Диалектика, диалектический метод (от греч. διαλέγω — говорю, рассуждаю). В первонач. значении Д. означает искусство рассуждать, убеждать. В философии этот термин вообще означает процесс логического движения мысли от известного понятия к другому через разрешение внутренних противоречий или вообще недостатков первого. В порицательном значении Д. называется мнимое, фиктивное обоснование положений, искусство софистическое. В положительном же значении Д. именуется процесс внутреннего развития самой мысли, в котором закон самого ума последовательно развивает одни понятия из других.
В древней философии первым представителем Д. явился Зенон (ок. 490—430 до Р. Хр.), видный представитель так. наз. Элейской философской школы. Зенон вскрывает те противоречия, которые заключаются в обыденных мнениях о множественности и изменяемости вещей и, в частности, в понятии о движении, и так. способом защищает учение Элейской философии, именно, что истинно-сущее едино и неизменно. Так, напр., движение невозможно и внутренно противоречиво, ибо, чтобы достигнуть некоторой цели, надо пройти сперва половину пути, а для этой половины сначала четверть, и т. д. до бесконечности. В другом виде это рассуждение выставлено Зеноном в его „Ахиллесе и черепахе“: Ахиллес бежит в десять раз скорее черепахи, догоняя ее; но когда он пробежит то расстояние, которое их разделяло вначале, черепаха пройдет на десятую этого расстояния вперед; когда он пройдет это последнее, она удалится на сотую первоначального расстояния, и т. д. до бесконечности, т. е. расстояние между ними будет убывать, но никогда не сделается равным нулю: Ахиллес не догонит черепахи. — Не входя здесь в критическое обсуждение аргументов Зенона, заметим, что математически его заключение, конечно, ошибочно, ибо сумма членов убывающей геометрической прогрессии, при бесконечном числе их, есть величина конечная; так, напр., сумма членов в первом примере, т. е.
Но возникает вопрос, как можем мы мыслить бесконечно-малые величины, т. е. величины, которые уже не суть величины. Эти вопросы о смысле и значении математической бесконечности (см.) занимают, как известно, мыслителей и математиков и доныне.
Сократ в своей борьбе против Софистов выставляет обязательную для всех силу разума. Эта общая истина выступает в диалоге: „там, где два человека, серьезно стремящиеся к истине, обмениваются своими взглядами, там открывается между ними, как сила, вынуждающая их признавать истину, некоторая высшая необходимость, отличная от той, которая путем обстоятельств жизни привела каждого из них к его мнению… В этой диалогической (диалектической) философии до сознания ее участников доходит нормативное законодательство, подчинение или неподчинение которому образует мерило истинности произвольно возникших представлений“ (Виндельбанд).
Платон понимает под Д. путь к познанию, сознающему свое основание и независимому от случайностей чувств. восприятий и мнений. Цель Д. — розыскание и установление отдельных понятий и установление их отношений. Таким путем мы приходим к постижению истинно-сущего, мира „идей“, законодательных норм чувственной действительности. И это знание сущего, самого истинного и в себе тождественного может быть названо Д., которая значит у Платона то же, что „первичная философия“ Аристотеля или метафизика — высшая из наук. Душа устремляется на эти исследования, побуждаемая философским Эросом. Эту область Д., высший мир „идей“, Платон описывает, как созерцание душою истинной реальности, в противоположность эмпирическому знанию, как наблюдению лишь проходящих мимо теней.
В дальнейшем, особенно в средневековой философии, под Д. часто разумеется просто логика, а также и умозрительная (диалектическая) философия — метафизика.
Кант в своей борьбе против метафизики (как теоретического знания) объявляет всю эту область диалектической, в смысле фиктивного, мнимого знания и дает общую гносеологическую критику этих диалектических иллюзий. Вещи в себе непознаваемы, ибо для всякого познания необходимо, кроме форм мышления, некоторое опытное содержание, а нечувственные объекты не даны нам ни в каком опыте, ни внешнем, ни внутреннем. Они суть, поэтому, призрачные объекты. Метафизические иллюзии возникают из того, что совершенно пустое понятие вещи в себе, являющееся лишь пределом в нашем познании, мы отождествляем с идеями разума, т. е. идеалами полноты знания. Эти идеи или идеалы нашего разума суть те бесконечные задачи или тенденции, которые должны служить к бесконечному расширению опытного знания, быть его регулятивным началом. В метафизике же эти регулятивные начала выдаются за конститутивное содержание самого знания, заполняют пустое понятие вещей в себе. Метафизическая иллюзия подобна географической: нам кажется, что в дали, на горизонте, небо сходится с землею; в действительности же, достигнув линии горизонта, мы находим, что и там этого касания нет. Также и в опытном знании, всегда ограниченном областью явлений для нас, мы никогда не встретим вещей в себе, как бы далеко мы ни расширяли этого знания: эти метафизические объекты лежат вне плоскости опытного мира. К таким мнимым или диалектическим наукам Кант относит „рациональную психологию“, т. е. науку о сущности души, „рациональную космологию“, т. е. мнимое знание о мире как целом, и „рациональную теологию“, т. е. теоретические (метафизические) доказательства бытия Бога. В итоге этой критики получается у Канта не отрицание существования души или Бога, но лишь признание их теоретической, т. е. для науки, непознаваемости.
После Канта Д., однако, вновь возрождается с новой силой в романтической философии — у Фихте, Шеллинга и особенно у Гегеля. Она выступает в виде учения о последовательной смене трех моментов в развитии каждого понятия — моментов тезиса, антитезиса и синтезиса. У Фихте эта последовательность имеет еще значение лишь метода в философском познании, у Гегеля же, в его панлогизме, отождествляющем познание и действительность, разум и бытие, Д. становится вместе с тем верховным законом развития самой действительности, Д. самой реальности. Философия или умозрительная наука отличается от специальных наук именно этим методом понимания, в котором каждое конечное понятие (и каждая конечная вещь) порождает в себе противоречие, которое затем имманентным движением мысли (и действительности) „снимается“ или разрешается в высшее понятие (и высшую реальность), и затем тот же процесс происходит с этим последним, пока в результате не достигается абсолютное понятие, идея (Бог), включающая в себе все содержание низших моментов, как превзойденных частных или относительных истин.
Этот Д. м., придающий отрицанию и противоречию реальный смысл и вместе с тем утверждающий, что закон противоречия есть лишь низший закон логики, закон рассудка, над которым возвышается еще якобы особый, высший орган познания — разум с его синтезисами, был многократно подвергнут основательной и разрушительной критике, которая показала, что синтезисы разума (у Гегеля), эти якобы имманентные акты его творчества, в действительности всегда имеют содержание, заимствованное из опыта же, и что постижение действительности и всего ее содержания из разума есть задача, совершенно для нас невыполнимая. Эта попытка Гегеля диалектически построить все содержание опытных наук из разума надолго дискредитировала самое философию и создала тот кризис, который выразился в расколе между ней и отдельными науками, последствия чего и доныне отчасти еще тяжело переживаются нами. Усилия современных мыслителей и ученых направлены ныне к восстановлению того союза между философией и специальными науками, который был всегда так плодотворен для обеих сторон и который был нарушен ложной узурпацией со стороны Д. м. См. особ. Trendelenburg, „Logische Untersuchungen“, 3 Aufl., 1870 (есть рус. перев.).
Н. Ланге.