Царица-мысль! Вѣнокъ душистыхъ розъ,
Стыдливо на челѣ зардѣвшись бѣлоснѣжномъ,
Чуть оттѣнилъ твой взоръ, безсмертныхъ полный грезъ,
Глубокій, ласковый и нѣжный…
Посланница небесъ, ты шла въ толпѣ людской,
Вся вдохновенная, чарующе-простая,
И всѣхъ тоскующихъ звала ты за собой
На пиръ, царица молодая!
И подневольный рабъ, измученный борьбой,
Шелъ за тобой, какъ гордый царь вселенной,
Слагая гимнъ невѣстѣ молодой,
Взволнованъ страстью вдохновенной.
Ты въ міръ несла надзвѣздной жизни сны,
Въ яремъ земли цвѣты небесъ вплетая…
И тѣни блѣдныя забытой старины,
Свои могилы оставляя,
Живымъ шептали вновь мечты погибшихъ дней…
Въ прозрачномъ сумракѣ грядущее свѣтилось…
И сердце сонное измученныхъ людей
Вновь жизнью радостною билось.
Такою въ первый разъ тебя я увидалъ,
Царица свѣтлая и вѣчно молодая!
До той поры, безпечный, я вѣнчалъ
Свое чело, тебя не зная,
Наивной радости и жизни молодой
Недолговѣчными, но яркими цвѣтами
И убаюканный минутною мечтой,
Я спалъ съ открытыми глазами.
Я увидалъ тебя, царица мощныхъ думъ!…
И сердце дрогнуло невѣдомой тоскою,
И проклялъ я безпечный жизни шумъ,
И зарыдалъ передъ тобою…
И за тобой, влюбленный, я бѣжалъ,
Я звалъ тебя на пиръ любви счастливой,
Придти ко мнѣ тебя я заклиналъ
И вновь рыдалъ, нетерпѣливый…
Я бросилъ все, чѣмъ прежде счастливъ былъ
Безсонныхъ думъ волненіемъ тревожнымъ
Измученный, всѣмъ сердцемъ полюбилъ
Я сонъ о cчастьи невозможномъ.
Горѣлъ мой мозгъ невѣдомымъ огнемъ.
Больная грудь порывисто вздымалась.
Молчала ночь… И тихо подъ окномъ
Ко мнѣ царица постучалась…
Она пришла… И скорбный, блѣдный ликъ
Слезами жгучаго страданія облитый,
Я увидалъ — и головой поникъ
Подъ пыткой грусти ядовитой…
Безсильная, упавъ передо мной,
Она въ отчаяньи порывисто, рыдала,
И руки блѣдныя съ какою-то мольбой,
Въ какомъ-то ужасѣ ломала…
Я цѣловалъ черты ея лица,
Чтобы согрѣть холодное страданье,
Но все лились рыданья безъ конца,
Непобѣдимыя рыданья!…
И съ той поры въ мой скорбный домъ она
Приходитъ часто, полная тоскою,
Задумчива, безмолвна и блѣдна,
Сидитъ всю ночь передо мною…
И вспыхнетъ смѣхъ въ чертахъ ея порой,
Зловѣщій смѣхъ, всесильный и холодный,
И встанетъ, мощная, она передо мной
Съ улыбкой скорби неисходной…
И, непонятная, божественнымъ огнемъ
Нѣмыхъ міровъ освятитъ вереницы,
Въ движеніи застывшихъ вѣковомъ,
Счастливыхъ грезъ моихъ гробницы…
И въ нихъ ничтожнаго, въ ярмѣ тупой нужды,
Раба голоднаго покажетъ человѣка,
Его безплодные и жалкіе труды,
И рабство вольное отъ вѣка…
И открывается въ видѣніи судьба,
Обвившая, какъ жертву змѣй голодный,
Цѣпями ржавыми безсильнаго раба,
Нѣмаго въ мукѣ неисходной…
Любовь царицы сердце мнѣ сожгла,
Ея лобзанья мозгъ мой прожигаютъ
И борозды средь блѣднаго чела,
Какъ плугъ желѣзный, пролагаютъ.
Какъ смерть, ея мучительна любовь!…
Она придетъ и, скорбная, тоскуетъ,
Рыдая сердце мнѣ цѣлуетъ
И пьетъ изъ сердца кровь…
Но я зову царицу вновь и вновь.
Я вѣренъ ей, одной моей подругѣ.
Я ей одной отдамъ досуги,
Пока во мнѣ струится кровь…
Кто полюбилъ ее, тотъ не измѣнитъ ей.
Тотъ рабъ ея, кто разъ ее полюбитъ.
И ласками мучительныхъ ночей
Она любовника погубитъ.
