Гроций, Гуго (Hugo Grotius или de Groot), знам. голландский юрист, государствовед и общественный деятель, род. 10 апр. 1583 г. в Дельфте, получил прекрасное образование, учился в Лейдене и 15 лет, во время своего путешествия во Францию в свите великого пенсионария Ольденбарневельдта, был удостоен орлеанским университетом ученой степени доктора. После своего возвращения на родину он посвятил себя адвокатской деятельности, в 1607 г. стал генерал-фискалом и в 1613 г. пенсионарием совета в Роттердаме. Г. принял горячее участие в религиозной и политической борьбе двух сект, арминиан (см.) и гомаристов; приверженцы Арминия, побежденные, подверглись жестоким преследованиям. Г. был приговорен к пожизненному заключению, от которого он спасся лишь тем, что при помощи жены через два года бежал из тюрьмы. В Париже, благодаря поддержке Ришелье, Г. получил от Людовика XIII значительную пенсию, но в 1634 г. поступил на шведскую службу и возвратился в Париж в качестве шведского посланника. В 1645 г. по пути из Стокгольма в Голландию он заболел и умер в Ростоке. Г. обладал широкой и основательной ученостью. Он соединял прекрасное богословское образование с исторической эрудицией, переводил греческие стихи и свободно писал стихи по латыни. В 1609 г. появился его первый труд „Mare liberum“, где он с большим успехом защищал свободу морского плавания, а в частности голландского морского пути в Ост-Индию. Основным произведением Г. считается „De jure belli ас pacis“ (1625), которое полагает начало новой философии естественного права. Его Г. определяет, как „предписание правого разума, указывающее, что в известном действии, смотря по тому, согласно ли оно или несогласно с разумной и общественной природой человека, есть нравственное безобразие или нравственная необходимость, а вследствие этого такое действие запрещается или предписывается Богом, создателем природы“. Естественное право Г. освобождается от непосредственного веления Божества и основывается на велении „разума“ (в другом месте Г. ставит этот разум выше воли Божией в том смысле, что сам Бог не может сделать, чтобы дважды два не было четыре). Самая природа понимается, как разумная и общежительная природа человека, а этим предопределяется содержание естественного закона, который охраняет „арpetitus societatis“, или стремление к спокойному и упорядоченному, согласно велениям разума, общежития. Так естественное право получает объективный характер и, порождая нравственное осуждение или предписание, придает высшее моральное освящение „спокойному и упорядоченному“ общежитию. Само собой, под общежитием здесь понималась та жизнь, которая уже в значительной степени окружала Г. и была выражением новых общественных потребностей. Требование воздержания от чужого добра, исполнения обещаний, вознаграждения за убытки, неприкосновенности жизни и свободы, охранения собственности и т. п., положенное Г. в основу „спокойного общежития“, было требованием нового возникающего „третьего класса“ в противоположность феодализму и должно было обосновать новые формы хозяйственной деятельности и производства. Естественное право Г. с этой стороны есть безусловно прогрессивный фактор, при помощи кот. получили твердую юридическую формулировку стремления городского торгово-промышленного класса его времени, с другой же — оно потому получило такое быстрое признание и доставило своему творцу великую славу, что оно было удивительно приноровлено к потребностям эпохи и отнюдь не представлялось современникам ни утопическим, ни чересчур радикальным учением. Двойственность учений Г. весьма характерна для либерализма XVII века. С одной стороны, естественное право здесь провозглашается вечным и неизменным законом, неподлежащим отмене даже со стороны Бога, а с другой, в него вкладываются столь умеренные и практически приспособленные к обстановке требования, что условность содержания резко противоречит абсолютности формы. Это особенно заметно в учении Г. о государственном и международном праве. В первом случае, с одной стороны, во вкусе новой государственности он защищает абсолютный характер монархической власти, а с другой — идет чрезвычайно далеко на компромисс с отживающим феодализмом. Только в случае крайней нужды, когда князь замышляет гибель всего народа, разрешает Г. сопротивление деспоту или вотчинному государю. Столь же умеренны и практичны выводы Г. и в области международного права. Считаясь одним из отцов этой отрасли юриспруденции, Г. преимущественно занимался правом войны. На основании естественного закона Г. отнюдь не выступил отрицателем войны. Он требовал лишь некоторого ограничения военной практики, а именно, неприкосновенности духовенства, жен, детей, ограничения убийства лишь воюющими сторонами и т. п. Заслуга здесь Г. уже в том, что он восстал против т. наз. „частной войны“ и юридически определил положения военного права. Нет сомнения, что слава Г. и его удивительное влияние на современников объясняется не столько глубиной его философских построений, сколько практичностью и меткостью его юридических положений, которые весьма скоро вошли в жизнь и стали источником дальнейших догматических конструкций.
