленей не заражались и здоровые. Но это не помогало; около валяющихся всюду, пропавшихъ оленей, и даже раздѣтыхъ уже, лежатъ или бѣгаютъ телята, отыскивая матокъ, или послѣднія около своихъ телятъ, и вскорѣ зараженныя сами тутъ же падаютъ. Лишь перегонятъ стадо, пролежавшее около часа на мѣстѣ, на другое, 5, 6 оленей уже не встанутъ.
Въ первые дни падежа, проводники наши, Остяки и Самоѣды, не только снимали шкуры, но съ жадностію употребляли и въ пищу мясо.
Предвидя сильную заразительность отъ этого, мы запрещали имъ не только ѣсть, даже и раздѣвать павшихъ оленей, но они не могли удержаться отъ этого, и украдкою или ночью продолжали свое, разсуждая: «гдѣ это слыхано, чтобъ отъ оленьей болѣзни умиралъ человѣкъ!» Даже два Самоѣда уже сильно заболѣли, и это не могло ихъ удержать. Впрочемъ нельзя и удивляться ихъ невѣжеству, ибо язва такая только еще въ первый разъ у нихъ встрѣчается, и они привыкли поступать такимъ образомъ въ обыкновенныхъ случаяхъ незначительнаго падежа оленей, отъ боли копытъ и другихъ не злокачественныхъ болѣзней.
Омерзительно и вмѣстѣ съ тѣмъ жалко смотрѣть на жадность, съ какою они, переходя отъ одного павшаго оленя къ другому, съѣдаютъ лакомыя по ихъ вкусу части. А женщины ихъ по цѣлымъ днямъ просиживаютъ за раздѣтыми оленями, какъ звѣри, занимаясь обычною работою своею, вытягивая зубами жилы для нитокъ, и безъ всякаго притомъ отвращенія, не разбирая когда палъ олень.
Они насушили себѣ въ первые дни большой запасъ оленины.
Нельзя было видѣть предварительно никакихъ наружныхъ признаковъ болѣзни скота, чтобы отдѣлять больныхъ оленей отъ здоровыхъ. Вдругъ опухаетъ языкъ, горло или животъ, и вскорѣ въ сильныхъ конвульціяхъ начинаетъ изводиться животное.
Пробовали нѣкоторымъ больнымъ оленямъ вливать въ горло спирту съ табакомъ, нашетыремъ или съ порохомъ, и пускать кровь изъ ноги, ничего не помогало.
Даже зараза распространилась и на собакъ, которыя ѣли падаль, тоже опухало горло и прочіе припадки какъ у оленя.
Въ теченіе цѣлаго дня дождь и вѣтеръ не переставали бушевать, безпокоя насъ до нельзя, и наводили уныніе среди трудныхъ обстоятельствъ нашихъ.
Подрядчикъ, видя быстрое уничтоженіе оленей своихъ, составлявшихъ все имущество его, съ озабоченнымъ видомъ и въ отчаяніи выпросилъ у насъ кусокъ восковой свѣчи и пошелъ въ чумъ свой. Чрезъ полчаса слуга нашъ[3], входя въ палатку къ намъ, говоритъ: что «Василій Василичъ какую-то Божественскую книгу читаетъ вслухъ, можетъ Богъ дастъ къ завтрему не проведрится ли, и олени перестанутъ падатъ. Дай-то Господи истинный Христосъ!» Сопровождая послѣднія слова крестнымъ знаменіемъ.
Суевѣрные Остяки и Самоѣды разсуждали по своему, что «это вѣрно уже такое мѣсто пропащее, тутъ, на этомъ самомъ мѣстѣ вѣрно чумъ когда нибудь стоялъ. Старики сказывали, если чумъ поставится на старое мѣсто, то ужъ не миновать бѣды. Это вѣрно!» Въ отвращеніе дальнѣйшаго бѣдствія они говорили, что «нужно непремѣнно заколоть бѣлаго здороваго оленя въ жертву Богу. Потомъ шерстью его окурить стадо.» Мы только и ждали, чтобы погода нѣсколько стихла, и могли бы перейти съ этого истинно пропащаго мѣста.
21-го Іюля.Ночью лилъ сильный дождь. Утромъ пастухи сказывали намъ, что «уже мало осталось живыхъ оленей; если не вѣрите, посмотрите сами.» И дѣйствительно, ночью былъ страшный валежъ скота!
По полудни вѣтеръ стихъ и погода начала проясняться.
Мы не могли на своихъ оленяхъ перейти съ этого отвратительнаго мѣста, не имѣя болѣе 20-ти оленей оставшихся изъ 200 ѣзжалыхъ; остальные же все мелочь, или не бывшіе еще въ упряжѣ. Нужно было снова послать въ отысканный чумъ, взять оттуда хотя 30 оленей подъ необходимый транспортъ, чтобы только добраться до пункта, гдѣ были приготовлены наши припасы.
22-го Іюля.Погода была хорошая, теплая и безъ вѣтру; комары вопреки нашимъ разсчетамъ не уменьшались отъ прошедшаго ненастья, но всѣ ожили и, кажется, еще съ большимъ ожесточеніемъ ѣли насъ.
До полудня мы не могли дождаться посланнаго за оленями, съ вѣстію, отъ которой зависѣлъ планъ дальнѣйшаго нашего путешествія.
Вечеромъ подрядчикъ возвратился только съ 10 оленями, и то Остяки отпустили ихъ не иначе, какъ съ условіемъ, въ случаѣ падежа, заплатить за каждаго по 15 рублей ассигнаціями. Въ этомъ кочевьѣ сѣвернѣе насъ, зараза начала уже дѣйствовать.
Къ 11-ти часамъ вечера, вскорѣ по приведеніи оленей, начали приготовляться къ ночному переходу на другое мѣсто далѣе къ Югу. Собственно нашихъ оленей, годныхъ еще въ упряжъ, оказалось только 12 изъ 200 ѣзжалыхъ, означенныхъ выше.
Мы бросили менѣе нужныя вещи и расколотили лишніе ящики, и уменьшили кладь изъ 15 нартъ до того, что уложили все на 7 нартахъ, запряженныхъ по 2 и по 3 оленя. Сами увѣсились инструментами и сумками; люди понесли на плечахъ по вязанкѣ дровъ изъ расколоченныхъ ящиковъ и нартъ, ибо лѣсъ отстоялъ верстъ на 15-ть и болѣе отъ склона Урала, почему добываніе топлива было затруднительно.
Безъ оглядки спѣшили отъ непріятнаго мѣста, оставляя за собою до 300 валяющихся оленей въ самомъ отвратительномъ видѣ, и толпу едва переставляющихъ ноги хворыхъ оленей и малыхъ телятъ при чумѣ съ больными Самоѣдами и семействомъ ихъ. Не было уже столько оленей, чтобы перевезти и чумъ этотъ на другое мѣсто. Къ тому же мы не нуждались уже въ столькихъ работникахъ проводникахъ, по случаю совершенной потери оленей; каждый лишній человѣкъ, уже затруднялъ дальнѣйшее путешествіе, относительно продовольствія.
23-го Іюля.Перейдя въ 212 часа ночи чрезъ Уралъ, транспортъ остановился вскорѣ лагеремъ на р. Восточной-Малой-Янемѣ, а мы съ Маіоромъ Стражевскимъ продолжали путь свой еще версты четыре далѣе по линіи раздѣленія водъ, на одну изъ сопокъ Янема-Кеу, гдѣ онъ дѣлалъ по обыкновенію барометрическія и геогнозическія наблюденія свои; а я въ это время обрекогносцировалъ окрестности. Къ 5-ти часамъ утра, мы спустились съ сопки и пошли въ лагерь.
Не смотря на усталость ночнаго перехода и ходьбы на означенную гору для наблюденій, Маіоръ Стражевскій, ни сколько не медля, собралъ оленей, и въ сопровожденіи подрядчика нашего, толмача и одного проводника, на трехъ нартахъ и со всѣми оставшимися живыми 18 оленями отправился къ Югу по Уралу до горы Тонабѐ-Нёлъ, гдѣ надѣялся отыскать приготовленную зимою провизію, и вмѣстѣ съ тѣмъ сдѣлать распоряженіе сообразно обстоятельствамъ, о дальнѣйшемъ путешествіи нашемъ, оставя меня въ лагерѣ со всѣмъ имуществомъ Экспедиціи при двухъ горныхъ мастеровыхъ. Отправляясь на неопредѣленное время, онъ раздѣлилъ всѣмъ поровну сухари фунта по 112 каждому, взявъ себѣ такую же часть, по горсти крупы и соли.
Уѣзжая, онъ говорилъ мнѣ, что если зараза не истребила оленей на Уралѣ южнѣе насъ, куда предлежалъ намъ путь, то безъ особенныхъ затрудненій мы можемъ проѣхать, нанявъ оленей отъ кочевья до кочевья. Въ противномъ же случаѣ, если найдетъ уцѣлевшихъ отъ язвы хотя нѣсколько оленей, достаточныхъ для двухъ нартъ подъ провизію и необходимыя вещи, то оставить до зимы въ первомъ же кочевьѣ нашихъ двухъ слугъ, горныхъ мастеровыхъ, надѣля ихъ провизіею, которую предполагалъ навѣрное отыскать, и бросить всѣ вещи, и только въ двоемъ со мною, съ однимъ проводникомъ и толмачемъ пройти непремѣнно порученную ему дистанцію Урала, во чтобы не стало. Добравшись же до вершинъ Сыгвы, мы должны были встрѣтить кочевье богатаго Остяка Тёбинга, который могъ бы свезти насъ потомъ на отдѣльный хребетъ Са̀блю[4] и до деревни Оранца по Печорѣ.
Въ случаѣ же общаго и повсемѣстнаго падежа, мы имѣли намѣреніе, хотя на этихъ же оленяхъ, если возможно будетъ, пробраться за Тонабѐ-Нёлъ, гдѣ, запасшись провизіею, сколотить себѣ плоты и спуститься по р. Сыгвѣ до вершинъ юртъ ея.
Эти планы давали возможность намъ обозрѣть почти всю порученную часть до горы Квосмъ-Нёръ, такъ же и я могъ бы сдѣлать хорошую рекогносцировку этой части Уральскаго хребта, тѣмъ болѣе, что еще съ горы Ту́мболова я видѣлъ почти весь Уралъ съ боку до широты Сабли, и взялъ, кромѣ магнитныхъ азимутовъ ихъ, направленія мензулою. А изъ высокой горы Южной Пай-Яръ или Вой-Халди, на Уралѣ на половинѣ всего предстоящаго пути, мы надѣялись, по показанію проводника, увидѣть всю Южную часть Урала къ Сѣверу и Югу. Кромѣ того высокая пика Сабли, опредѣленная Г. Ковальскимъ астрономически, служила бы мнѣ хорошимъ пунктомъ, для боковыхъ пересѣчекъ на всемъ протяженіи пути нашего.
Къ полудню поднялся порядочный сѣверо-западный вѣтеръ, обрадовавшій насъ, что облегчитъ нѣсколько свирѣпость комаровъ для оленей, и ускоритъ тѣмъ путь Г. Стражевскаго. Къ 5-ти часамъ вечера погода испортилась, вѣтеръ сдѣлался порывистымъ и пошелъ сильный дождь; я приготовился встрѣтить ненастье, съ которымъ мы уже свыклись на негостепріимномъ Сѣверномъ Уралѣ. Почти всю ночь продолжался ливень и промочилъ нашихъ путниковъ, поѣхавшихъ на легкѣ и ночевавшихъ подъ открытымъ небомъ безъ палатки, на голомъ и безлѣсномъ Уралѣ.
24-го Іюля.Воспользовавшись до полудня нѣсколько благопріятною погодою, я выходилъ окрестность съ мензулкою не безъ малаго труда, бывъ на двухъ ближнихъ сопкахъ.
Часа въ 4-ре по полудни, опять поднялася буря, вѣтеръ грозилъ унести палатку нашу со всѣми кольями и шестами; мы прикрѣпляли ихъ и суетились подъ дождёмъ и грозою, какъ моряки во время шторма; ливень продолжался почти всю ночь. Изъ оставленнаго чума нашего пришёлъ Самоѣдъ съ извѣстіемъ ко мнѣ, что Остякъ работникъ Ускова померъ, бывъ два дня больнымъ.
25-го Іюля.Около 3-хъ часовъ утра, неожиданно возвратился Маіоръ Стражевскій со своими спутниками пѣшкомъ, везя только на трёхъ уцѣлевшихъ оленяхъ куль сухарей, нѣсколько крупы и прочей мелочи. Озабоченный и изнуренный видъ его не обѣщали радостной вѣсти.
Найденная имъ провизія хотя и казалась утѣшительною для насъ, но неблагопріятныя обстоятельства, въ которыя мы были поставлены существующею заразою, заставили призадуматься. Къ Югу отъ насъ на всемъ протяженіи Урала, куда придлежалъ путь нашъ, не осталось ни одного живаго оленя, всѣ были истреблены уже язвою. Сами Остяки въ чумахъ, тоже почти на половину померли, или были жестоко больны.
Эпидемія шла довольно быстро съ Юга на Сѣверъ, на встрѣчу намъ, и замѣчательно, что съ приближеніемъ къ Сѣверу, она дѣйствовала гораздо слабѣе и медленнѣе, какъ это видно изъ слѣдующихъ свѣдѣній:
Къ 14-му Іюля, когда только что появилась у насъ въ стадѣ язва, чрезъ полградуса южнѣе насъ въ пяти кочевьяхъ, верстъ на 10 одна отъ другой простиравшихся далѣе къ Югу, зараза успѣла истребить уже всѣ стада до 8-ми тысячь, и въ продолженіе какихъ нибудь 10-ти дней.
У насъ же съ 14-го по 25-е число, т. е. въ теченіе 11-ти дней, истребила стадо, состоявшее не болѣе какъ изъ 400 головъ.
Въ кочевьѣ на р. Пиде-Іоганъ, верстъ 20 сѣвернѣе насъ, она появилась почти 5-ю днями позже нашего и дѣйствовала значительно медленнѣе чѣмъ у насъ.
Еще же сѣвернѣе этого, какъ въ послѣдствіи оказалось, у верховья р. Войкара, въ стадѣ изъ 500 оленей, зараза не могла истребить и половины; далѣе же этого мѣста, въ глубину Сѣвера, уже не проникала эпидемія, почему Сѣверный отрядъ Экспедиціи благополучно дошелъ до Ледовитаго Моря, удаляясь болѣе и далѣе отъ заразы, а нашему Южному отряду нужно было идти на встрѣчу ей.
Къ горѣ Тонабе-Нёлъ за провизіею ехали почти цѣлыя сутки безъ-остановочно, не смотря на сильно-ненастную погоду и усталость путешествія предъидущихъ сутокъ; наконецъ къ общей радости ихъ, они вдругъ увидѣли вдали четыре чума и лежащее на снѣгу огромное стадо оленей, они рѣшилися дать отдыхъ выбившимся изъ силъ оленямъ, и между тѣмъ подкрѣпить себя хотя кратковременнымъ сномъ, не спавши двое сутокъ, не обращая вниманія, что не чѣмъ было укрыться отъ проливнаго дождя.
Къ утру 24-го числа оказалась только половина живыхъ оленей изъ 18-ти, на которыхъ на-канунѣ выѣхали. Они и не тужили много объ этой потерѣ, увидя богатое кочевье впереди. Поѣхали версты 4 далѣе, олени вдругъ испугались, наѣхавъ на павшихъ, которые лежали въ нѣсколькихъ мѣстахъ и въ шкурахъ еще.
Всѣ надежды изчезли; они догадались, что и тутъ свирѣпствуетъ язва, и вѣроятно въ сильной степени, что Остяки перестали уже и шкуры снимать. Подъѣзжая же ближе и ближе къ означеннымъ чумамъ, они стали различать, что обрадовавшее ихъ изъ дали стадо оленей, было не подвижное поле труповъ оленьихъ. Они оставили своихъ оленей съ проводникомъ въ отдаленіи отъ этого мѣста заразы, и прошли пѣшкомъ около пяти верстъ къ самымъ чумамъ, по мѣстности всюду усыпанной палыми оленями, болѣе двухъ тысячъ. Они говорили, что воздухъ былъ такъ тяжелъ и не выносимо дуренъ, что нестерпимо было идти противъ вѣтру.
Два ближніе чума, по окончательномъ истребленіи оленей, сблизились вмѣстѣ, и въ одномъ изъ нихъ отыскались наши припасы, находившіеся на сохраненіи у Остяка Іо̀ра съ племянникомъ. Маіоръ Стражевскій распросилъ подробно у нихъ о времени появленія язвы, продолжительности ея, о количествѣ палыхъ стадъ, о смертности людей и проч.
Въ этихъ двухъ чумахъ повалилось въ теченіе 4-хъ дней, у богатаго Остяка Ла̀ра 2,000 оленей и самъ померъ; у другаго же 1,000 оленей. Въ двухъ же сосѣднихъ чумахъ, еще южнѣе, пало до этого не менѣе 2-хъ же тысячъ. Далѣе же еще къ югу, не помню достовѣрно сколько, сказывалъ Маіоръ, пало оленей[5].
Остяки не знали даже сколько осталось живыхъ еще людей южнѣе ихъ на Уралѣ, ибо безъ оленей они не имѣли уже никакого сообщенія между собою. Смертность была сильная у нихъ, если не на половину, то по крайней мѣрѣ третья часть ихъ померла отъ язвы.
У людей признакомъ заразы являлась на лицѣ болячка, въ родѣ вереда, потомъ вскорѣ лицо начинало опухать болѣе или менѣе. Кому уже было суждено сдѣлаться жертвою язвы, голова пухла до такой степени, что не видно было мѣста глазъ, носа и проч. Съ распространеніемъ же опухоли ниже къ горлу и груди, человѣкъ немедленно умиралъ въ сильномъ удушьѣ.
Къ распространенію заразы между людьми, Остяки сами способствовали своею невѣжественною, дикою и самоотверженною жизнею, употребляя въ пищу пропавшихъ оленей. Они сами расказывали, что въ первые дни сильнаго валежа, лишь снимутъ не болѣе пяти шкуръ, руки сильно опухали у нихъ, а нѣкоторые заболѣвали. Не смотря уже на эти ясные признаки заразительности, они продолжали свои занятія до тѣхъ поръ, покуда много изъ нихъ уже померло.
Остякъ, хранившій наши припасы, подалъ Маіору длинную палку со многими на ней надрѣзами, дѣланными имъ ежедневно по одному, чтобы не сбиться со счету, сколько дней онъ хранилъ казенную провизію.
Г. Стражевскій наградилъ его за исправность и отчетливость, тремя рублями серебромъ и отдалъ ему большую часть припасовъ, что немогъ увезти на оставшихся 5-ти оленяхъ; только не велѣлъ употреблять ихъ ранѣе 3-хъ недѣль, изъ предосторожности, чтобы намъ самимъ не пришлось еще употребить ихъ, если по непредвидѣнному случаю засядемъ гдѣ нибудь въ горахъ, точно также, какъ и Остяки оставались въ этомъ жалкомъ положеніи до зимы, не имѣя средствъ съ семействами убраться съ Урала.
Этотъ трудный путь болѣе 90 вёрстъ, туда и обратно, Маіоръ Стражевскій сдѣлалъ въ полутора сутокъ, и стоилъ остальныхъ 18-ти оленей, на которыхъ мы бы далеко убрались съ Урала, если бы не имѣли надобности въ провизіи и могли бы достовѣрно знать, существуетъ ли впереди по Уралу зараза, и что имѣются ли какія средства продолжать путешествіе, хотя бы и вдвоемъ, какъ предполагали; но нельзя было положиться также и на слова какого нибудь посланнаго, для узнанія, не убѣдившись лично вовсёмъ, для лучшаго распоряженія въ пользу возложеннаго на насъ порученія.
26-го Іюля.Сообразно описаннымъ обстоятельствамъ, Начальнику Экспедиціи, видѣвшему, что не имѣется уже никакихъ средствъ продолжать дальнѣйшаго путешествія по Уралу, даже при возможно-ограниченныхъ средствахъ, оставалось заботиться единственно только о спасеніи ввѣреннаго ему Отряда отъ явной погибели; тѣмъ болѣе, что одинъ изъ слугъ нашихъ, горный мастеровой, уже заболѣлъ заразою, не смотря на всѣ мѣры осторожности, относительно сообщенія съ Остяками, пищи и проч. Обстоятельства наши были такъ трудны, что не только нельзя было думать о другомъ днѣ, даже и о вечерѣ настоящаго. Постоянно ненастная погода, не подавала никакой надежды къ прекращенію эпидеміи. Изъ возвратившихся оленей, остался только одинъ еще живымъ. Около двухъ часовъ пополудни мы поспѣшили отослать этого оленя обратно въ чумъ за р. Пиде-Іоганъ, откуда мы взяли десять оленей, подъ извѣстнымъ условіемъ, навьючивъ его сухарями, какъ необходимымъ предметомъ для ретирады нашей съ Урала. Толмачъ и одинъ горный мастеровой понесли тоже на плечахъ что могли, изъ болѣе нужныхъ вещей. Вмѣстѣ съ тѣмъ подрядчикъ долженъ былъ освѣдомиться, что осталось ли тамъ хотя сколько нибудь оленей, чтобы можно было намъ перейти въ этотъ чумъ, везя необходимыя вещи и жизненные припасы, хотя на двухъ или на трёхъ нартахъ, полагая притомъ, что каждый изъ насъ понесётъ самъ не менѣе пуда на плечахъ.
Проводникъ нашъ, Синьскій Остякъ, Павелъ, взялся провести насъ изъ означеннаго чума на восточный отрогъ Ло̀пта-Кѐу, съ котораго уже полагалъ, въ непродолжительное время провести чрезъ низменный долъ на рѣку Обь, въ Остяцкое село Му́жи, если только съ удаленіемъ отъ Уральскаго Хребта олени перестанутъ падать, или, по крайней мѣрѣ, если ихъ достанетъ хотя на половину пути нашего, чтобы перебраться чрезъ самыя непроходимыя топи трясинъ. Подрячикъ тоже ручался за вызовъ проводника, зная его опытность, и, кромѣ-того, самому случалось ему зимнимъ путемъ ѣхать изъ означеннаго селенія на Уралъ. Посланнымъ приказано было какъ можно спѣшить, дорожа малѣйшимъ временемъ.
Если же къ несчастію нашему не найдётся тамъ оленей, то мы предполагали бросить рѣшительно все, кромѣ съестныхъ припасовъ и самыхъ необходимыхъ вещей, по занятіямъ нашимъ, и, ввѣрившись опытности проводника туземца, пуститься въ путь, покуда ноги будутъ служить намъ. Это было послѣднее и возможное средство къ удаленію отъ мѣста зараженнаго и опустошеннаго язвою.
Впрочемъ мы льстили себя надеждою, что есть еще тамъ олени, потому что стадо у двухъ хозяевъ составляло вмѣстѣ не менѣе двухъ тысячь головъ, и что падежъ начался у нихъ значительно позже нашего.
27-го Іюля.Около часу по полуночи возвратилися наши посланные изъ вышесказаннаго, сѣвернѣе насъ, чума, и, къ величайшей радости нашей, съ 16 оленями, взятыми подъ прежнимъ же условіемъ. Мы забыли сонъ и начали сей-часъ же собираться въ дорогу.
Маіоръ Стражевскій передъ всѣми объявилъ мнѣ, что онъ, убѣдившись лично въ невозможности дальнѣйшаго путешествія по Уралу, закрываетъ Экспедицію; и что ему остается теперь думать только о спасеніи ввѣреннаго ему Отряда и всего, что важно для Экспедиціи. Въ слѣдствіе чего требовалъ отъ меня, чтобы я безпрекословно показалъ всѣ вещи и инструменты мои, не исключая даже самыхъ мелочныхъ, чтобы онъ, по усмотрѣнію своему, могъ назначать какія бросить изъ нихъ и какія еще можно взять съ собою. Я повиновался. Онъ присовокупилъ еще, что дѣло въ томъ, чтобы уменьшить кладь до нельзя, и облегчить тѣмъ остатокъ оленей, которые безъ сомнѣнія и такъ падутъ со временемъ отъ эпидеміи. Я самъ, сказалъ онъ, бросаю то, и то изъ собственныхъ вещей. Если мы теперь не примемъ предосторожности, которой требуетъ благоразуміе, то намъ послѣ придется бросить все, или нести на собственныхъ плечахъ. Насъ въ скоромъ времени обѣщаетъ проводникъ провести на р. Обь въ с. Му́жи. Теперь дай Богъ самимъ здоровья только и болѣе ничего не нужно. Если же вскорѣ мы доберемся до г. Березова, то освѣдомимся сей-часъ же, можно ли достать южнѣе горы Квосмъ-Нёръ оленей; тогда мы вдвоемъ поднимимся по Сосвѣ опять на Уралъ, снявъ эту рѣку и часть Урала; съѣздимъ на Са̀блю и выйдемъ на р. Печору; а не успѣемъ, такъ что дѣлать! не пойдешъ на перекоръ невозможности; по крайней мѣрѣ совѣсть будетъ спокойна, что мы сдѣлали все, что зависѣло отъ насъ и силъ нашихъ сообразно обстоятельствамъ.
Намъ нужно было оставшуюся за разборкою кладь, уложить по немногу на шести нартахъ, чтобы не затруднить слабыхъ уже оленей, тѣмъ болѣе, что одинъ изъ приведенныхъ тотъ-часъ палъ. Мы очень торопились разборкою и укладкою вещей, чтобы не лишиться еще на мѣстѣ многихъ оленей, и не смотря на всё это, мы не успѣли однакожъ ранѣе 9-ти часовъ утра выступить въ путь. Къ несчастію день былъ тихій и одинъ изъ самыхъ жаркихъ, какого мы до сего времени неимѣли: +25° Реомюра было въ полдень. Олени выбились изъ силъ, проѣхавъ по довольно трудной мѣстности около трёхъ верстъ; къ тому же комары и оводъ довершали ихъ мученіе, донимая сильно и насъ, даже сквозь легкую одежду.
Мы остановились въ одной изъ снѣжныхъ лощинъ вершины р. Малой-Восточной-Янема, давъ отдохнуть оленямъ, переждавъ самую жару; безъ этого они не дотащили бы обозъ до мѣста. До 6-ти часовъ вечера все было еще +21°, и нельзя было пуститься въ дорогу, и то уже 2 оленя начали изводиться.
Потомъ въ теченіе получаса температура вдругъ упала на 8°, термометръ показывалъ уже +13°, и началъ по маленьку убывать; мы обрадовались, что можемъ подняться съ мѣста; и нужно сказать, что этотъ переходъ былъ истинно мученіе: не мы оленей затрудняли, а они насъ. Мы прошли во всю ночь болѣе 20-ти верстъ, оставя на пути трехъ палыхъ оленей и двѣ нарты съ вещами, и только къ 4-мъ часамъ утра 28-го числа прибыли въ чумъ на р. Пѝде-Іо̀ганъ.
28-го Іюля.Около кочевья этого, тоже всюду валялась падаль; изъ двухъ тысячнаго стада оставалось еще до 700 головъ, между которыми и трети не было годныхъ къ упряжи, и этотъ остатокъ видимо рѣдѣлъ отъ опустошительной язвы.
Въ чумахъ Остяки почти всѣ были больны, и двое изъ нихъ были умерши. Они перемѣняли уже три раза мѣсто кочевья своего, дабы удалить стадо отъ палыхъ оленей. И собирались еще далѣе переѣхать, потому болѣе, что померъ Остякъ.
Инородцы ужасно боятся покойниковъ: если въ чумѣ помретъ кто, то сей-часъ разбираютъ его; по погребеніи покойника, окуриваютъ его верестомъ или оленьимъ саломъ, и переходятъ на другое мѣсто.
Покойниковъ они хоронятъ въ тотъ же день, или не далѣе какъ на другой день, одѣвши въ ту одежду, которую онъ носилъ; завертываютъ его въ оленью шкуру. Въ могилу не глубоко вырытую, они кладутъ и запасную одежду его, которую покойникъ надѣвалъ когда нибудь при жизни. Кромѣ-того къ мужчинамъ кладутъ: его ружье, топоръ, ножъ, сверло, ложку, котелокъ и проч. вещи, употребляемыя въ ихъ быту и на промыслахъ. Къ женщинамъ: иголки, нитки, наперстокъ, ножъ и прочіе хозяйственныя ея вещи. Одного изъ любимыхъ оленей покойника, въ особенности на которыхъ онъ всегда ѣздилъ, приносятъ въ жертву, убивая его мучительнѣйшею смертію или просто душатъ его, дѣлая заключенія по страданію животнаго: если съ разу и безъ продолжительныхъ мученій удастся убить его, то это предзнаменуетъ, что изъ среды ихъ никто въ скоромъ времени не помрётъ; въ противномъ же случаѣ призадумываются. Съѣдая оленя тутъ же, оставляютъ на могилѣ только голову съ рогами и нарту, опрокинутую вверхъ полозьями. Возвратившись домой, опять всё окуриваютъ. Они даже боятся говорить о покойникахъ, не только тронуть вещей положенныхъ къ нему.
Вечеромъ того же числа, отдохнувши нѣсколько отъ продолжительнаго ночнаго перехода, я былъ посланъ Маіоромъ Стражевскимъ съ 12-ю оленями обратно, за двумя нартами съ вещами, оставленными верстахъ въ 15-ти на пути.
Не доѣзжая до оставленныхъ вещей, я оставилъ десять оленей поотдаль и на рукахъ съ двумя проводниками и при помощи двухъ оленей, отвезли нарты на полверсты отъ павшихъ оленей. Потомъ, немедленно я разложилъ кладь изъ двухъ нартъ на три, запряженныхъ четвернями, для лёгкости, и поѣхалъ сей-часъ обратно. Около полуночи сильный туманъ, не позволившій различать за 5-ть шаговъ кругомъ, задержалъ меня на пути; ибо каменистые розсыпи, скалы, ущелья и прочія затрудненія мѣстныя, не дозволяли ощупью ѣхать, я оставался часа на три на мѣстѣ, покуда нѣсколько не прояснилось.
29-го Іюля.Къ 7-ми часамъ утра, я возвратился благополучно на всѣхъ 12-ти оленяхъ, вопреки ожиданію Маіора; въ дорогѣ, на 30-ти верстахъ туда и обратно ни одинъ олень не палъ. Маіоръ Стражевскій, не желая медлить въ исполненіи плана своего о скорѣйшемъ и столь затруднительномъ переѣздѣ въ с. Мужи, на р. Обь, старался сколь возможно болѣе получить оленей, подъ свозъ нашего малаго транспорта, и заводныхъ, въ случаѣ постепеннаго падежа ихъ, чтобы только какъ нибудь переѣхать самыя не проходимыя топи болотъ, до Мужинскаго-Материка[6]. Но изъ оставшагося количества ѣзжалыхъ оленей въ стадѣ, Остяки не могли дать намъ болѣе 22-хъ, подъ прежнимъ же условіемъ, по 15 руб. ассигнаціями за каждаго. Въ случаѣ падежа ихъ, они даже не брали денегъ отъ насъ, а просили росписку, потому-что большею частію всѣ эти олени принадлежали Березовскимъ жителямъ, которымъ въ послѣдствіи нужно было выплатить.
Сообразно полученному числу оленей, мы начали еще уменьшать кладь, бросая многое, расколачивали инструментные ящики, погребцы и прочіе. Даже Г. Стражевскій окалачивалъ собранные имъ минералы и бросалъ лишніе экземпляры ихъ. Однимъ словомъ, всё, что могло быть оставлено,—бросалось. Уменьшеніе клади было тѣмъ болѣе необходимо, что одержимый язвою горный мастеровой Павелъ Вакиновъ, сдѣлался трудно больнымъ, подъ котораго нужна была особенная нарта.
Всякое-же замедленіе на мѣстѣ имѣло бы дурныя послѣдствія, ибо зараза еще сильно дѣйствовала. Такъ какъ къ ночи мы не могли выѣхать, имѣя больнаго человѣка, по этому мы не брали съ вечера и оленей отъ Остяковъ, опасаясь, что они пропадутъ отъ язвы еще до выѣзда съ мѣста.
30-го Іюля.По утру рано мы могли уже выступить въ походъ, потому-что все было въ готовности, и съ вечера все было уложено на нарты. Больному сдѣлалось еще хуже; мы устроили ему на нартѣ постель и привязали его на ней, изъ предосторожности, чтобы не могъ упасть въ дорогѣ.
Изъ полученныхъ 22-хъ оленей, еще до выѣзда съ мѣста, уже пали четыре. Мы выступили немедленно.
Переходъ внизъ по берегу р. Хера-Іоганъ сдѣлали болѣе 20-ти верстъ; мы имѣли твердую надежду, что если спустимся съ Уральскихъ горъ, то можетъ быть прекратится и эпидемія.
Путь былъ чрезвычайно затруднителенъ, пролегая постоянно по большимъ каменнымъ розсыпямъ. Нужно только представить себѣ положеніе слабыхъ оленей, тянущихъ сани съ кладью по голымъ камнямъ, по мѣстности, гдѣ съ большимъ трудомъ и осторожностію нужно пѣшкомъ проходить. Съ какимъ сожалѣніемъ должны были смотрѣть на страдальца больнаго, совершенно опухшаго, въ этомъ безпокойномъ и тряскомъ пути; отъ безпрестанныхъ толчковъ саней объ каменные отломки, и только поддерживаемые съ обѣихъ сторонъ людьми избавляли ихъ отъ безпрерывныхъ опрокидываній.
Мы часто останавливались, чтобы облегчить нѣсколько мученіе больнаго, который только жалѣлъ объ одномъ, что не можетъ уже отъ слабости и невидѣнія идти пѣшкомъ, потому-что нельзя было отличить глазъ на страшно-опухшемъ лицѣ его. Нестерпима была бы здоровому, не только больному такая ѣзда. Ходьба пѣшкомъ, не смотря на сильную утомительность по мѣстнымъ затрудненіямъ въ горахъ, намъ казалось всегда сноснѣе подобной поѣздки лѣтомъ на нартахъ, или это потому, что мы привыкли уже къ этимъ маршамъ, сдѣлавъ всё путешествіе пѣшкомъ по Уральскимъ горамъ, болѣе 3-хъ градусовъ по широтѣ; слѣдовательно всего пути, съ боковыми отлучками на сопки, около 600 верстъ, стоющихъ относительно трудности, едва ли не тройнаго пути по хорошей дорогѣ. Если это можно назвать привычкою, что Остяки очень легки на ходу, бѣгая почти цѣлый день по горамъ, гоняя стадо заводныхъ оленей.
Каждый сочувствовалъ больному, не зная что съ нимъ будетъ завтра; каждаго изъ насъ могла постигнуть подобная же участь. Маіоръ предлагалъ больному, до выступленія въ походъ, остаться въ чумѣ на рукахъ Остяковъ, которыхъ хотѣлъ обязать беречь его; но больной ни за что не соглашался, думая еще вскорѣ добраться до Березовской больницы. Мы опасались, что каждая мошка, слетѣвшая съ заразительной падали, могла привить намъ язву; ибо укушеніе ихъ почти всегда сопровождается значительною опухолью того мѣста; но въ это время мы въ особенности должны были опасаться за каждую опухоль и прыщикъ, думая, не признакъ ли это заразы.
31-го Іюля.Больной задержалъ насъ до полудня на мѣстѣ, не соглашаясь ѣхать далѣе, прося лучше оставить одного его, нежели подвергнуться вчерашнимъ мученіямъ. Болѣзнь совершенно одолѣла его, опухоль горла и груди запирала ему дыханіе; онъ уже почти не могъ и говорить.
Послѣднія слова и уже съ великимъ трудомъ произносимыя, заключали еще просьбу о женѣ и пятерыхъ малюткахъ, которыя осиротѣютъ. Маіоръ успокоилъ его. Чрезъ нѣкоторое время сильнаго боренія со смертію, страдалецъ скончался въ 912 часовъ утра. Часа чрезъ полтора, мы похоронили его въ неглубокой могилѣ, но съ трудомъ и почти общимъ усиліемъ вырытой въ каменистой почвѣ земли. Безмолвно зарывая могилу бѣдняка, каждый мысленно молился сколько могъ и какъ умѣлъ; и подобныя нѣмыя и тёплыя вознесенія духа къ милосердію Всемогущаго, едва ли появляются въ насъ внѣ бѣдствія!
Вещи покойника съ нартою мы оставили на могилѣ его, и уменьшивъ еще кладь, соотвѣтственно оставшемуся числу оленей, перешли бродомъ чрезъ упомянутую рѣку за гору Лопта-Кеу, спустившись совершенно съ Уральскихъ горъ въ долину, гдѣ остановились вечеромъ на рѣчкѣ Нимель-Іоганъ, впадающей въ р. Няльга-Іоганъ.
До сихъ поръ, я все еще дѣлалъ непрерывную маршрутную съемку, сколько позволяла возможность.
1-го Августа.Къ утру оказалось палыхъ оленей только два; мы уже думали, что въ самомъ дѣлѣ съ удаленіемъ отъ Урала навѣрно перестанутъ падать олени, хотя у насъ оставалось уже только десять оленей изъ 22-хъ; но мы оставили еще одну нарту съ менѣе необходимыми вещами, какъ то: палатками, инструментами, ружьями, котелками и проч., такъ что повезли провизію и кладь для четырехъ человѣкъ, только на двухъ нартахъ, думая съ этимъ обозомъ на 10-ти оленяхъ переѣхать хотя самыя топкія низменности, простирающіяся отъ Уральскаго Хребта къ р. Оби.
2-го Августа.Мы удалились отъ Уральскаго Хребта еще на 15-ть верстъ къ Востоку и остановились у озера Безъименнаго. Хотя день былъ жаркій, безвѣтренный и способствующій комарамъ и оводу, но дорогою палъ только одинъ олень, кромѣ павшаго въ прошлую ночь. У насъ оставалось еще 8-мь оленей, составлявшихъ всю нашу надежду, и за которыми мы особенно ухаживали.
Во время пути, другому горному мастеровому приключилось колотье въ боку. А къ вечеру проводникъ нашъ Остякъ Павелъ тоже заболѣлъ крѣпко, только не язвою. Другой же проводникъ Самоѣдъ Юхкоръ, имѣя уже болѣе двухъ недѣль признакъ заразы на щекѣ, былъ все на ногахъ, и не чувствуя никакой слабости, вечеромъ того же числа захворалъ. Насъ это очень озабочивало.
Мы дали больнымъ возможныя пособія изъ нашей походной аптеки, состоящей изъ 4-хъ или 5-ти медикаментовъ: Англійской соли, Магнезіи, липоваго цвѣту, нашатыря и пластыря двухъ сортовъ. А какъ мы уже добрались до лѣсу, по этому можно было около больныхъ развести порядочный огонь, къ замѣненію палатокъ, которыя были брошены уже на предъидущемъ ночлегѣ.
5-го Августа.Мы жестоко ошиблись въ заключеніяхъ нашихъ, что съ удаленіемъ отъ Урала прекратится эпидемія; ночью пали пять оленей. Мы имѣли еще надежду хотя на одной нартѣ свезти сухари и что нибудь необходимое; но только этотъ день принуждены были оставаться на мѣстѣ; ибо проводники наши всё еще лежали и стонали больными, а горный мастеровой поправился къ вечеру. Полагали, что и олени нѣсколько отдохнутъ и лучше попасутся цѣлые сутки.
4-го Августа.Утромъ мы увидѣли себя совершенно безъ оленей, и остальные три ночью пали.
Оставалось любое избирать: на Уралъ ли возвратиться, или продолжать путь далѣе на Востокъ. Въ первомъ случаѣ намъ пришлось бы питаться падалью, въ ожиданіи зимняго пути; въ послѣднемъ же мы предвидѣли безконечный и утомительный путь чрезъ непроходимыя въ лѣтнее время топи, имѣя сухарей дней на семь; а по малой порціи и болѣе нѣсколько; къ тому же надѣясь и на подножный кормъ: грибы, ягоды; мы рѣшились продолжать путь къ рѣкѣ Оби, чтобы не предстояло намъ.
Такъ какъ мы находились между двумя значительными рѣками Войкаромъ и Синьею, въ разстояніяхъ около двухъ дней ходу, отъ той и другой рѣки, по этому могли бы перейти на одну изъ нихъ, сколотить себѣ плоты, и спуститься по ней на р. Обь. Но этотъ рискъ казался менѣе надёжнымъ въ сравненіи съ избраннымъ уже планомъ; потому, что истративъ сухари въ двухдневномъ переходѣ къ рѣкѣ, и потомъ во время устраиванія плотовъ, намъ не осталось бы ничего на измѣреніе всего огромнаго и извилистаго теченія избранной рѣки. Каменное русло при верховьяхъ и значительная ширина близъ устьевъ этихъ рѣкъ, въ особенности Войкара, не обѣщали возможности плыть на плотахъ, кое-какъ сколоченныхъ, въ особенности въ непогоду.
Мы оставались еще на мѣстѣ, ожидая облегченія болѣзни проводника Павла. Самоѣдъ Юхкоръ былъ безнадежно болѣнъ, и притомъ безъ ноги, имѣя по колѣно деревянную. Его во всякомъ случаѣ мы предполагали оставить, которому, въ случаѣ облегченія, возвратный путь на Уралъ былъ ближе и удобопроходимѣе, нежели предлежащій намъ.
Ночь была довольно тёмная; наши спутники: Усковъ, толмачъ, слуга и проводники до сихъ поръ довольно равнодушные къ опасностямъ, видимо призадумались, и къ тому же увеличивали общее уныніе свое суевѣрными разсказами между собою о вѣрныхъ примѣтахъ несчастія, хотя нелѣпыхъ, но довольно непріятныхъ въ подобныхъ обстоятельствахъ. Зловѣщшее надъ нами карканіе вороновъ, алчностію привлеченныхъ къ павшимъ оленямъ, увеличивало страхъ ихъ: «Вѣрна примѣта, не передъ добромъ»! было эпилогомъ безконечнымъ разсказамъ ихъ о приключившихся несчастіяхъ и бѣдствіяхъ, тогда-то и съ тѣмъ-то.
Больные инородцы проводники, охая и стоная, увѣряли, что «не даромъ дрова сдѣлали сильную вспышку съ необыкновеннымъ трескомъ, и распались къ западной сторонѣ; надо быть умереть кому нибудь изъ насъ, сидѣвшихъ вкругъ огня; такъ сказывали сторики—это вѣрно».
Любопытствуя чрезъ толмача о серьёзныхъ разсказахъ ихъ, я узналъ, что проводникъ нашъ Остякъ Павелъ, хотя крещеный, но «большой знахарь въ дѣлахъ языческаго жертвоприношенія, умѣетъ отгадывать будущее, предсказывать выздоровленіе больному» и прочее.
Наконецъ узналъ даже, что въ послѣднемъ кочевьѣ, откуда мы выступили, онъ приносилъ въ жертву оленя по трудно-больной дѣвицѣ, Остячкѣ, которая будто вскорѣ получила облегченіе, и онъ предсказалъ скорое выздоровленіе ей.
Не будучи очевидцемъ при совершаемыхъ обрядахъ языческихъ, считаю неумѣстнымъ упоминать о нѣкоторыхъ подробностяхъ по этому предмету, собранныхъ мною по разсказамъ.
5-го Августа.Мы пятеро: Маіоръ Стражевскій, я, горный мастеровой, толмачъ и подрядчикъ, принуждены были отправиться въ трудный и не извѣстный путь безъ проводника, потому что Самоѣдъ Юхкоръ былъ трудно болѣнъ, а другому Остяку, хотя и легче казалось, но онъ не соглашался идти съ нами; вѣроятно не желая оставить умирающаго товарища своего. Оставаться же и намъ долѣе на мѣстѣ невозможно было, ибо малый запасъ сухарей приходилъ уже быстро къ концу, не имѣя другой пищи.
Я записалъ въ Дневникъ свой показанія проводниковъ о примѣтахъ мѣстности и о главномъ направленіи предстоящаго пути на р. Обь, въ Остяцкое село Мужи, которыя заключались въ слѣдующемъ:
»Направленіе дороги. Первоначально она идетъ на Юго-Востокъ (130°), далѣе будетъ все склоняться къ Востоку и потомъ пойдетъ прямо въ этомъ направленіи до р. Хаба̀ни-Іоганъ, находящейся на 13° всего разстоянія отсюда въ с. Мужи. Отъ этой рѣки дорога принимаетъ направленіе сѣверо-восточное, до раздѣленія зимнихъ дорогъ на Мужинскомъ материкѣ (Вызинангъ-Нёръ), гдѣ лѣвая отходитъ на Войкаръ, правая въ Мужи. До р. Ха̀бина-Іоганъ 3 дня ходу; отъ нея же въ Мужи 6-ть, всего 9-ть дней, если только будете идти какъ слѣдуетъ и будетъ силъ перейти самыя топи до Мужинскаго материка.«
»Примѣты мѣстности. Перейдя сосѣдній намъ лѣсокъ, дорога будетъ пролегать малыми тундрицами, болотами и лѣсочками до двухъ большихъ тундръ; въ концѣ первой изъ нихъ находится Соръ (значительное озеро съ разливомъ), который останется влѣвѣ; дорога правѣе ея должна идти. Отсюда пойдётъ къ березовому острову (бугорку), который тоже останется лѣвѣе; далѣе дорога входитъ въ густой лѣсъ, гдѣ она довольно примѣтна, и мѣстами есть затёсы на деревьяхъ; потомъ выходитъ уже на вторую упомянутую большую тундру. На этой послѣдней встрѣтите Іоганъ-Тей-Гордскую дорогу, отходящую въ право на полдень, въ юрты на р. Синьи. Вамъ нужно держаться лѣвѣе, и если еще будутъ какія нибудь дороги, то онѣ всѣ съ зади будутъ входить на мужинскую дорогу. Пройдя вторую большую тундру, дорога выходитъ на р. Хобини-Іоганъ, съ которой въ ясную погоду можно видѣть Мужинскій материкъ: къ морозу высокъ кажется, къ теплу же гораздо ниже (слова Остяка Павла)«.
«Отъ р. Хабини-Іоганъ, дорога идетъ маленькими тундрами чрезъ рѣдкой лѣсокъ, пересѣкаясь буграми, озерками, ручьями и болотами, выходитъ потомъ къ свѣтлому ручью, перейдя который, пойдётъ вдоль его, (не помнитъ вверхъ или внизъ по теченію); найдете слѣды чумовища; дивно[7]; миновавъ, выходитъ къ озеру Хойне-Лоръ (въ переводѣ озеро на возвышенности).»
Еще отъ свѣтлаго ручья, до этого озера, начнутся по дорогѣ мѣстами Ку́рынгъ-Сѐзы (ловушки для звѣрей), и продолжаются далѣе. Отъ озера, сей-часъ маленькая тундра до горѣлаго лѣса; за лѣсомъ, который довольно-далеко тянется, начнется уже Вызына̀нгъ-Нёръ,—Муженскій Материкъ. Потомъ скоро будетъ раздѣленіе дорогъ: на рѣку Войкаръ и въ Мужи; надо правѣе держаться.»
«Только бы благополучно чрезъ трудныя болота прошли, и добрались бы до этого мѣста, а тамъ дорога будетъ примѣтная, древняя, ѣзжалая, и будетъ много малыхъ дорогъ; вы всё держитесь только главной дороги и идите прямо на Востокъ. Тамъ уже не пропадете и выйдете въ Мужи.»
Вотъ все, что могло служить намъ указателемъ пути на пустынномъ пространствѣ, между Уральскимъ Хребтомъ и рѣкою Обью, по дикой и однообразной мѣстности, почти непроходимой въ лѣтнее время. Единственная надежда оставалась только на буссоль. Подрядчикъ тоже рѣшительно не зналъ дороги, привыкши дѣлать зимнія поѣздки на оленяхъ[8].
До полудня мы устроивали себѣ котомки съ болѣе удобными лямками, вложивъ въ нихъ необходимую одежду—сухари, взявъ съ собою журналы, брульены и прочія свѣдѣнія, важныя для экспедиціи; составили ношу на плеча, вѣсомъ около пуда у каждаго. Потомъ, увязавъ и запечатавъ остальныя вещи, собранные минералы, инструменты и проч. на двухъ нартахъ, оставили на тундрѣ, въ надеждѣ, что хотя эти вещи доставятъ зимою, не говоря уже о большой части ихъ разбросанныхъ на Уралѣ еще, по мѣрѣ уменьшенія оленей. Наконецъ, оставивъ больнымъ часть сухарей, отправились, благословясь, въ путь, съ надеждою, что когда нибудь доберемся до жилья, если будемъ здоровы.
Въ этотъ день мы сдѣлали только около 5-ти верстъ, держась направленія юго-восточнаго (130°); шли по лѣсу, гдѣ дорога была довольно примѣтная и твердая до открытаго болота, на которомъ она потерялась потомъ. Покуда розыскивали слѣдовъ ѣзжалости и прохода чрезъ неё, начало смеркаться уже; мы остановились ночевать при опушкѣ лѣса, опасаясь въ темнотѣ засѣсть гдѣ нибудь на означенномъ болотѣ. Этотъ первый переходъ въ охотку и притомъ съ сухарями показался не такъ труднымъ.
6-го Августа.Утромъ рано мы выступили, желая до сумерокъ сдѣлать порядочный переходъ. Погода была пасмурная и свѣжій вѣтеръ способствовалъ нашему пѣшешествію, разгоняя вмѣстѣ съ тѣмъ сопутствующій намъ рой комаровъ. Я еще пытался хотя какъ нибудь дѣлать рекогносцировку этого пути, но утомительные и большіе обходы болотъ, кочки, чащи лѣса и прочія затрудненія пути не дозволяли опредѣлять по времени пройденнаго разстоянія.
Нѣсколько часовъ мы проходили топкими болотами, дѣлая значительныя зикъ-заки въ отыскиваніи кратчайшаго и возможнаго пути по извѣстному направленію. Добравшись потомъ до какой то рѣчки, на которой сдѣлали привалъ для обѣда. Мы не могли взять съ собою котелка,—какъ лишнюю тяжесть; по этому, мѣдный чайникъ, стакановъ въ 6-ть величиною, служилъ намъ и для варенія грибовъ.
Къ 8-ми часамъ вечера, послѣ труднаго пути цѣлаго дня, вышли къ значительному озеру, правѣе котораго остановились ночевать въ лѣсу. Съ вечера началъ накрапывать дождь, который цѣлую ночь и до полудня другаго дня обратился въ постоянный ливень, промочивъ до нельзя насъ, укрывающихся подъ деревьями. Видя невозможность защититься отъ него, мы хладнокровно лежали на мѣстѣ, какъ бы желая надоѣсть дождю и тѣмъ заставить перестать ливню.
7-го Августа.Дождавшись утра, мы принуждены были устроить себѣ изъ ёлокъ кое-какой шалашъ, въ которомъ, укрывшись нѣсколько, вкругъ огня начали просушивать измокшую одежду нашу и ношу, которая сдѣлалась вдвойне тяжелѣе; а главная надежда наша и защита отъ холода суровыхъ ночей—малица, оленья шуба Остяцкая, которую мы едва ли не болѣе всего берегли въ котомкахъ, требовала непремѣнной просушки и довольно медленной.
Намъ нельзя было всегда рѣшаться пережидать ненастье, какъ бы продолжительно оно не было; только бы было ясно и безъ сильнаго тумана, свойственнаго тѣмъ мѣстамъ, потому что намъ пришлось бы все равно мокнуть на мѣстѣ или въ пути; къ тому же сухари не позволяли медлить, не зная, когда доберёмся до Оби, судя по трудному пути, который мы имѣли наканунѣ.
Такъ-какъ этотъ день былъ очень туманный и дождливый, по этому мы принуждены были оставаться на мѣстѣ, льстя себя надеждою, что завтра, хотя въ дождь выступимъ, но по крайней мѣрѣ съ сухою и значительно легчайшею ношею.
Ночь была холодная и темная. Собака наша въ сильномъ безпокойствѣ, то укрывалась съ ворчаніемъ между нами, то по временамъ съ лаемъ выскакивала всё въ одну сторону, чуя вѣроятно приближеніе звѣря; но въ темень ничего нельзя было различить. По утру, отыскивая грибовъ, находили слѣды и помётъ медвѣдя. Мы вспомнили и отчасти пожалѣли, что никто не взялъ для всякаго случая съ собою ружья, да и нельзя было, во-первыхъ потому, что ружья, свинецъ и порохъ были оставлены тогда, когда имѣли еще оленей и уменьшали кладь съ каждымъ переходомъ по мѣрѣ уменьшенія ихъ; во-вторыхъ, выступая въ походъ пѣшкомъ и не болѣе какъ на 10-ть дней, по словамъ проводника, мы мало думали о пользѣ имѣть ружье при себѣ, заботясь только, чтобы сухарей было побольше и ноша за плечами возможно-легче. Кромѣ того, торопясь выступить для выигранія времени, мы не могли посылать за вещами, оставленными на Уралѣ еще за два перехода, до окончательнаго истребленія всѣхъ оленей заразою.
Такъ-какъ сухари не были раздѣлены поровну всѣмъ, по этому, Маіоръ, собралъ ихъ вмѣстѣ со всѣхъ катомокъ нашихъ, и раздѣлилъ ихъ уже на другой день всѣмъ поровну, и не болѣе какъ фунта по два досталось каждому. Только въ этотъ день онъ далъ по маленькому кусочку, потому что, не сдѣлавъ перехода, мы не должны были тратить и сухарей, не зная во сколько дней доберемся до Оби съ подобными невольными остановками.
8-го Августа.Утромъ поднялся вѣтеръ и, къ радости нашей, сквозь тучь начало проглядывать солнышко. Мы начали немедленно собираться въ путь. Подрядчикъ, взлезая на высокую лиственницу, для обозрѣнія мѣстности, по которой намъ предстоялъ путь, увидѣлъ вдали значительное лѣсное возвышеніе, по мнѣнію его,—Муженскій Материкъ, берегъ р. Оби. Я навелъ буссоль по указанному направленію, оказалось дѣйствительно на юго-востокъ, на главномъ направленіи, котораго мы держались сообразно показанію проводниковъ; Маіоръ Стражевскій самъ взлезъ на это дерево, чтобы повѣрить показаніе подрядчика, но не предполагалъ, чтобы это незначительное возвышеніе былъ означенный Муженскій Материкъ[9].
Въ этотъ день мы блуждали не нашутку; взошедши въ густой лѣсъ, держались только направленія 130°, и шли часовъ семь, по мшистому, вязкому и бугроватому грунту; пробираясь сквозь чащу и чрезъ топкія ямины, не находили никакого слѣда человѣческаго. Этотъ путь, былъ такъ труденъ, что мы едва плелися; наконецъ, къ общей радости, вечеромъ на берегу рѣчки, на которой мы остановились ночевать, нашли большой пень срубленнаго когда-то дерева, который обнадежилъ насъ, что мы идёмъ близь оленьей дороги, и что вѣроятно кто нибудь зимою сворачивалъ сюда съ дороги. Записанное же показаніе проводниковъ было почти безполезно; мы нисколько не могли примѣнить къ мѣстности, уже пройденной нами.
Останавливаясь на ночлегъ, мы не кончили этимъ дневныхъ трудовъ своихъ, а должны были всѣ разбрестися для добыванія хлѣба насущнаго—грибовъ, и вмѣстѣ съ тѣмъ отыскивать признаковъ ѣзжалости, чтобы убѣдиться, въ вѣрности направленія пути къ предположенному пункту. Съ этою цѣлію, мы невольно удалялись значительно отъ становища нашего, сколько позволялъ вечеръ; а иногда приходилось продолжительными скличками отыскивать одинъ другаго, и тѣмъ выводить къ сборному пункту. Образъ путешествія нашего дѣлался ежедневно затруднительнѣе и утомительнѣе.
9-го Августа.Ночь была довольно-холодная, при сильномъ сѣверо-западномъ вѣтрѣ; комары не безпокоили насъ. Утромъ подрядчикъ опять лазилъ на дерево, но окружающій насъ густой лѣсъ не позволилъ ничего видѣть; казалось, что мы находились въ глубокой логовинѣ. Потомъ толмачъ нашъ съ подрядчикомъ были такъ счастливы, что отыскали въ верстѣ отъ насъ южнѣе затёсы на деревьяхъ, насъ и это радовало, что мы не уклонились—сильно отъ дороги. До-полудня мы отправились отъ мѣста затесовъ по прежнему направленію, въ надеждѣ пересѣчь гдѣ нибудь ѣзжалый путь. Мы проходили сплошнымъ и топкимъ лѣсомъ; къ вечеру, когда уже смерклось, мы дошли до рѣчки, текущей съ Сѣвера на Югъ, шириною отъ 2-хъ до 3 саженъ, которую сочли по глубинѣ за р. Ха̀бини-Іоганъ; означенную въ показаніи проводниковъ, гдѣ даже не было упомянуто ни о какихъ рѣчкахъ. Это не мало насъ обрадовало, думая, что треть разстоянія пройдено уже и, слѣдовательно перейдемъ вскорѣ самыя топи; незначительная ширина этой рѣчки привела насъ къ заключенію, что мы, много лѣвѣе взяли, что вышли болѣе къ вершинѣ этой рѣки, пройдя прямо лѣсомъ, миновали двѣ большія тундры, означенныя въ показаніи проводниковъ. Вечеромъ же еще, мы устроили переправу чрезъ нее по двумъ большимъ лѣсинамъ, чтобы на той сторонѣ наткнуться гдѣ нибудь на дорогу.
Въ обыкновенномъ отыскиваніи корма, я воротился вскорѣ со щепками, довольно недавно срубленнаго дерева—вмѣсто грибовъ, которыя радовали насъ болѣе пищи, потому что они находились при довольно примѣтномъ слѣдѣ ѣзжалости, въ саженяхъ 200-хъ отъ мѣста переправы.
Вечеромъ же еще мы поспѣшили, отправились съ буссолью туда для соображенія о направленіи этого куска дороги, чтобы на другой день безъ хлопотъ выступить по этому направленію.
Надежда, что мы не совсѣмъ сбились съ направленія, одушевляла насъ. Маіоръ Стражевскій, вёлъ насъ по собственному усмотрѣнію; никто не смѣлъ разсуждать о вѣрности и невѣрности дороги. Всѣ были неопытны въ подобныхъ походахъ и, не знали ничего. Недостатокъ въ пищѣ, довольно-тяжелая ноша за плечами у каждаго безъ исключенія, топкій и вязкій путь сквозь дикую чащу лѣса и утомительные обходы зыбкихъ топей (зыбуновъ), или отыскиванія переходовъ чрезъ оныя, не позволяла дѣлать большихъ переходовъ. Мы были довольны, если могли подвинуться отъ 5-ти до 10-ти верстъ по долготѣ къ Востоку, не смотря, что почти цѣлый день мы находились въ пути, дѣлая большія зикъ-заки. Судя но трудностямъ, которыя мы переносили, каждый опасался только, чтобы не заболѣть гдѣ нибудь въ этой пустынѣ. Не видя же отвратительныхъ слѣдовъ язвы, мы начали забывать о ней, и, перестали опасаться о появленія ея между-нами.
10-го Августа.Путь этого-дня былъ также утомителенъ, какъ и наканунѣ, пролегая по такой же непроходимой мѣстности, лѣсомъ и открытыми болотами, безъ всякой дороги, держась только извѣстнаго направленія. Въ лѣсу встрѣтили кочковатую тундрицу, довольно-обильную ягодами (морожкою), сдѣлали привалъ, снявъ котомки свои, и разбрелися обѣдать. Имѣя по немногу еще сухарей, мы посматривали только на нихъ, стараясь чѣмъ нибудь насытиться. Послѣ-этого обѣда, вскорѣ наткнулись на мѣсто чумовища, признакъ, что здѣсь останавливались когда нибудь оленеводы Обскіе, отправляющіеся весною на Уралъ или возвращающіеся осенью съ онаго. Далѣе, въ лѣсу пересѣкли еще рѣчку, сочтя ее за другую вершину р. Ха̀бини-Іоганъ. Примѣты мѣстности сходствовали нѣсколько съ показаніемъ проводниковъ. Выйдя на нѣкоторое возвышеніе, Уралъ казался уже далеко остался за нами, такъ-что, нельзя было различить извѣстныхъ намъ сопокъ, которыхъ мы узнавали, будучи еще въ недальнемъ разстояніи отъ него. Въ переди синелась какая то возвышенность лѣсная, которую мы считали за Мужинскій Материкъ, или, по крайней мѣрѣ, предѣломъ болотъ, утѣшая себя надеждою, что проберемся вскорѣ куда нибудь на р. Обь, хотя бы и не вышли прямо въ с. Мужи.
Въ 7-мь часовъ вечера, мы остановились ночевать, не имѣя силъ брести далѣе, обѣдавши только морожку. Къ тому мы были особенно изнурены этимъ переходомъ по бугристымъ тундрамъ и заглогшимъ озерамъ, чрезъ которыя съ трудомъ пробирались, во избѣжаніе дальнихъ и утомительнѣйшихъ обходовъ; вытаскивая одну ногу, другая глубже завязла; ранцы наши дѣлали насъ еще тяжелѣе на ногу; можно сказать, что мы почти пресмыкаясь проползали значительныя протяженія пути. Послѣ всего этого еще часа два бродили около становища, сбирая грибы, которыхъ очень мало нашли. Холодный вечеръ заставилъ насъ сдѣлать большой огонь на ночь, тѣмъ болѣе, что мы сильно перемокли, не говоря объ обуви, которая уже износилась почти.
11-го Августа.Ночью былъ сильный холодъ; всё подернулось иніемъ. Не смотря, что лежали въ малицахъ, мы порядочно зябли, и сонные приближались болѣе и болѣе къ огню, отъ треска еловыхъ дровъ всѣ пожгли себѣ одежду въ нѣсколькихъ мѣстахъ, въ особенности Маіоръ Стражевскій, который сильно пожегся въ эту ночь.
Довольно-тёплый лучь солнца яснаго утра согрѣлъ странниковъ, и вмѣстѣ съ тѣмъ оживилъ нѣкоторыхъ враговъ нашихъ комаровъ, для увеличиванія трудности путешествія, хотя и десятой доли не было ихъ, относительно количества на Уралѣ, не говоря уже о множествѣ,—которое было въ первыхъ числахъ Іюля.
Послѣ довольно-большаго перехода въ юго-восточномъ же направленіи, по однообразной затруднительной мѣстности, вышли къ 6-ти часамъ вечера къ довольно-значительной рѣкѣ, текущей на Югъ, и, превосходящей шириною и быстротою двухъ прежнихъ. Ширина вездѣ болѣе 3-хъ саженей; мѣстами же до 7-ми; брода чрезъ нее отыскать не могли. Мы узнали, что эта есть настоящая рѣка Ха̀бини-Іоганъ, до которой вмѣсто трехъ дней, мы шли цѣлую недѣлю; слѣдовательно, могли заключить, что остальныя двѣ трети разстоянія до с. Мужи, мы не успѣемъ ранѣе двухъ недѣль пройти. Предъидущія же двѣ рѣчки, радовавшія насъ, были впадающіе въ неё притоки, которые мы пересѣкли потому, что держась постояннаго направленія, шли лѣсомъ нѣсколько правѣе зимней оленьей дороги, которая пролегаетъ по самымъ открытымъ топямъ. Мы отыскали довольно-примѣтную дорогу, которая, выйдя изъ лѣсу, переходитъ эту рѣку.
Сухари уже совершенно кончились у насъ, и мы оставались единственно на подножномъ кормѣ, имѣя только еще горсть соли, которую Маіоръ берегъ какъ лекарство отъ тошноты, которую чувствовали послѣ грибовъ. Въ первые дни путешествія, мы употребляли соль довольно роскошно, привыкая къ грибамъ безъ сухарей; наконецъ пришлось и этой необходимости лишиться, усматривая впереди еще продолжительный путь, который вѣроятно будетъ съ каждымъ днемъ дѣлаться болѣе труднѣйшимъ для насъ,—при недостаткѣ пищи. Сообразно этимъ обстоятельствамъ, Маіоръ Стражевскій предложилъ, что не лучше ли связать и сколотить себѣ плоты и спуститься по этой рѣкѣ въ Синью, впадающую въ Обь, думая, что этотъ путь будетъ хотя продолжительнѣе, но не такъ изнурителенъ, не дѣлая пѣшкомъ и голодомъ утомительнаго похода; всѣ раздѣляли это мнѣніе, кромѣ подрядчика, тѣмъ болѣе, что люди отзывались уже сильнымъ изнеможеніемъ.
12-го Августа.Послѣ дождливой ночи, день былъ ясный. Мы остановились на мѣстѣ для дѣланія двухъ плотовъ. Маіоръ Стражевскій самъ отправился съ толмачемъ и горнымъ мастеровымъ рубить лѣсины для плота, а я, въ качествѣ повора, отправился сбирать грибы и, вмѣстѣ съ тѣмъ для соображенія мѣстности съ показаніемъ проводниковъ.
Къ полудню я воротился въ становище съ грибами, для двухъ чайниковъ, отыскавъ въ лѣсу верстахъ въ четырёхъ, по слѣду ѣзжалости, ловушку (курынгъ-сезъ).
Трудившіеся полдня надъ устроеніемъ плота, видѣли, между тѣмъ, невозможность сдѣлать его наскоро, и надежно для продолжительнаго и труднаго плаванія, по неизвѣстнымъ намъ рѣкамъ; къ тому же работа шла не очень успѣшно съ слабыми силами и съ однимъ только топоромъ и, большимъ ножемъ.
Послѣ обѣда, плотъ, изъ 7-ми лѣсинъ связанный, былъ готовъ и спущенъ на рѣку, который оказался довольно непрочнымъ и ненадежнымъ для плаванія нѣсколькихъ сотъ верстъ, и Богъ знаетъ въ какую погоду еще. Подрядчикъ нашъ не соглашался плыть съ нами, представляя всѣ опасности, и желая лучше одинъ идти пѣшкомъ.
Мы сами впрочемъ видѣли не надежный рискъ свой, разсуждая, что плыть не менѣе двухъ недѣль по рѣкѣ безъ провизіи, можемъ-ли отыскать близъ берега реки вездѣ грибовъ, въ особенности, если непогода задержитъ нѣсколько дней на мѣстѣ насъ. Сухимъ же путёмъ идя, на всёмъ протяженіи пройденномъ, мы могли по маленьку отыскивать и цѣлый день собирать ихъ.
Рѣшились наконецъ всѣ дойти до Оби сухимъ путёмъ, и помаленьку, извѣстнымъ уже намъ образомъ,—чтобы не предстояло; претерпѣвая голодъ въ томъ и другомъ случаѣ, по крайней мѣрѣ избавлялись опасности погибнуть въ водѣ, что очень легко могло бы случиться, если не прочный плотъ нашъ ударился бы о камень, или захваченъ былъ непогодою.
Вечеромъ же этого дня, мы надѣли котомки, и переправились по два человѣка на плоту, на другой берегъ рѣки, и не желая тратить время, выступили въ путь сколько позволила темнота и, покуда дорога была примѣтна. Пройдя верстъ 5-ть, сдѣлалось совершенно темно и пошелъ дождь; къ счастію нашему, заставши близь порядочныхъ ёлокъ. Мы развели огонь, и легли на котомкахъ въ ожиданіи разсвѣта. Ночь была холодная; мы жались около огня, и разумѣется не безъ того, чтобы кто нибудь не сожегъ себѣ одежду, и такъ уже изорванную до нельзя.
13-го Августа.Съ разсвѣтомъ мы уже поплелися далѣе, радуясь, что дорога была довольно-торна, пролегая по мѣстности нѣсколько возвышенной отъ рѣки; лѣсомъ же была не такъ извилиста и, имѣла направленіе сѣверо-восточное и восточное.
Двѣ не настороженныя ловушки для звѣрей (курынгъ-сеза), найденныя по этой дорогѣ, еще болѣе убѣдили насъ, что она идётъ въ какія нибудь Остяцкія юрты, отстоящія вѣроятно не въ дальнемъ разстояніи отсюда, изъ которыхъ есть какое нибудь возможное лѣтомъ сообщеніе съ этимъ мѣстомъ.
Лѣсной путь нашъ, дважды пересѣкался значительными открытыми, топкими и бугроватыми болотами, называемыми Остяками нёрумъ (тундра гомсистая). На послѣдней тундрѣ слѣды дороги совершенно изчезли; и послѣ тщательныхъ розысканій, принуждены были пройти по тундрѣ къ противоположному лѣсу,—держась извѣстнаго направленія буссоли. Въ одномъ изъ озеръ на-тундрѣ, увидѣли двухъ дикихъ гусей и маленькаго гусёнка, не лѣтающаго еще. Эта первая дичь, которую мы встрѣтили, на всёмъ протяженіи пути отъ Уральскаго Хребта и, до этого мѣста, по заключеніямъ нашимъ, предвѣщавшая близость р. Оби. Вторично пришлось вспомнить и крайне сожалѣть на этотъ разъ о томъ, что не взяли ружья, и хотя нѣсколько зарядовъ пороху. Ибо, голодъ становился ежедневно ощутительнѣе, изнурясь утомительными переходами, и, только на подножномъ кормѣ. Забывая о дальнѣйшемъ пути, мы сняли котомки свои и всѣ приступили къ озеру, съ жадностію желая добыть гусёнка. Это озеро было хотя не болѣе 30-ти саженъ шириною, но топкіе берега не дозволяли вездѣ окружить его. Пугая и кидая палками въ озеро, мы старались всѣми силами выгнать гусёнка на болотистый берегъ, гдѣ въ травѣ караулили двое изъ насъ. Послѣ двухъ часовой невольной и трудной охоты удалось таки подшибить измученнаго до-нельзя гусёнка. Въ противоположномъ лѣсу случилось набрать достаточно грибовъ; по этому мы радовались рѣдкому для насъ, и неожиданному обѣду.
Маіоръ Стражевскій, видя какъ трудно достался намъ этотъ ничтожный гусёнокъ, и не надѣясь впредь на подобный промыслъ для прокормленія насъ, къ тому же, не предвидя еще конца путешествію нашему, раздѣлилъ, къ общему удивленію, гусёнка на 6-ть частей,—на три обѣда и на три ужина, для 4-хъ человѣкъ. Варя, всегда два чайника грибницы, одинъ за другимъ, мы опускали по 112 доли гусёнка въ чайникъ, какъ приправу къ грибамъ, которые, отъ воображенія ли, казались несравненно вкуснѣе и питательнѣе, притомъ же не такъ сильно ощущали недостатокъ соли. Имѣя только двѣ ложки, мы хлѣбали по очереди, наблюдая обыкновенно, чтобы ни кто не взялъ лишній разъ. Даже по очереди оскрёбывали и чайникъ, такъ дорога для насъ была пища! Разваренный же между грибами кусочикъ дичи, г. Стражевскій, аккуратно дѣлилъ всѣмъ, не исключая и себя, по ровной крошкѣ.
Трое слѣдующихъ сутокъ, мы подвигались впередъ значительно бодрѣе, имѣя въ виду обѣдъ и ужинъ. Этотъ запасъ дичи мы вѣшали высоко на дерево, чтобы собака наша, не менѣе насъ голодная, не съѣла ночью, и не смотря на удивительныя попытки ея—достать съ дерева, мы успѣли таки сохранить его.
Въ этотъ день мы сдѣлали еще болѣе пяти верстъ; возвышенная мѣстность, по которой пролегала довольно-твердая и торная дорога, была прекрасная; послѣ продолжительныхъ однообразныхъ, топей тундръ и дикой чащи лѣса, казалась намъ—хорошимъ садомъ. Вправо отъ насъ, большая рѣка, съ обрывистыми берегами, выдавалась къ дорогѣ, вѣроятно притокъ р. Хабини-Іоганъ. Не смотря на усталость, мы рѣшились идти до тѣхъ поръ, покуда будетъ тёмно; по этому на ночлегъ мы не хотѣли и сбирать грибовъ на ужинъ, но обѣдавши роскошнѣе и плотнѣе противъ предыдущихъ дней; чѣмъ во первыхъ надѣялись сберечь порцію гусёнка; и другое, сдѣлать побольше переходъ.
Вечеромъ дорога въ лѣсу сдѣлалась топкою, перейдя возвышенность, и наконецъ потерялась; мы остановились ночевать.
14-го Августа.Ночь была очень холодная; сильный сѣверный вѣтеръ пронималъ насъ тѣмъ болѣе, что мы были очень перемокшіе; а близко огня нельзя было лежать, изъ опасенія, чтобы не сожечь одежду, и то уже едва державшуюся и изорванную.
Съ разсвѣтомъ, я отправился съ подрядчикомъ нашимъ назадъ, на раздѣленіе дорогъ, чтобы обозрѣть и сообразить съ направленіемъ ея, не примѣтнѣе ли она той, которую мы избрали.
Дорога эта, пролегая топями, была также неудобопроходима, какъ и та, на которой мы остановились; только два курынгъ-сёза, найденные на курганчикахъ, заставили предпочесть её.
Возвратясь въ становище и сообщивъ Г. Стражевскому видѣнное мною, въ полдень мы пошли на эту дорогу прямо сквозь лѣсъ. Къ сожалѣнію, этотъ путь былъ неудаченъ; новая дорога была, какъ видно, совершено зимняя, ибо вывела насъ къ непроходимымъ зибунамъ, чрезъ что принуждены были къ вечеру воротиться на прежде-избранную дорогу. Не смотря на темноту и вязкую чащу лѣса, Маіоръ Стражевскій вывелъ насъ прямо на старое становище наше; по удивительной опытности и привычкѣ ходить въ лѣсу, находясь неоднократно отъ Горнаго Правленія въ экспедиціяхъ въ этой странѣ.
Переходъ этого дня очень утомилъ насъ потому болѣе, что былъ безполезенъ. За то на возвратномъ пути въ старое становище, мы не упустили набрать грибовъ, воображая, что будто бы за грибами ходили; жаль только, что ранцы за спиною напоминали намъ походъ, а не прогулку за грибами.
15-го Августа.Такая же холодная ночь, какъ и вчерашняя. Сильный сѣверный вѣтеръ продолжался уже третій день постоянно, продувая сквозь сожженную и изорванную одежду; намъ трудно было укрываться отъ холоду. Огонь былъ единственное спасеніе ночью, и вмѣстѣ съ тѣмъ болѣе и болѣе истреблялъ нашу одежду. Днемъ же, мы не боялись холоду, котомки наши грѣли насъ до нельзя, не смотря, что сдѣлались нѣсколько легче противъ прежняго; а мы, изнурясь сами голодомъ и усталостію, чувствовали ихъ значительно тяжелѣйшими, и едва брели только.
Дорога, по которой мы слѣдовали, потерялась на большомъ зибунѣ (зыбкое болото, трясина); и близь того мѣста, куда мы заходили вчера, сдѣлавъ напрасный переходъ. Мы убѣдились, что настоящая дорога есть объѣздъ весенній. Перейдя съ большимъ трудомъ и обходами этотъ зибунъ, мы нашли въ противоположномъ лѣсу дорогу, которая пролегая около двухъ верстъ, по удобной твердой мѣстности, привела насъ опять къ большимъ топямъ. Смерклось; мы остановились ночевать на одномъ лѣсномъ бугоркѣ.
16-го Августа.Погода была ясная и теплая, мы остановились на мѣстѣ до 4-хъ часовъ по полудни. Люди отзывались слабостію и изнеможеніемъ; Маіоръ Стражевскій далъ отдыхъ. Къ удивленію нашему, комары всё еще не пропали, послѣ нѣсколькихъ холодныхъ дней и при сильномъ сѣверномъ вѣтрѣ.
Послѣ трёхъ часоваго труднаго и топкаго пути, съ большими обходами, вышли на довольно возвышенную тундру со многими озерами, между которыми одно обращало на себя вниманіе по величинѣ[10]. Дорога была не примѣтна; только слѣды многихъ чумовищъ оленеводовъ показывали близость ея. Перейдя означенную тундру, мы шли еще лѣсомъ, покуда совершенно не стемнилось. Тогда останавились ночевать.
17-го Августа.Холодная ночь съ вечера обратилась въ дождливую; и мы могли почти до полудня[11]. Во время обычнаго утренняго отыскиванія пищи въ лѣсу, мы нашли въ нёмъ на нѣкоторыхъ деревьяхъ затесы, означающіе обыкновенно оленью дорогу; не смотря, что на землѣ никакихъ слѣдовъ ѣзжалости незамѣтно. Мы не знали навѣрно о мѣстѣ, гдѣ мы находились, чтобы убѣдиться на пути ли къ предположенному пункту на рѣку Обь находится эта частичка замѣтной дороги, или на р. Войкаръ; потому что ручей, пересѣченный ею, протекалъ на Сѣверъ. Зная, что далеко эта дорога насъ не доведетъ, первая открытая тундра, или непроходимая топь, чрезъ которыя зимою прямо ѣздятъ, заставятъ насъ сдѣлать большой и утомительный обходъ, чрезъ что мы опять собьемся съ направленія и должны будемъ идти по компасу прямо, и гдѣ только удобнѣе можно бы пройти. Эти признаки дороги потому уже и мало радовали насъ.
Вмѣсто сказанныхъ проводникомъ пяти дней, или много недѣли всего пути въ с. Мужи, мы странствовали уже 12-ть дней безъ проводника; и никакой надежды не было на скорое окончаніе путешествія.
Не смотря на порядочный дождь, мы выступили по отысканной дорогѣ, которая повела насъ въ горѣлый лѣсъ и становилась тамъ торнѣе и примѣтнѣе; кромѣ того, мѣстоположеніе сходствовало съ показаніемъ проводника, послѣ озера Хойне-Лоръ. Мы думали, что не переходъ ли это отъ топей къ Мужинскому Материку; потому что мѣстность становилась примѣтно всё возвышеннѣе. Потемнѣло и похолодѣло; остановились ночевать на рѣкѣ, текущей на сѣверо-востокъ.
Болѣе удобный путь и надежда, что вышли уже на Мужинскій Материкъ, слѣдственно недалеко отъ Оби, утѣшали насъ; кромѣ того, мы обрадовались, что грибовъ находили обильнѣе нежели прежде, между которыми въ особенности такъ называемые сыроѣшки или синявки, находимыя нами, замѣнили намъ вполнѣ хлѣбъ; разумѣется не питательностію, но употребленіемъ.
Находя въ мшистыхъ мѣстахъ много этихъ грибовъ, мы съ жадностію начали собирать каждый собственно для себя, и берегли въ котомкахъ какъ сухари, до другаго обильнаго ими мѣста. Тѣмъ болѣе, что позднее время года и холодныя ночи съ иніемъ уже попортили ихъ; чрезъ что они высыхали на корнѣ, были легче значительно и казались несравненно вкуснѣе свѣжихъ; хлѣбая грибницу, мы прикусывали ими вмѣсто хлѣба; также не имѣя сахару, мы могли по четыре стакана чаю выпивать съ сухими грибами; не чувствовали голода, хотя разумѣется не надолго. Открывши эту новую манну, мы уже не переставали съ тѣхъ поръ постоянно жевать ихъ; цѣлую дорогу одинъ высматривалъ у другаго изъ подъ ногъ, чтобы не упустить гриба. За ягодами, которыя впрочемъ изрѣдка попадались намъ, мы уже и не гнались; потому что, каждая ягодка не безъ труда доставалась, нагибаясь съ котомкою при истощённыхъ донельзя силахъ.
Мы стали нѣсколько веселѣе, будто мы съ хлѣбомъ идёмъ; въ ободреніе нашимъ спутникамъ, Маіоръ Стражевскій говорилъ, что если не завтра придемъ въ Мужи, то по крайней мѣрѣ будемъ близко этого селенія; они перекрестились, снявши шапки и были рады. Между тѣмъ, по соображенію съ записаннымъ показаніемъ проводниковъ, мы не должны были ранѣе недѣли дойти до Оби, судя по утомленнымъ силамъ нашимъ.
18-го Августа.Утро было ясное послѣ холодной ночи; восходящее солнце смягчило нѣсколько суровость сильнаго сѣверо-восточнаго вѣтра. Около полудня мы выступили, по довольно торной дорогѣ, со свѣжими признаками ѣзжалости, вѣроятно весною; направленіе ея все было сѣверо-восточное, потомъ поворотила прямо на Сѣверъ, наконецъ даже на Сѣверо-Западъ пошла малыми колѣнами, пересѣкаясь значительными рѣчками, ручьями и болотами. Отходящей дороги на Востокъ или Юго-Востокъ не было; хотя это направленіе дороги и было не сообразное съ нашею цѣлію, но мы шли по ней въ надеждѣ, что она повернетъ на Востокъ. Ловушекъ на дорогѣ (Курынгъ-Сѐзовъ) не встрѣчали, кромѣ одного разрушеннаго близъ ночлега нашего.
Потомъ, перейдя довольно глубокимъ бродомъ значительную рѣчку, текущую почти на Сѣверо-Востокъ, дорога повела насъ вдоль ея, на которой остановились въ сумерки.
19-го Августа.Ночью былъ морозъ нестерпимый, мокрая обувь на ногахъ начала мерзнуть, которую мы принуждены были снять съ себя и кое-какъ корчиться въ нашихъ малицахъ. Утромъ солнышко пригрѣло насъ нѣсколько, а потомъ погода начала хмуриться и пошёлъ сильный дождь. Подрядчикъ лазилъ на дерево, и видѣлъ сѣвернѣе насъ поперечный лѣсной хребетъ, вѣроятно берегъ рѣки Войкара, что показывало сильное уклоненіе наше къ Сѣверу отъ настоящаго направленія. Мы опасалісь, чтобы эта дорога не вывела бы насъ въ Войкарскія юрты, пустыя въ это время года, и притомъ на противоположномъ берегу.
Нашли въ лѣсу слѣды отходящей дороги верстахъ въ трёхъ отъ нашего становища. Пасмурный и дождливый день, склонявшійся уже къ вечеру, не позволилъ намъ выступить по отысканной дорогѣ, не осмотрѣвъ предварительно её; къ тому же сильно перемокшіе, мы просушивались подъ ёлками у довольно-большаго костра. Сдѣлали днёвку.
20-го Августа.Погода была хотя сумрачная, но не дождливая и не холодная. Выступили рано. Версты чрезъ три отходила чрезъ рѣку другая едва примѣтная дорога; рѣшившись держаться болѣе широкой и торной дороги, пошли по прежней; тѣмъ болѣе, мы не свернули съ нея, что нашли опять старую ловушку на ней.
Верстъ чрезъ восемь, эта дорога изчезла на топкихъ и не проходимыхъ болотахъ, выведя насъ къ разливамъ большой рѣки, какъ оказалось Войкара.
Подрядчикъ видѣлъ съ высокой лиственницы и самую рѣку, къ которой нѣтъ доступу чрезъ топи безъ лодки. Принуждены были возвратиться къ отходящей дорогѣ, сдѣлавъ по пустому верстъ 16-ть и, утомившись донельзя, остановились на рѣчкѣ, перебродивши её съ вечера же. Удивительно, какъ трудно было возвращаться, когда знаешь, что по пустому идёшъ. Однимъ словомъ, трудность похода нашего увеличивалась чрезвычайно тѣмъ, что шли безнадежно, не зная вѣрно ли идёмъ и, куда выйдемъ; въ особенности при трудныхъ и большихъ обходахъ зибуновъ, гдѣ три шага подаёшся впередъ, а два назадъ.
21-го Августа.Накрапывалъ постоянно дождь; мы выступили довольно рано. Въ лѣсу дорога становилась примѣтнѣе и торнѣе; на открытомъ мѣстѣ она опять раздѣлилась не примѣтно, ибо въ противоположномъ лѣсу нашли двѣ дороги: одна на Югъ, другая на Востокъ имѣла главное направленіе; пошли по послѣдней, которая принимала потомъ направленіе юго-восточное и поднималась все выше и выше. На этомъ пути, мы встрѣтили первый кёдръ, и услышали карканіе вороны; признаки близости рѣки Оби и жилаго мѣста, насъ это очень радовало. Наконецъ пришли къ значительной рѣкѣ, текущей почти прямо на Сѣверъ, между глубокими и лѣсистыми берегами. Остановились на ней. Съ дерева же видѣли на Юго-Востокѣ лѣсной хребетъ, по заключенію нашему берегъ р. Оби.
22-го Августа.Послѣ дождливой ночи лучь солнца прекраснаго и тёплаго утра, какого мы давно уже не имѣли, обогрѣлъ и оживилъ насъ; и какъ будто бы съ цѣлію обрадовать насъ въ дикой пустынѣ, среди тяжкихъ лишеній и трудностей, въ высокоторжественный день Коронованія ИХЪ ИМПЕРАТОРСКИХЪ ВЕЛИЧЕСТВЪ. Мы всѣ были особенно веселы; какая то надежда на скорое избавленіе отъ трудовъ, утѣшала насъ.
Желая воспользоваться отличною погодою, мы торопились раньше выступить, чтобы сдѣлать больше переходъ; тѣмъ болѣе, что мы, благодаря случайному обилію грибовъ, наѣлись поплотнѣе сырыхъ и вареныхъ. Маіоръ Стражевскій, желая по случаю праздника сдѣлать особенный обѣдъ, высыпалъ остатокъ соли въ грибницу, который онъ давно берёгъ какъ лекарство. И нужно сказать, что мы, не употребляя давно уже соли, почувствовали значительное подкрѣпленіе, не говоря уже о необыкновенной вкусности этой пищи.
Дорога, пролегая по лѣсу, была довольно торна до первой тундры; далѣе, стала менѣе примѣтна и раздѣлилась; мы пошли лѣвѣе, держась восточнаго направленія. Перейдя же рѣчку, дорога повернула на юго-востокъ, и вывела насъ на открытое холмистое мѣсто, со многими озерами, гдѣ она рѣшительно потерялась. Часа два мы тщательно розыскивали её на этомъ пространствѣ, но никакихъ слѣдовъ не нашли. Пошли безъ дороги по направленію 130°, на юго-востокъ, гдѣ видѣнъ былъ далеко высокій лѣсной кряжъ, предъ которымъ параллельно находились еще два низкихъ хребта. Тогда-то мы узнали, что настоящій Мужинскій Материкъ еще впереди, не смотря, что самыя не проходимыя топи были уже перейдены за два перехода до этого пункта. Войдя въ лѣсъ по означенному направленію, пересѣкли довольно ѣзжалую Зырянскую дорогу, судя по найденнымъ обломкамъ нарты[12]; съ радости мы сдѣлали самый большой переходъ, какого никогда еще не дѣлали, въ продолженіе всего странствованія нашего. Мы сочли этотъ день, изъ счастливѣйшихъ. Потемнѣло; мы остановились на рѣчкѣ, текущей почти прямо на Сѣверъ.
23-го Августа.Уставши послѣ большаго перехода, мы выступили за полдень; шли довольно скоро, желая до темноты пройти тундрицы, болота и мокрыя долины; добравшись же до лѣсу, остановились ночевать, изъ опасенія, чтобы не потерять дорогу. Спутники наши, видя опять довольно трудную мѣстность и безконечный путь, начали упадать духомъ, ссылаясь на слабость въ рукахъ и ногахъ; мы ободряли ихъ; Маіоръ не приказывалъ показывать никакого вида, что мы сами уже едва ноги переставляемъ, и едва ли не хуже ихъ изнурены.
24-го Августа.Эти ночи были довольно-тёплыя. Пасмурное небо предвѣщало сильное ненастье. Мы выступили опять по полудни, промешкавши и поблудивши въ отыскиваніи пищи дневной. Дорога была довольно твёрдая и примѣтная; шли довольно скоро; мѣстоположеніе казалось веселѣе стало и менѣе дикое. Направленіе дороги было восточное и юго-восточное; пересѣкли на пути двѣ рѣчки, текущія на Сѣверъ. Далѣе, дорога раздѣлилась: одна на Юго-Западъ, другая на Востокъ; пошли по послѣдней. Къ вечеру, слуга нашъ, горный мастеровой, упалъ на дорогѣ, отъ сильной боли въ поясницѣ. Остановились тутъ же на ночлегъ. Вечеръ вдругъ сдѣлался сильно холоднымъ; ночью, вода подернулась въ лужахъ тонкимъ льдомъ. Маіоръ Стражевскій самъ срубилъ на дрова три большія лиственницы.
25-го Августа.Больной задержалъ насъ на мѣстѣ нѣсколько долѣе обыкновеннаго; однако мы выступили не долго за полдень. Дорога была хорошая, ѣзжалая, пересѣкли рѣчку, и начали подниматься выше, переходя видѣнные издали хребты. Не очень большой переходъ сдѣлали. Толмачъ нашъ тоже заболѣлъ животомъ; горный мастеровой поправился нѣсколько.
26-го Августа.Не смотря, что ночь была холодная, день былъ прекрасный и тёплый. Толмачу легче стало; только мы не совѣтывали ѣсть ему сырыхъ грибовъ. Выступили не поздно; чрезъ полверсты дорога раздѣлилась, обѣ шли въ с. Мужи и не болѣе одного дня ходу до этого селенія, подрядчикъ узналъ ихъ, и увѣрялъ, что неоднократно ѣздилъ тутъ зимою, но не ручался за удобопроходимость лѣтомъ, по случаю заливовъ рѣки, чрезъ которыя переправа будетъ затруднительна безъ лодки. Другая же Зырянская дорога, болѣе торная, шла на Юго-Востокъ; онъ говорилъ, что эта дорога дѣлаетъ большой кругъ; въ слѣдствіе этого, отдѣлился отъ насъ и пошёлъ по зимней дорогѣ. Мы долго промѣшкали на раздѣленіи дорогъ, потому что много находили малыхъ объѣздовъ, и опасались, чтобы не упустить главную дорогу. Пошли по Зырянской дорогѣ, покуда не стемнѣлось и пошелъ дождь; мы остановились въ лѣсу.
27-го Августа.Дождливая погода. Сдѣлали порядочный переходъ. Маіоръ Стражевскій говорилъ, чтобы мы собрали всѣ силы свои и шли до самаго нельзя, ибо отдыхъ приближается, и не придёмъ ли сегодня еще въ с. Мужи. Не смотря на пріятную надежду кончить скоро странствованіе, ноги не слушались и сильно ослабли; кажется машинально переставляли ихъ; руки просто отнялись отъ слабости и лямокъ.
Поднимаясь постепенно выше въ гору, по довольно хорошей дорогѣ, пролегающей въ Восточномъ направленіи; пересѣкли двѣ рѣчки, и проходили чрезъ значительное болото; трудный переходъ чрезъ послѣднее вознаградился тѣмъ, что мы нашли много морожки на нёмъ, и сдѣлали для корму привалъ на кочкахъ.
Къ вечеру пришли къ довольно густому и мокрому лѣсу, при опушкѣ котораго, влѣво отъ насъ, увидѣли случайно вдоль долины рѣку Обь, верстахъ въ 8-ми или 10-ти отъ насъ. Съ радостными криками: Обь! Обь! Мы сняли шапки, и нелицемѣрно перекрестились, искренно благодаря Бога, сподобившаго намъ на 22-й день бѣдственнаго странствованія нашего показать надежду къ вѣрному спасенію. Одеревѣневшіе члены наши будто электричествомъ были приведены въ быстрое движеніе и получили особенную живость и крѣпость; мы забыли и голодъ, и думали только о томъ, что завтра на вѣрно будемъ въ теплой избѣ и увидимъ людей. Въ лѣсу остановились ночевать.
28-го Августа.Довольно холодная и дождливая ночь не дала намъ покою; мы рано поднялись для сбиранія грибовъ, чтобы раньше выступить и придти къ вечеру на Обь. Удалившись версты за полторы отъ становища нашего, въ лѣсу вдругъ услышавъ лай чужой собаки, я обрадовался и пошёлъ въ ту сторону, думая встрѣтиться съ какимъ нибудь Остякомъ звѣреловомъ, который, зная дорогу, выведетъ насъ прямо въ Мужи. Подвигаясь ближе въ ту сторону, начинаю слышать сигнальные оклики изъ становища, которыми зовутъ меня, перемѣнивъ направленіе пути, я вскорѣ вышелъ на мѣсто, и къ невыразимой радости увидѣлъ людей, пришедшихъ къ намъ на встрѣчу. Зырянинъ Филимонъ Рочевъ съ двумя Остяками, работниками своими.
Этотъ гостепріимный и радушный человѣкъ, услышавъ отъ подрядчика, пришедшаго вечеромъ въ Мужи, что мы отдѣлились отъ него верстахъ въ 30-ти, на раздѣленіи дорогъ; послалъ сей-часъ трёхъ Остяковъ по той дорогѣ искать насъ, а самъ ночью сдѣлалъ переходъ по другой дорогѣ. Этотъ радостный день кажется ни кто не забудетъ изъ нашихъ сопутниковъ. Принесенный хлѣбъ, рыба, молоко, сахаръ, чай и нѣсколько вина, обрадовали насъ невыразимо. Маіоръ строго запретилъ, чтобы ни кто не смѣлъ безъ позволенія его кусочка съѣсть, изъ предосторожности, чтобы не заболѣть отъ неумѣреннаго употребленія пищи, послѣ продолжительнаго голода. Самъ раздавалъ пищу по усмотрѣнію. Пообѣдавши порядочно въ первый разъ чрезъ три недѣли, и отдохнувши, мы выступили къ вечеру. Ни кто изъ насъ не отдалъ котомки своей Остякамъ, желая сами дотащить еще остальныя 16-ть верстъ до селенія.
Уже смерклось, когда мы прибыли въ село Мужи, и не снимая ранцевъ своихъ, прямо пришли въ церковь возблагодарить Всемогущаго, за счастливо перенесенные труды и опасности. Этотъ переходъ, въ 16-ть верстъ, мы сдѣлали въ 212 часа и, кажется не чувствовали никакой усталости.
Дорога была порядочная; пересѣкли на пути двѣ рѣчки; а къ самому селенію, около версты плыли въ лодкѣ по Сору (заливу р. Оби). Если бы не встрѣтилъ насъ Зырянинъ Рочевъ, то намъ пришлось бы мучиться около залива и искать обхода за нѣсколько верстъ. Подрядчикъ вышелъ версты четыре ниже селенія и связавъ себѣ плотъ изъ двухъ лѣсинъ, переплывая на нёмъ кое какъ узкое мѣсто залива, добрался такимъ образомъ въ село. 29-го Августа.Село Мужи на р. Оби. Послѣ трехмѣсячнаго кочеванія подъ открытымъ небомъ суроваго Сѣвера, въ особенности послѣ скитальческихъ трехъ недѣль послѣднихъ, мы провели довольно безпокойно первую ночь въ теплой и гостепріимной избѣ Зырянина Филимона. Не привычка къ комнатной теплотѣ, радостное окончаніе труднѣйшаго пути и избавленіе отъ явной гибели, были вѣроятно причиною общей безсонницы. Если и засыпали на мгновеніе, то вдругъ страшно испуганные грезами минувшихъ опасностей, немедленно вскакивали, и, стараясь убѣдиться въ обманѣ, отгоняли еще далѣе сонъ.
Не смотря на постепенный и осторожный переходъ отъ грибовъ и голода къ хлѣбу, Маіору Стражевскому, сильно изнуренному, приключилась желудочная лихорадка, продолжавшаяся около десяти дней. Подрядчикъ крѣпко бредилъ въ первые два дня, какъ въ горячкѣ. Всѣ мы были какъ тѣни слабые, изнуренные, не сытые, обросшіе бородами, съ страшно изорванною и обожжённою одеждою и почти безъ обуви. Бѣлизна между пальцами, показывала еще настоящій цвѣтъ рукъ обожженныхъ, опухшихъ и грязныхъ. На ногахъ ногти начали спадать, отъ постоянной сырости и холода, которымъ они подвергались болѣе трехъ недѣль; не смотря, что однимъ изъ главнѣйшихъ занятій нашихъ на ночлегѣ и привалахъ была починка измокшей обуви и выжиманіе воды; просушиваться же было не возможно и безполезно, не имѣя чѣмъ перемѣнить измокшую одежду и обувь.
Питаясь 22 дня скудною пищею, добываемою ежедневно не въ одинаковомъ количествѣ и качествѣ, мы сильно ослабли отъ голода, который становился съ каждымъ днёмъ, тѣмъ болѣе ощутительнымъ, что уже грибовъ не вездѣ можно было находить; ибо ранняя и холодная осень начала уже истреблять ихъ. Въ послѣдствіи мы не обращая вниманія на качество грибовъ, только бы не были изъ ядовитаго рода, все варили вмѣстѣ со мхомъ, для сытости. Наконецъ же, съ увеличившимся сильно голодомъ и недостаткомъ подножнаго корма, мы начали уже простирать виды на собаку нашу, которая менѣе насъ голодала, питаясь земляными мышами. Маіоръ Стражевскій неоднократно говорилъ нашимъ слугамъ, жаловавшимся на голодъ, что еще рано бить собаку, покуда можно чѣмъ нибудь питаться; и беречь этотъ вѣрный запасъ пищи на всякой случай; въ особенности, если къ несчастію пришлось бы кому нибудь изъ насъ заболѣть и остаться на мѣстѣ въ ожиданіи помощи. Кромѣ-того, онъ хладнокровно и безъ всякаго озабоченнаго вида обнадеживалъ ежедневно, что чрезъ двое или трое сутокъ, непремѣнно будемъ на р. Оби, и въ этомъ ожиданіи проходили недѣли, едва ли не длиннѣе мѣсяцевъ казавшіяся.
Едва переставляли ноги въ ежедневныхъ переходахъ, мы только одно имѣли на умѣ, и молили Бога, чтобы живыми доплестись когда нибудь до жилья. Кромѣ изнуренія отъ голоду и труднаго пути съ ношею, мы опасались за здоровье, потому болѣе, что находясь подъ открытымъ и суровымъ небомъ не гостепріимнаго Сѣвера, должны были беззащитно переносить всѣ перемѣны погоды; сверхъ того безпрестанно подвергались сильнѣйшей простудѣ, проходя ежедневно бродомъ рѣчки и завязая глубоко въ болотахъ; мы всегда останавливались на ночлегъ совершенно мокрые, а иногда и на мѣстѣ еще, цѣлую ночь дождь не оставлялъ насъ, не имѣя средствъ и возможности, ни защититься отъ мокроты, ни просушиваться; также не имѣя чѣмъ перемѣнить мокрой одежды и обуви, болѣе потому мы принуждены бывали оставаться всегда въ мокрой одеждѣ, что съ раннимъ разсвѣтомъ и до глубокой ночи, мы бродили вкругъ ночлега, отыскивая пищи, и не обращая вниманія на трудные переходы, отлучались иногда очень далеко, и не рѣдко теряли мѣсто становища своего.
Маіоръ Стражевскій часто повторялъ, что если кто заболѣетъ, и не употребитъ послѣднихъ силъ для дальнѣйшаго слѣдованія къ р. Оби, тотъ будетъ оставленъ одинъ въ этой дикой пустынѣ, покуда мы не дойдёмъ до жилаго мѣста, и не успѣемъ прислать помощи. И каждый изъ насъ хладнокровно разсуждалъ, что въ самомъ дѣлѣ около одного не должны же умирать всѣ.
Упоминая о трудностяхъ и лишеніяхъ нашего странствованія, не могу не замѣтить о постоянномъ и мучительномъ безпокойствѣ, сообразномъ образу жизни нашему и средствамъ; для изображенія котораго привожу слова изъ отчета Г. Полковника Гофмана: «Насѣкомые дикіе и домашніе, летающіе и ползающіе, жужжащіе и нѣмые мучили насъ; одно имя ихъ мнѣ страшно теперь; по этому и не называю».
Днемъ мы какъ звѣри, были предметомъ любопытства Остяковъ, собравшихся къ намъ изъ всего селенія, и толпившихся въ тѣсной избѣ и около её и разсказывавшихъ одинъ другому о странствованіи нашемъ, и удивляясь только тому, что мы питались три недѣли времени «поганою травою», присовокупляя, что они лучше съ голоду померли бы, нежели стали бы ѣсть эту траву. Сверхъ того, они не очень одобрили нашъ рискъ, что мы рѣшились идти въ этотъ трудный путь лѣтомъ, безъ оленей и проводника и еще безъ пищи, оставя столько тысячь «убитыхъ Богомъ оленей на Уралѣ», которыми сколько угодно времени можно было бы питаться, сидя спокойно въ чумѣ. Они и слушать не хотѣли о заразительности подобной пищи. Также удивлялись и пеняли на ихъ собратовъ оленеводовъ, оставшихся на Уралѣ «какъ они не могли найти изъ стадъ своихъ столько бѣлыхъ, красивыхъ и здоровыхъ оленей, для принесенія въ жертву Богу, и тѣмъ отвратить неслыханный въ нашихъ странахъ падежъ». Прибавляя: надо быть чиновники Царскіе[13] привезли эту оленью болѣзнь въ наши края; это вѣрно, старики не видывали и не слыхивали такой бѣды.
Слухи о неожиданномъ прибытіи нашемъ на рѣку Обь, живо дошли до города Берёзова; откуда не замедлили пріѣхать въ с. Мужи Исправникъ Березовскій Г. Булыгинъ и Обдорскій Засѣдатель Г. Бекрѣевъ, для подробнаго узнанія о постигшемъ насъ несчастіи и инородцевъ, оставшихся безъ всякой помощи на Уралѣ. Маіоръ Стражевскій увѣдомилъ ихъ обо всёмъ оффиціально, какъ о мѣстахъ опустошенныхъ язвою, такъ и о бѣдственномъ положеніи, въ какомъ остались инородческія семейства, въ ожиданіи возможныхъ и зависящихъ отъ мѣстнаго начальства средствъ къ ихъ спасенію. Въ слѣдствіе чего, по порученію Исправника, Г. Бекрѣевъ немедленно отправился для поданія означенной помощи, желая подняться въ малыхъ лодкахъ по р. Синьѣ, сколь возможно выше въ Уральскія горы, къ тому мѣсту, гдѣ болѣе свирѣпствовала язва; но эта смѣлая попытка, обѣщавшая Г. Бекрѣеву большой переходъ пѣшкомъ по горамъ, не удалась ему, какъ въ послѣдствіи оказалось, по чрезвычайному мелководію и каменистому руслу этой рѣки, далеко не позволявшей подняться къ верховьямъ ея, не смотря на всѣ усилія его.
Не имѣя другаго средства для оказанія скорѣйшей помощи, Г. Бекрѣевъ, въ концѣ Октября, дождавшись перваго зимняго пути, поднялся изъ Обдорска на Уралъ, и въ сопровожденіи фельдшера и нѣсколькихъ казаковъ, объѣхалъ на оленяхъ все протяженіе его, почти до верховьевъ р. Сыгвы, раздавая необходимое число заводныхъ оленей своихъ и съѣстныхъ припасовъ бѣдствующимъ инородцамъ[14].
Дождавшись нѣкотораго облегченія болѣзни Г. Стражевскаго, и вообще поправившись нѣсколько силами, мы поплыли 4-го Сентября въ городъ Берёзовъ, куда прибыли 10-го числа.
Оканчивая этимъ дальнѣйшее извлеченіе изъ Дневника моего, какъ не относящагося уже къ обстоятельствамъ, бывшимъ причиною бѣдственной неудачи Экспедиціи, долгомъ вмѣняю принести искреннюю признательность и благодарность Г. Маіору (нынѣ Подполковнику), Н. И. Стражевскому, отъ имени всѣхъ бывшихъ въ отрядѣ его, которые вполнѣ обязаны ему спасеніемъ своимъ, какъ отъ свирѣпства язвы на Уралѣ, такъ и въ послѣднее труднѣйшее странствованіе съ нимъ. Благоразумными распоряженіями, неусыпнымъ попеченіемъ о каждомъ изъ насъ, и хладнокровнымъ перенесеніемъ тяжкихъ лишеній и трудовъ, онъ ободрялъ насъ, заставляя съ твердостію и надеждою слѣдовать его прекрасному и рѣдкому, сообразно обстоятельствамъ, примѣру.
Примѣчанія[править]
- ↑ Такъ называется время года и дня, въ которое преимущественно свирѣпствуютъ эти насѣкомые.
- ↑ Кондинской крестьянинъ.
- ↑ Горный мастеровой.
- ↑ Отдѣльный высокій кряжъ на Западной сторонѣ, параллельно Уралу, верстахъ въ 40-ка отъ онаго. Господствующая пика простирается до 6,000 футовъ надъ поверхностію моря, по опредѣленію Г. Ковальскаго.
- ↑ Г. Стражевскій имѣетъ подробныя свѣдѣнія обо всемъ этомъ, собранныя на мѣстѣ.
- ↑ Возвышенность, примыкающая къ Оби, образуя лѣвый невысокій горный берегъ этой рѣки, на которомъ расположено село Мужи.
- ↑ Много, очень, удивительно-далеко.
- ↑ Пѣшкомъ же и еще лѣтомъ, это совсѣмъ другое дѣло; въ чемъ мы убѣдились въ послѣдствіи—горькимъ опытомъ.
- ↑ Въ послѣдствіи нѣсколько подобныхъ возвышеній прошли, но были еще далеко отъ берега Оби, или такъ занимающаго насъ Муженскаго Материка, какъ вѣрной пристани къ спасенію, и конца нашего странствованію.
- ↑ Мы полагали, не оно ли Хойне-Хоръ (въ переводѣ, озеро на возвышенности), о которомъ упоминали проводники.
- ↑ Очевидно, пропущен какой-то глагол: «спать», «отдыхать» и тому подобное. — Примѣчаніе редактора Викитеки.
- ↑ Съ первымъ зимнимъ путемъ Зыряне изъ-за Урала пріѣзжаютъ ежегодно въ с. Мужи для торговли, какъ бы на мѣстную ярмарку, куда съѣзжаются въ это время Обдорскіе и Березовскіе купцы и торговцы.
- ↑ Такъ называли инородцы насъ членовъ Уральской Экспедиціи.
- ↑ Подробности о поѣздкѣ Г. Бекрѣева заключаются въ донесеніи его мѣстному начальству.