Церковь и государство[править]
Два царства, два міра живут одно временно в человѣческом обществѣ; церковь и государство. Государство — «царство от міра сего», церковь царство же от міра сего. Государство вѣдает дѣлами земли, церковь живет небом.
Государство охраняет земныя интересы человѣческіе, охраняет богатства «тлѣнныя», церковь собирает богатства, которыя «тля не тлит и червь не точит». Государство стремится к могуществу, церковь говорит, что весь мір не стоит души человѣка.
В самой идеѣ церкви и государства лежит коренное противорѣчіе это противорѣчіе не могло не привести к борьбѣ, скрытой, или явной между церковью и государством. Церковь желает побѣдить «князя тьмы», превратить государство в теократію. Государство хочет подчинить себѣ церковь, сдѣлать ее орудіем для достиженія своих земных цѣлей. Исторія отношеній церкви и государства — это исторія их борьбы. Исторія папства — это исторія борьбы — церкви с государством. Борьба эта, для папства, кончилась внѣшне неудачно.
На востокѣ государство претворяло в себя церковь, кесарь дѣлался как бы первосвященником церкви. Эта традиція была перенесена из Византіи и к нам. В петровском Духовном Регламентѣ, государь именуется «крайним (т. е., высшим, верховным) судіею дѣл церковных». При сліяніи государства с церковью могло произойти одно из двух: или государство атрофировалось и превращалось в теократію или церковь все больше превращалось в «служанку» войной власти.
Вопрос о борьбѣ между церковью в государством занимая Достоевскаго. Мечта о поглощеніи церковью государства изображена в легендѣ о Великом инквизиторѣ («Братья Карамазовы»). Великій Инквизитор говорит Христу: мы не с Тобой, а с ним (дьяволом), вот наша тайна. Мы взяли от него то, что Ты с негодованіем отверг, тот послѣдній дар, который он предлагал Тебѣ, показав Тебѣ всѣ царства земныя; мы взяли от него Рим и мечь Кесаря.
О смѣшеніи двух царств говорит Иван Карамазов в бесѣдѣ со старцем Зосимой.
— «Смѣшеніе церкви и государства будет вѣчным, несмотря на то, что оно не возможно потому, что ложь лежит в самом основаніи дѣла… Церковь должна заключать сама в себя все государство, а не занимать в нем лишь нѣкоторый угол, и если это теперь не возможно, то должно быть поставлено прямою и главнѣйшею цѣлью всего дальнѣйшаго развитія христіанскаго общества. В древнія времена христіанство являлось лишь церковью и было лишь церковью. Когда же римское языческое государство возжелало стать христіанским, то оно лишь включило в себя церковь, но само продолжало оставаться языческим… Не церковь должна искать себѣ мѣста в государствѣ, а напротив, всякое земное государство должно бы впослѣдствіи обратиться в церковь»…
Ученый монах о. Паисій доводит до конца эту мысль Ив. Карамазова: «Не церковь обращается в государство. То Рим и его мечта. То третье дьяволово искушеніе. А напротив, государство обращается в церковь, восходит до церкви и становится церковью на всей землѣ, что совершенно противоположно Риму»…
И старец Зосима подтверждает: "Общество христіанское пребывает незыблемо в ожиданіи своего полнаго преображенія из общества, как союза еще почти языческаго, во единую вселенскую и владычествующую церковь. Сіе буди, буди хоть в концѣ вѣков!!.
Но как-же быть церкви и государству «до конца вѣков», как сложатся их отношенія?
О. Паисій не допускает никакого компромисса между церковью и государством, но, вѣдь, без компромисса церковь должна стать или в оппозицію к государству, или аскетически уйти от жизни, однако церкви и «до скончаніи вѣков» не надо работы в средѣ государства.
«По византійским понятіям, --говорит Вл. Содовьев, — если какой-нибудь господин не мучил своих рабов и хорошо кормил их, то ничего от него не требовалось в отношеніи к рабству, и ни ему, ни его духовнику, ни самому „автократору ромеев“, как будто не приходила в голову та простая мысль, что от хорошаго положенія рабов у добраго господина нисколько не легче несчастным рабам его злых сосѣдей, тогда как законодательное упраздненіе рабства сразу облегчило-бы участь всѣх и сразу придвинуло-бы царство земное к царству Божію, гдѣ нѣт господ и рабов… В теченіе всей собственно византійской исторіи нельзя указать ни на одно публичное дѣйствіе, ни на одну общую мѣру правительства, которая имѣла-бы в виду сколько нибудь существенное улучшеніе общественных отношеній в смыслѣ нравственном, какое нибудь возвышеніе даннаго правового состоянія сообразно требованіям безусловной правды, словом, мы замѣчаем всеобщее равнодушіе к историческому движенію добра».
Церковь должна быть там, гдѣ вѣчная правда, гдѣ справедливость.
Что же касается путей «историческаго движенія добра», то они могут пролегать как в сферѣ государственной, так и внѣ ея.
Как сложатся отношенія между церковью и государством в новой Россіи, мы не знаем. Что же касается настоящаго переходнаго періода, то для него эти отношенія опредѣляются в недавно опубликованной письмѣ ген. Деникина к предсѣдателю Особаго Совѣщанія. В письмѣ намѣчаются основныя линіи взаимоотношеній Церкви и государства. Подходить к этому документу, имѣющему временный характер, с оцѣнкой, так сказать, sub specie aeternitutis — нельзя. Но все-же и в этом актѣ можно подмѣтить кое какіе элементы «вѣчнаго» во временном.
Основное положеніе, выдвигаемое ген. Деникиным, — православная церковь свободна и независима в дѣлах своего внутренняго распорядка и управленія. Верховная государственная власть уже не является «крайним судіею» церковныя дѣл. И это освобожденіе церкви от свѣтской власти можно лишь привѣтствовать.
Далѣе: учрежденному нынѣ временному управленію исповѣданій надлежит имѣть наблюденіе за соотвѣтствіем постановленій власти православной церкви в дѣлах, соприкасающихся с областью государственных и гражданских правоотношеній, существующим общим государственным узаконеніям.
Здѣсь проведена грань между двумя царствами: «от міра сего» и «не от міра сего».
Временное управленіе исповѣданій призвано слѣдить за этой пограничной линіей.
Аналогичныя взаимоотношенія намѣчаются между государством и т. н., инословными исповѣданіями.
Всѣ эти исповѣданія приглашаются содѣйствовать среди своих послѣдователей общей задачѣ — борьбѣ о общим врагом, разрушающмм начала государственности и нравственности, оздоровленію и возрожденію Россіи.
Церковь, разумѣется, не может стоять в сторонѣ в такое критическое время.
Но погружаясь в житейское море с его политическими бурями, церковь должна быть чужда политиканства. Церковь должна стоять на стражѣ высших духовных цѣнностей, она должна неуклонно итти в сторону «историческаго движенія добра».