ЭСГ/Потемкин-Таврический, Григорий Александрович

Потемкин-Таврический
Энциклопедический словарь Гранат

Словник: Поляновский мир — Пуазель. Источник: т. 33 (1916): Поляновский мир — Пуазель, стлб. 147—150 ( скан )

Потемкин-Таврический, Григорий Александрович, светлейший князь, фаворит Екатерины II (1739—1791). Сын небогатого смоленского дворянина, учился в московской университетской гимназии и в то же время, по тогдашнему обыкновению, числился в конной гвардии. За успехи в науках получил золотую медаль и был произведен в капралы (в 1757 г.), но затем, три года спустя, был исключен „за леность и нехождение в классы“. Исключенный из ун-та, П. начал действительную службу в конной гвардии. В 1762 г. он принимал видное, хотя не вполне выясненное, участие в низложении Петра III и возведении на престол Екатерины II. Повидимому, П. был главным организатором заговора в конногвардейском полку. Этой роли соответствовала и награда — два чина, 10.000 руб., позже 400 душ крестьян и камер-юнкерство. Преданность П. особенно ценила Екатерина. „Он до бесконечности верен“, — говорила она о нем еще до его фавора; „его нельзя было купить, он был настоящий дворянин“, — вспоминала она о нем после его смерти. П. из всех любимцев Екатерины II был наименее „фаворитом“ в тесном смысле этого слова. Он был и им, конечно, но в этой роли у него всегда были совместники, хотя и не соперники, до Зубова. Вероятно, несколько разочаровавшись в придворной карьере, П. после начала первой турецкой войны (1768) отправился, в качестве волонтера, в действующую армию. Особенных военных талантов, как и впоследствии, П. не обнаружил, но, благодаря покровительству из Петербурга, быстро получал чины и ордена и в 1773 г. был уже генерал-поручиком. В декабре этого года он получил под Силистриею весьма любезное письмо Екатерины II: это было в разгар пугачевщины — вполне надежный и энергичный человек был нужен Екатерине, как никогда. П. в январе следующего года был уже в Петербурге. С разрешения императрицы, он подал прошение о назначении его генерал-адъютантом, на что Екатерина согласилась. Смысл требования мы поймем, если вспомним, что все фавориты Екат. были ген.-адъютантами — с этого, гласно и официально, начинался фавор. Дальнейшие почести следовали с быстротой, удивлявшей иностр. дипломатов. „Хотя нигде любимцы не возвышаются так быстро, как в этом государстве, — писал один из них, — однако даже здесь еще не было примера столь быстрого усиления власти“. Год спустя П. был уже генерал-аншефом, графом, кавал. Андрея Первозванного и вице-президентом военной коллегии. В 1776 г. он стал князем свящ. римск. империи (русского княжеск. достоинства Екатерина никому из своих фаворитов не давала). В том же году он был сделан новороссийским, азовским и астраханск. ген.-губернатором, в 1784 — генер.-фельдмаршалом и президентом военной коллегии. В Петербурге П. дебютировал, как руководитель усмирения пугачевщины: все донесения с места проходили через его руки, и Екатерина ничего не предпринимала, не посоветовавшись с ним. Это начало отразилось и на послед. его деятельности. Первым делом его, как новороссийского ген.-губ-ра, было упразднение Запорожской Сечи — еще более опасного остатка вольного казачества, чем породивший Пугачева Яик. Т. к. успехи Пугачева в значительной степени объяснялись ненадежностью тогдашней армии, П. обратил большое внимание и на эту часть; сюда относятся, во-первых, попытки создать наемную армию из иностранцев (сербы, греки, албанцы, черкесы и т. под.), главным же образом, ряд мер, облегчавших положение солдат (м. проч. ограничение телесн. наказаний), хорошее обращение с которыми П. формально ставил в обязанность офицерству. Наконец, социальной основой пугачевщины было угнетенное крепостное крестьянство, — П. открыл клапан и с этой стороны, запретив подчиненным ему властям выдавать помещикам бежавших на земли Запорожья крепостных. Эти беглые составили главный контингент населения Новороссии, доходившего, в год смерти П., до 600.000 челов. Менее занимался П. внешней политикой; здесь главными его делами были присоединение Крыма (1783) и создание черноморского флота. Но ко второй турецкой войне (1787—1791) он не приготовился, результатом чего, на первое время, был ряд неудач. Хотя Екатерина с демонстративным блеском отпраздновала позднейшие его победы, купленные слишком дорогой ценой (при этом случае П. был подарен нынешний Таврический дворец), фактически влияние П. с этого времени падает, уступая место влиянию Зубова (см.). Вернувшись в армию, П. вскоре после этого умер, на дороге, в открытой степи, от малярии, полученной им еще за несколько лет до того в Крыму. Самому П. были пожалованы 21.866 душ крестьян муж. п., да еще его племянницы получили 8.414 душ мужск. п. — См. Брикнер, „Потемкин“ (1891); Ловягин, „П.“ в „Русск. Биогр. Слов.“ Много писем Екатерины II к П. см. в „Сборн. Имп. Ист. общ.“, т. XXVII, „Рус. Стар.“, т. XXXI, XXXII и в „Сборн. биогр. кавалергардов“ С. А. Панчулидзева (1904) и здесь письма к ней П. Cp. „Соч. имп. Екат. II“, т. XII, изд. Акад. наук.

М. Покровский.‎