СЦЕНЫ ИЗЪ НАРОДНАГО БЫТА.[править]
ЧИСТЫЙ ПОНЕДѢЛЬНИКЪ.[править]
— Ну, масляница!
— А что?
— Да такъ, ничего!
— Погуляли?
— Маленько.
— А картузъ-то гдѣ дѣлъ?
— На фатерѣ оставилъ.
— На какой-такой?
— На казенной.
— Въ части стало-быть.
— Обнаковенно!
А фонарь-то гдѣ прихватилъ?
— Всё тамъ же!
— Откелева?…
— Съ Подновинскаго что-ли?
— Аль изъ подъ началу?
— Это кое мѣсто вамъ бантажъ-то наклеили?
— Что ты милый, аль подавился, что у тебя уши-то не дѣствуютъ?
— Аль изъ бани?
— А что?
— Да ужъ оченно тепло ходишь-то!
— Ступай къ черту!… Тетка Анисья, нѣтъ ли чего горяченькаго похлѣбать, больно прозябъ!
— Азарникъ! Къ заутренѣ-бы шолъ, а то ни свѣтъ, ни заря горяченькаго захотѣлъ! Вотъ я те встану, ухватомъ разогрѣю!
— Были, братъ, тетка Аксинья, у заутрени, были, такую, братъ, оттрезвонили, толковать нечего!
— А полушубокъ-то гдѣ?
— На свѣчи прожертвовали!
— Безстыдникъ! Мало тебѣ досталось-то!
— Довольно, благодарить будемъ!
— Миръ честной компаніи! Миръ вамъ и мы къ вамъ!
— И гдѣ-те руки закрутили?
— А тебѣ какое дѣло? Не скажу!
— Сдѣлай милость, не сказывай!
— Не скажу и Шабашъ! Ну что ты мнѣ можешь сдѣлать? Не хочу я съ тобой разговаривать и конченъ балъ!
— Ну и сиди, такъ-то спокойнѣй будетъ!
— И сижу, и сидѣть буду! А ты вотъ што, отвяжи ты мнѣ одну руку!
— Для чего?
— Только одну, понялъ? Другая мнѣ лишняя, другую мнѣ задаромъ не надо!
— А одну-то зачѣмъ?
— Хочу я тебѣ въ морду дать за твое упрямство!
— За какое?
— Не противорѣчь ты мнѣ! Отвяжи, говорю, я только разъ, покарай Богъ, одинъ разъ, чтобы чувствовалъ!
— Что, братъ, али прозябъ?
Стюдяно!
— Да ты уже оченно на легкѣ одѣлся-то!
— А ты и гдѣ это, сердечный другъ, фонарь-то пристроилъ?
— Нѣтъ, а ты скажи, въ какомъ такомъ жару находился, и гдѣ это можно безо всего ходить?
— Ерникъ ты, братъ, вотъ, что! Ты вотъ фонарь сотри!
— Это мы сотремъ! А ты согрѣйся покедова.
— Мы согрѣемся!
— «Я вечоръ млада во пиру была…»
— И урѣзалъ же ты въ этомъ въ пиру-то!…
— Что?
— Говорю, мало выпилъI
— То-то!
— И гдѣ это вы въ гостяхъ были?
— Что?
— Изъ гостей, говорю, къ намъ пожаловали!
— А ты нешто можешь меня допрашивать?
— Я такъ полюбопытствовалъ маленько, думалъ, вы у нашего хозяина въ гостяхъ сидѣли.
— Сволочь!
— Намъ до васъ далече; вы люди благородные!
Мы благородные, понимаешь это? Хоша я незаконнорожденный а все-таки господинъ! мой родитель въ офицерахъ состоялъ! а вы — что? свинство!
— Что ты, братъ, али бороду-то на щетину продалъ?
— А вотъ я те какъ хлясну за эту щетину-то, вотъ ты тогда и возчувствуешь!
— За что?
— За то, не наругайся!
— Тебя знать въ чинъ произвели — бороды-то лишили.
— У насъ обростетъ, Богъ дастъ.
— Ну да, конечно, вамъ не впервой; на прошлой масленой цѣлой усъ прожертвовалъ, и то не бѣда, обросъ, а теперь полбороды лишился. Къ святой ничего, обростетъ!
— Отстань, говорю, не тревожь ты мене!
— Да я ничего. Тебя кое мѣсто этто завили-то?
— Какъ завили?
— Голову-то въ кудри гдѣ прибирали?
— Ахъ ты животное! (начинается мордобитіе. Общая свалка).
— Ребята, такъ не возможно!
— Чего невозможно?
— Знамо невозможно; вчера, почитай, цѣлый день дрались, нынче начали; это реберъ не наготовишься!
— А ты уйди!
— Чего уйди! Мнѣ ужъ наклали въ пряжку-то! Я не могу, я самъ желаю кому ни на есть въ морду задать!
— Хуже будетъ!
— Пущай хуже, а ужъ уважу!
Въ баню бы, братцы, таперича!
— Въ баню ловко! Попариться, этто, таперича любопытно.
— А у меня, братцы, поясница — бѣда!
— Эко эта поясница!
— А что?
— Да ужъ больно трудно!
— Это, братъ, кажинной годъ, почитай, такъ-то бываетъ.
— Что-же въ баню-то?
— А, братцы, мнѣ не въ чемъ!
— И мнѣ!
— А я не пойду!
— Ахъ, ты, Господи! Какъ же въ баню-то!
— А ты безъ сапогъ ступай, сбѣжишь скорѣй, повольготнѣй!
— А ты безъ чего пойдешь?
— Я-то?
— Ты-то!
— Мы не желаемъ таперича!