IV. Внутриполитическая история P. П. после ее восстановления является историей ожесточенной классовой борьбы. Одновременно с подавлением революционного движения пролетариата и крестьянства шла борьба между разными фракциями господствующих классов Польши за использование государственной власти в своих интересах.
Для того чтобы понять дальнейшие перипетии польской внутренней политики, необходимо осветить источники антагонизма между Пилсудским (см. ХLVII, прил.,64) и национал-демократами (н.-д.). Они коренятся в истории Польши как за последние десятилетия до войны, так и, гл. обр., во время войны.
В Польше всего этого периода, и особенно военного периода, можно отличить два блока. С одной стороны стоял руссофильско-антинемецкий блок. Его главными составными частями были:
1) крупная и средняя буржуазия русской Польши, со своей партией н.-д. во главе;
2) мещанство бывшей прусской Польши, выработавшее в. себе, благодаря упорной национальной борьбе с немцами, особенно ярый национализм и клерикализм и соперничавшее с н.-д. русской Польши по части антисемитизма; помещики этой области, правда, питались рынком промышленных центров Германии и склонялись скорее к западной ориентации, не смели проявлять этих чувств в виду господствовавшего яростного антинемецкого настроения. Националисты обеих этих областей имели сильное влияние и на крестьянство (о причинах этого см. XXXVI,ч. 1.714), чему способствовала и их поддержка католическим духовенством;
3) третьей составной частью национ.-демокр. блока были, как мы уже знаем, бюрократы и помещики восточной Галиции, прежде всего из-за антагонизма с украинцами. Кроме того следует отметить, что поддерживаемая национал-демократическим блоком Россия тогдашней эпохи была царской Россией, в то время как австрийское правительство было, как ни как, конституционным и парламентским правительством, а австрийская Польша, пользовалась, автономией. Все это уже само, по себе придавало австрофильскому и руссофобскому блоку, предводительствуемому Пилсудским, некоторую видимость прогрессивности. Правда, и в этом блоке не было недостатка в капиталистических элементах: так, в нем была представлена буржуазия и помещики западной и отчасти восточной Галиции. Но тон в нем задавали мелкобуржуазные интеллигенты австрийской и русской Польши, блиставшие народолюбивыми и даже социалистическими лозунгами и ведшие за собой значительные части рабочего класса и крестьянства. Таким образом, блок Пилсудского отличался извне более «демократическим» характером. Правда, образование легионов, а затем польской армии ввело в этот блок множество милитаристических элементов. Но надо помнить, что кадровый состав этой армии, в отличие от старых армий, как прусской или русской, заключал вначале в значительной степени интеллигентские и на ряду с крестьянскими отчасти даже рабочие элементы. Стоя во главе этих кадров Пилсудский мог еще не останавливаться перед демагогическими радикальными лозунгами, говорить о земле для. крестьян и т. д. Это вначале отпугивало от Пилсудского помещиков, хотя они и сочувствовали его ярко антибольшевистскому курсу и ориентации на Германию, где находились их лучшие рынки сбыта. Не брезгала пилсудчина и освободительной демагогией по отношению к не польским, национальностям. Стремясь восстановить старую Польшу в пределах. XVIII века, с огромным количеством нац. меньшинств, Пилсудский не мог обойтись без лозунга «федерации», способного уменьшить сопротивление украинцев, белоруссов, литовцев. Поэтому он также имел и, более широкие возможности маневрировать сговориться с буржуазией угнетенных национальностей, чем менее гибкие в национальной политике н.-д. Особенно сильным влиянием Пилсудский долго пользовался в Галиции, преимущественно западной. Это объясняется как традиционными связями, так и тем, что Галиция, как единственный край, имевший до войны польскую администрацию, стала в независимой Польше играть руководящую роль в деле создания польского чиновничества. Это придавало галицийским элементам специфическую спайку и заставляло их, несмотря на различие классовых тенденций, особенно крепко сплочаться вокруг Пилсудского, ставшего силой вещей их вождем. И по сей день еще Пилсудский всего сильнее в бывших австрийских областях.
Все вышесказанное позволяет нам понять тот уклад политических партий, который создался в независимой Польше. На правой мы видим «Народовую демократию», или национал-демократию, основную партию буржуазии. Помещики, вначале тоже шедшие с этой партией, затем отделились от нее после известного «ланцкоронского пакта» 1923 г. (см. ниже) и составили национально-христианскую партию (НХ). Третьим элементом правой была христианская демократия (ХД), «хадеки», партия мелкой торговли и ремесла, группирующая вокруг себя и некоторую часть наиболее религиозных рабочих. Наконец, левое крыло этого лагеря составляла национальная рабочая партия (НПР). Эта партия, группировавшая вокруг себя более националистическую часть рабочих, располагала сравнительно серьезными силами только в тех местностях, где, как в Верхней Силезии и Лодзи, капитал главным образом представлен не поляками (немцами и евреями) и где была возможность переключить классовый антагонизм на национальные рельсы. Однако, НПР часто шла не с правой, а с «левой» (ППС и «Вызволение»).
Главной партией центра является кулацкая партия «Пяст» (см. XXXVI, ч. 1,715), находившаяся под руководством Витоса (см. XLVII, прил., 16). Разница между нею и «левой» партией «Вызволение» состоит более в территориальном размещении, чем в социальном составе, хотя и последний играет некоторую роль. В то время как «Пяст» главные свои силы имеет в Галиции с ее традициями парламентского делячества, «Вызволение» зародилось в русской Польше как группа радикальных интеллигентов, ведших работу в деревне и сгруппировавших вокруг себя часть крестьянства. Нац.-демократия, объединявшая около себя значительные массы крестьянства, в особенности зажиточного, постепенно его потеряла, вследствие своей борьбы против земельной реформы, борьбы, продиктованной влиянием помещиков.
В сеймовой «левой» главную роль играла польская социалистическая партия (ППС). На ряду с ней и «Вызволением» с начала 1926 г. появилась на левой еще так наз. «Крестьянская партия» (Брыля и Домбского; см. XLVII, 31). Эта партия, вначале игравшая в радикализм и даже устроившая делегацию в СССР, после переворота Пилсудского стала — вместе со всей «левой» — верной опорой майского правительства и даже позднее других левых перешла потом в оппозицию к Пилсудскому. В 1931 г. все три «крестьянские» партии объединились в одну «Народную партию» («Стронництво людове»). Основной задачей этого объединения, тайно поддерживаемого правящими кругами, было усиление гегемонии кулачества в народном движении, консолидация сил для более успешной борьбы с революционным движением в деревне под демагогическим лозунгом „народного единства“.
Созданный пилсудчиками после майского переворота 1926 г. «Беспартийный блок сотрудничества с правительством» (ББ), вначале называвший себя «радикальным», вскоре выявился как партия, служащая прежде всего интересам помещиков и тяжелой индустрия, но сохранил и левое, мелко-буржуазно-интеллигентское крыло, что порождает в его среде постоянные трения. Вследствие того, что значительное большинство помещиков после майского переворота перешло на сторону Пилсудского, нац.-христ. партия распалась, а остатки ее присоединились к нац.-дем.
В вышесказанном названы лишь крупные буржуазные партии, составляющие постоянный элемент польских внутренних политических отношений. На ряду с ними существует, возникает и исчезает множество мелких или временных групп, в особенности на парламентской почве. В частности, в рядах крестьянских депутатов наблюдались многочисленные расколы и перегруппировки, неоднократно приводившие к парламентским кризисам. Игра парламентских комбинаций вообще нередко затуманивает расстановку классовых сил в Р. П. (О коммунистической партии см. ниже).
Первой заботой буржуазии, на ряду с возможно большим расширением границ только что восстановленной Польши, было подавление революц. движения и в связи с этим борьба против Сов. России. Нац.-демократическое правительство Свежннского, созданное Радой Стану (гос. советом) сейчас же после поражения Германии, было сметено революционным движением, несмотря на то, что оно пыталось себя спасти объявлением республики. Гораздо более опоры в массах имело так наз. народное правительство, образованное 7 ноября 1918 г. в Люблине после изгнания австрийских оккупантов и возглавлявшееся Дашинским (см. XLVII, прил., 28). Его составила ППС сообща с лево-«людовым» «Вызволением» — продолжением довоенного «Зараня». Затем Пилсудский, возвратившийся, между тем, из германского плена с ореолом национального героя и склонивший Регентский совет дать ему признание как «начальнику государства», пытался создать общенациональное коалиционное правительство, но встретился с отказом эндеков. Это заставило его назначить уже в Варшаве 18/ХІ новое «народное» правительство, однако уже под руководством Морачевского (см. XLVII, прил.,57), менее одиозного, притом более безличного, чем Дашинский. По отношению к рабочему движению это правительство сыграло роль громоотвода, декретируя некоторые реформы, в роде 8-часового рабочего дня, социального страхования и т. п. Одновременно оно положило начало провокационной политике против Сов. России и кровавым репрессиям против коммунистического движения, которое в период революционного брожения и разрухи в буржуазном лагере завоевало себе некоторые легальные возможности. Расстрелом коммунистической демонстрации в Варшаве, запрещением партийной печати «народное» правительство покончило с полулегальным положением коммунистов.
Однако, правительство Морачевского возбуждало недоверие буржуазии русской и прусской Польши своим слишком откровенно «бельведерским» характером, так что эндеки пытались даже 5—6 января его свергнуть, а 16 января 1919 г. и сам Пилсудский настоял, чтобы Морачевский подал в отставку, и 17 января его место занял более «общенациональный» кабинет, возглавляемый прибывшим из Америки Падоревским (см. XLVII, прил., 62). Поставленные таким путем в роль полуоппозиционной партии, пепеэсовцы сумели использовать свое положение войдя в состав советов рабочих депутатов возникших сначала против их воли, они разлагали их изнутри, мешая коммунистам превратить их в органы революционного движения. Пользуясь своим большинством в советах, они постепенно парализовали их, тормозили их работу, не допустили их до сопротивления при лишении их легальности, при разоружении домбровской красной гвардии и т. д. и привели их к полной ликвидации. Одновременно они готовили противоядие против советов в виде «демократического» сейма. Уже кабинет Морачевского лихорадочно подготовлял созыв сейма, а Падеревский довел это дело до конца. Когда 10 февраля 1919 г. сейм собрался, рабочее движение было уже в значительной степени подавлено, и главный момент революционной опасности буржуазия видела теперь в аграрном вопросе. Ожесточенная борьба за аграрную реформу разбила сейм (в котором буржуазно-помещичья правая была сильно представлена) на две почти равные части. Закон об аграрной реформе сначала был отклонен одним голосом, затем, наоборот, прошел одним голосом большинства (10/ѴІІ 1919). Это удовлетворило более зажиточную часть крестьянства, и крестьянский блок в сейме распался. В этот период — до созыва 2-го сейма (1922) — действительная государственная власть находится в руках Пилсудского, которому оказывает поддержку либо относится терпимо значительная часть буржуазии, помещиков и западно-европейских империалистов. Ему выпало играть политическую роль именно в период войны с Советским Союзом, государственной слабости буржуазной Польши и подъема революционного движения в стране. Пилсудский лучше веек других мог удержать равновесие в армии и государственном аппарате, шире развернуть «демократическую» демагогию и привлечь буржуазную «левую» к управлению государством. Создание большинства в распыленном сейме требовало систематических парламентских комбинаций, переменчивых и неустойчивых, но организуемых обыкновенно без непосредственного участия нар. дем. и более или менее отражающих тактическую линию Пилсудского. Типично правительственной фракцией стало так наз. «Национально-народное объединение» (71 депутат), отколовшееся большей частью от н.-д. правой. Его вождь, Скульский (см. XLYII, прил., 72), стал даже — после падения кабинета Падеревского в ноябре 1919 г. — во главе нового правительства, поддерживавшего Пилсудского. В какой степени, однако, эта фракция была лишь плодом парламентских комбинаций, доказывает ее полное исчезновение при выборах 1922 г.
Опасность, созданная победами Красной армии, привела в июле 1920 г. к образованию коалиционного правительства национальной обороны. В этом правительстве, возглавляемом Витосом, как премьером, и Дашинским, как вице-премьером (оно должно было изображать «рабоче-крестьянское» правительство), были представлены все польские партии сейма. Опасная внешне-политическая обстановка, создаваемая рижскими переговорами, борьбой за В. Силезию, конфликтами с Чехословакией и т. п., продлила, сверх ожидания, жизнь этого правительства. Только в июле 1921 г. как нац.-демократы, так и пепеэсовцы выступили из кабинета, а в августе он и совсем распался.
Впрочем, борьба между разными частями буржуазного лагеря за это время не прекращалась ни на один день. Одним из актов этой борьбы явились конституционные дебаты. При помощи витосовцев правая, чтобы лишить Пилсудского возможности концентрировать власть в своих руках, провела постановление о том, что главнокомандующий армией и президент республики не могут быть одним и тем же лицом.
По конституции 17 марта 1921 г. Польша стала по внешности весьма демократическим государством. Ее парламент, правда, — двухпалатный (сейм и сенат), но обе палаты избираются всеобщим, равным, тайным, прямым и пропорциональным голосованием всех граждан обоего пола (на 4 года). Единственным различием является возрастный ценз. В то время как для сейма активное избирательное право начинается с 21 года, а пассивное — с 25 лет, для сената требуется соответственно возраст в 30 и 40 лет. В случае разногласий между сеймом и сенатом преимущество имеет сейм, который может отклонить каждую поправку сената большинством в 11/20 голосов. Сейм состоит из 444 депутатов, сенат — из 111 сенаторов. Исполнительная власть принадлежит президенту, избираемому на 5 лет сеймом и сенатом на объединенном их заседании (в так наз. национ. собрании). Конечно, внешняя демократичность конституции «исправляется» на практике произволом властей, аннулирующих неугодные им списки (прежде всего коммунистов), ограничивающих свободу собраний, арестующих кандидатов и агитаторов за революционные списки и т. п.
По мере приближения выборов во второй сейм (ноябрь 1922) борьба партий опять обострилась. На выборах правая выступила единым фронтом, в виде блока буржуазных нац.- демократов, помещиков из нац.-христианской партии и мелких купцов и ремесленников из христ. демократии. Этот блок присвоил себе наавание Христианского национального единства (ХЕН). Противники придали ему название «Хиены», откуда и произошло название «Хиено-пяста» для позднейшего блока правой и пястовского центра. «Хиена» собрала 166 мандатов, Пяст—70.
При таком составе сейма кандидату Пилсудского, проф. Нарутовичу (см. XLVII, прил. 59), удалось собрать 9/XII-1922 г. большинство только благодаря поддержке национальных меньшинств, предпочитавших провалить нац.-дем. кандидата Замойского (см. XLVII, прил., 32). Нац.-демократы использовали это для бешеной травли против «еврейского» президента: они приняли его уличными демонстрациями шовинистической молодежи, и дело кончилось убийством Нарутовича (16 дек.). Избранный затем (20 дек.) президентом Войцеховский (см. XLVII, прил., 16/17) уже приближался к пястовцам и отнюдь не был надежным для Пилсудского. Ставший у власти 16 дек. кабинет генерала Сикорского (см. XLVII, прил., 72) был, правда, близок к Пилсудскому и опирался на сотрудничество левой и центра и отчасти на поддержку нац. меньшинств. Однако, по мере того как внутреннее положение, вследствие растущей инфляции и всеобщего недовольства, обострялось, пястовцы шли направо. Войцеховский выдвигает концепцию кабинета «польского большинства», которое одно имеет право создавать правительство. Весной (15 мая 1923 г.) пястовцы заключают «ланцкоронский договор» с н.-д. и х.-д., на основе которого и создается 23 мая 1923 г. центроправый кабинет Витоса, несмотря на то, что союз с кулаками принес н.-д. раскол с помещиками, которые свою отдельную партию (н.-х.) в бывшей прусской Польше расширили теперь и на б. русскую Польшу.
Образование «хиено-пястовского» кабинета было поражением Пилсудского, на которое он ответил отставкой с поста главнокомандующего и уходом из армии. Его сторонники из ППС и Вызволения перешли в оппозицию. Это обострило общее положение, но, с другой стороны, дало ППС опять возможность под личиной оппозиционной партии подрывать борьбу пролетариата. Вторая половина 1923 г., как было отмечено, является в Польше, как и в Германии, периодом особо стремительного падения валюты, скачков цен и бурного развития революционного движения. Последнему способствовало и провокационное поведение центроправого кабинета, который в октябре и ноябре 1923 г. произвел ряд расстрелов рабочих в Галиции (Тарнов, Борисов, Краков), где влияние ППС в массах было всего сильнее. Кульминационной точкой этой волны было, после революционных событий в Силезии, вооруженное восстание в Кракове и братание солдат с рабочими. ППС стоило немалого труда демобилизовать и разоружить массы. Однако, под влиянием обостренного политического положения среди пястовцев произошел новый раскол (образование группы Брыля, которая затем вместе с группой Домбского создала крестьянскую партию); правительство Витоса потеряло большинство, и ему пришлось 11 дек. уйти. Его сменило 21 дек. 1923 г. непартийное («деловое») правительство Грабского (см. XLVII, прил., 25), которое стало правительством стабилизации валюты (см. выше) и продержалось почти два года. Как было уже указано, стабилизация привела к экономическому кризису, который все углублялся и, в связи с налоговым бременем, привел к обострению крестьянского движения, в особенности в зап. Белоруссии и в части зап. Украины, но в немалой степени и в собственной Польше (поход крестьян на Кольно). Отставка Грабского (19 дек. 1925 г.) и падение злотого не улучшили положения, поскольку польский кризис усугубился еще кризисом международным. Правда, вследствие хорошего урожая 1925 г. уже с января 1926 г. началось некоторое оживление промышленности и падение безработицы, но до мая улучшение это еще не было настолько значительным, чтобы отразиться на настроении масс и помешать перевороту Пилсудского.
В поисках выхода из грозного положения эндеки требовали упразднения демократии и изменения избирательного права в духе обеспечения абсолютного господства буржуазным классам, конечно — только польским. Но для пересмотра конституции легальным путем Хиено-пясту недоставало парламентского большинства. Для проведения же насильственного переворота необходимо было или создать массовое фашистское движение, или обладать влиянием на армию. Между тем, в массах (тем более в массах национальных меньшинств) Хиено-пяст был дискредитирован результатами своего правления, а в армии доминировали пилсудчики. Влияние эндеков было поколеблено и их внешне-политическими неудачами: локарнская конференция 1925 г. проявила ослабление Франции, на которую эндеки ориентировались в своей иностранной политике. Пришлось искать временного разрешения вопроса путем создания коалиционного правительства. Оно было образовано 20 ноября 1925 г. под председательством Скшинского (см. XLVII, прил., 72/73); в него вошла и ППС. Однако, пилсудчики не только не поддержали коалиции, а открыли против нее борьбу. Главным камнем преткновения явилась программа экономии и сокращения аппарата, проповедываемая коалицией: ведь главное ядро пилcудчиков составляли именно военно-бюрократические элементы, кормившиеся около гос. аппарата. Пилсудчики сохранили в коалиционном правительстве для себя пост военного министра (Желиговский), с целью не допустить до того, чтобы сокращение коснулось именно их кадров, и вообще саботировали программу экономии, но одновременно подготовляли военный переворот. Они попрежнему пользовались радикально-демократической фразеологией: организованный ими стрелковый союз состоял в значительном большинстве из крестьянской и даже рабочей молодежи. Его руководители даже распускали под рукой слухи и о переговорах с коммунистами. Пепеэсовцы, боясь возникновения каких-нибудь массовых движений, примыкали к коалиции, пока не узнали в апреле 1926 г., что переворот предрешен; тогда они выступили из кабинета (20 апр.), вызвав кризис кабинета и отставку Скшинского (21 апр.). Создавшийся 11 мая кабинет Витоса (буржуазия опять прибегла к «крестьянскому» вождю) был явно кабинетом борьбы с пилсудчиной. Его военный министр Мальчевский приступил в чистке армии. Пилсудчики ответили на это уличными демонстрациями и избиением эндеков по ресторанам.
Одновременно Пилсудский стал во главе вооруженного мятежа. 13 мая 1926 г. Пилсудский с боем взял Варшаву. Железнодорожники помогли ему забастовкой, и пепеэсовские, рабочие дрались за него на улице. Он сам хотел ограничиться военной демонстрацией и постарался, чтобы массы разошлись по домам. Большинство сейма (за исключением правой, коммунистов и отчасти национальных меньшинств) стало после победы на его сторону. По его указанию президентом избран был проф. Мосцицкий (1 июня 1926 г.).
Исторической задачей майского переворота было задержать нарастающую волну массовых боев, направить революционное движение рабочих и крестьянских масс в другое, реакционное русло, так же, как это сделал Муссолини в Италии, создать под завесой «революционных» и демократических фраз правительство сильной руки, правительство фашистской диктатуры — осуществление, одним словом, той задачи, которая, несмотря на попытки, не удавалась и не могла удаться ни одной из старых скомпрометированных перед массами и ненавистных им буржуазных партий. «Всю эту обстановку — констатирует письмо ИККИ к компартии Польши после майского переворота—-сумел использовать Пилсудский, за которым стоял англо-американский капитал. Именно он способен был выполнить, миссию создания «сильной» власти для проведения политики стабилизации за счет трудящихся масс. Он пользовался репутацией находящегося в опале Цинцинната, призванного спасти отечество от гибели. Его «сверхпартийность» прекрасно подходила к периоду распада старых партий. Он был той фигурой, которая временно приковывала к себе надежды как лодзинского безработного рабочего, так и белорусского крестьянина или разоренного экономической разрухой городского мелкого буржуа. Вот почему Пилсудский в своем выступлении опирался не только на легионы и чисто фашистские элементы, но и на те слои населения, которые, при существовании сильной коммунистической партии, при сплоченности и единстве пролетариата как класса, могли бы служить составной частью революционной рабоче-крестьянской армии».
Майское правительство сразу нашло поддержку в кругах крупного капитала. «Левиафан» (союз союзов польских предпринимателей) выразил ему свое доверие. Наиболее твердую поддержку он нашел в тяжелой промышленности, объединенной в угольной конвенции и в металлургическом, синдикате и заинтересованной в ликвидации таможенной войны с Германией и в усилении империалистической экспансии Польши при помощи фашистской диктатуры. Затем последовало сближение между пилсудчиками и помещиками, прежде всего Виленской области, особенно связанными с Пилсудским из-за антисоветских стремлении его внешней политики. Манифестацией этого сближения был нашумевший торжественный прием Пилсудского у Радзивиллов в Несвиже 24 окт. 1926 г. В правительство Пилсудского вступил ряд представителей виленского крупного землевладения. Политика правительства стала руководствоваться в большей, чем до тех пор, степени интересами помещиков (см. выше главу об аграрном вопросе и др.). На этой почве состоялось сближение правительства с помещиками и других областей, между прочим Конгрессувки, и даже западной Польши. На выборах 1928 г. пилсудчики уделили значительное число мест в своих списках консерваторам, вследствие чего и во фракции Пилсудского в сейме (беспартийный блок сотрудничества с правительством, так наз. ББ) помещики стали играть значительную роль. «Послемайская» действительность — вся политика правительства, возобновление террора, принудительные арбитражи — быстро рассеивает иллюзии масс о «революционном» характере майского переворота. Начинается отлив масс из майского лагеря. Отлив этот охватывает и массы, идущие за т. наз. левыми партиями — ППС, «Вызволеиие» — принимавшими самое активное участие в майском перевороте. Одновременно происходит, мощный рост сил революционного лагеря, который нашел свое выражение в варшавских городских выборах, во время которых на аннулированный список падает 70 тыс. голосов, и в демонстрациях после убийства Войкова в Варшаве.
В этот период (1926 —1928) правительство ведет политику «сотрудничества с сеймом» .Представителем этой политики является Бартель, который три раза возглавляет кабинет. Демократическая фразеология и соблюдение сеймового «благонравия» гарантируют ему большинство в сейме и даже предоставление специальных полномочий, за которое голосовали все левые партии и центр. Собственно говоря, сейм превращается в ширму и не оказывает никакого влияния на политику «сверхклассового» правительства. В действительности демократизм Бартеля, рекламируемый ППС, выражается в ликвидации Белорусской громады, Независимой крестьянской партии (июнь 1927 г.), раздувании бюджета и усилении налогового бремени, в повышении окладов офицерам, постройке военного порта в Гдыне и систематическом провоцировании войны с СССР.
Но дальнейшая радикализация масс срывает это сотрудничество. Правительство, учитывая то обстоятельство, что ППС и крестьянские партии, в виду настроения в низах, не смогут на прежних условиях оказывать ему поддержку и потребуют большей компенсации, приступает к созданию собственной партии, т. наз. ББ (беспартийный блок сотрудничества с правительством). Развитие этой партии совершается при помощи террора, коррупции, применяемой, м. проч., для раскалывания других партий (НРП — Национ. раб. партии — в октябре 1926 г., ППС — в конце 1928 г., от которой откололась т. наз. «революционная фракция» с Морачевским, Яворовоким и др. во главе, насмешливо названная противниками по аналогии с ББ—ББС, группа Бойки и пястовцев, а также несколько более мелких). Попытки расширения собственной базы дают, по сравнению с «вложенным капиталом», весьма жалкие результаты. Процесс этот преходит иначе, чем в Италии. Такие же результаты дали правительству выборы 1928 г., которые должны были гарантировать ему большинство в сейме. Несмотря на крупные издержки (м. пр. 8 млн. зл., отпущенных прямо из казны), ему удалось собрать только 127, мандатов, что вместе с разными сочувствующими составило не более ⅓ сейма; между тем, избирательные «методы» пилсудчиков очень обострили отношения их с другими партиями.
Неустойчивость стабилизации и кризис вызывают дальнейшее обострение трений в фашистском лагере. Происходят сдвиги в „санации“ (ББ). Берет верх „группа полковников“, называемая так по военным чинам своих руководителей, которая держит курс на правительство „сильной руки“, обнаженного фашистского кулака, на дисциплинированный по военному образцу государственный аппарат в улучшение его для беспощадного проведения всех мер правительственной политики. Этими методами фашизм стремится задержать растущую радикализацию масс, подавить стихийно развивающееся революционное движение. Не рассчитывая на сотрудничество сейма, не решаясь также на роспуск его, правительство „играет с сеймом в кошку и мышку“ (по выражению оппозиции), дает ему „отпуски“ по несколько месяцев, ограничивает его сессии до минимума, открыто высказываясь (интервью Пилсудского), что „не даст сейму работать“. Одновременно „санация“ развивает демаготческую кампанию против сейма который якобы мешает правительству работать, чтобы, таким образом, снять с себя ответственность за обострение кризиса и нищету масс. Этой кампании служили известные по своей грубости „интервью“ Пилсудского. Происходит чистка верхов государственного аппарата и самоуправлений от оппозиционеров, которая приводила в ярость оппозиционные партии, устраняемые от государственного корыта.
Оппозиционные партии во главе с ППС, недовольные - политикой правительства и под давлением ниаов, заостряют тактику по отношению к правительству Пилсудского. В 1930 г. возникает блок шести партий (ППС, три крестьянские партии, не исключая явно реакционного „Пяста“, НПР и хр. дем.), обычно называемый „Центролевом“. V съезд КПП следующим образом характеризует сущность трений между „санацией“ и „Центролевом“: „Борьба санации с Центролевом, который поддерживается нар. демократией, идет не за изменение политической системы и не за различные экономические программы, а только за некоторые изменения внешних методов управления и средств к спасению капиталистической стабилизации. Вопрос идет о сохранении парламентско-демократической видимости, как средства прикрытия фашистской диктатуры и средства обмана трудящихся масс. Нар. демократия, как и Центролев, одинаково борются за получение доверия монополистического капитала как польского, так и заграничного, за участие в фашистском правительстве, за укрепление основ фашистской диктатуры. Такой характер имеет резолюция краковского конгресса Центролева, отклоняющая ответственность за займы и договоры, не ратифицированные сеймом. Такой же точно характер имеют и старания нар. демокр. заполучить посредничество „союзных правйтельств“ для улаживания обострившихся споров между „санацией“ и прочими фракциями фашистского лагеря... Борьба Центролева и нар. демократ, с „санацией“ вовсе не является бунтом мелкой буржуазии против монополистического капитала; это лишь борьба за перестановку правительственных сил в границах той же самой гегемонии и в интересах, прежде всего, того же монополистического капитала. Эта борьба является проявлением усилий буржуазии создать более крепкую защитную стену против вздымающихся волн революции“.
Оппозиция нар. демократии базируется главным образом на обостренных кризисом экономических противоречиях отдельных групп буржуазии. Народовая демократия отражает, настроения средней и зажиточной мелкой буржуазии (особенно сильной в воеводствах Познанском и Поморском) предоставлением чрезмерных привилегий крупному капиталу, сильным налоговым бременем, конкуренцией и привилегированным положением государственных предприятий (т. наз. этатизмом) и т. п. Нар. дем., сама связанная многочисленными нитями с верхами финансового капитала, требует лишь того, чтобы были более учтены интересы остальных групп буржуазии, на которых более чувствительно отражаются последствия кризиса.
Кульминационной точкой внутренней борьбы в фашистском лагере были выборы в сейм осенью 1930 г. и заключение оппозиционных депутатов в Брестскую крепость. Пилсудский, ставший уже 25 августа сам во главе правительства, провел выборы по балканскому образцу: пилсудчики аннулировали списки противников, терроризировали избирателей, фальсифицировали цифры голосов, применяли грандиозные подкупы (это стоило казне десятки миллионов) и, в результате, завсевали абсолютное большинство в 247 мандатов, что вместе с маленькими группами сочувствующих составило более ⅔ сейма. Интересно, впрочем, что даже при этих условиях оказалось невозможным скрыть рост силы эндеков, которые повысили число своих мандатов с 39 до 64.
Последовавший затем год был годом неслыханного обострения экономического кризиса, а вместе с тем и обострения классовых отношений и потери пилсудчиками влияния в широких массах. Финансовые затруднения правительства чрезвычайно усилились. Они заставили его прибегнуть к „санации“, сильно уменьшить кредитование промышленности, урезать жалование гос. служащим (за исключением военных и полиции), резко ограничить издержка на культурные надобности и просвещение, повысить и без того весьма тяжелое налоговое обложение и, таким образом, способствовать дальнейшему сужению социальной базы пилсудчины. Как констатировал Ѵ-й съезд КПП, „санация“, пользующаяся еще доверием монополистического капитала, быстро теряет опору в массах мелкой и средней буржуазии. „Прежняя массовая база санации среди мелкой и средней буржуазии передвигается к Центролеву или его союзнице, национал-демократии“. Тенденции, намеченные в этой правильной характеристике положения, с тех пор еще усилились.
База санации подвергается дальнейшему сужению, порождая тенденции замены массовой базы испытанными кадрами (речь полковника Славека на съезде легионеров в Гдыне в 1932 г.). Выступают признаки распада в низовом государственном аппарате. В политике правительства террор растет все более, достигая неслыханных размеров в момент введения военно-полевых судов (осенью 1931 г.). Банкротство всех средств выхода из кризиса вызывает идеологический переполох в рядах пилсудчиковской интеллигенции (группа «Пржелом», выступающая с фразами об обобществлении и плановой продукции). С помощью охранки возникает группа „народных коммунистов“, где провокация переплетается с крайней политической диверсией. На фоне роста оппозиции нар. демократии и сужения влияния санации в кругах „Левиафана“ растут тенденции правительства расширить свою политическую базу.
Одновременно обостряется маневренная тактика ППС. Фразеология ППС обогащается антикапиталистическими и даже антиреформистскими фразами. „Под давлением напряженной политической ситуации ППС начинает применять большие предохранительные маневры, готовясь к выполнению роли последнего резерва буржуазии в надвигающемся революционном кризисе“. Таким маневром была всеобщая стачка 16 марта против наступления правительства на социальное законодательство, провозглашенная ППС, но проходившая в целом ряде решающих центров под руководством коммунистической партии. „ППС жонглирует лозунгами „социальной демократии“ и народной республики с правительством рабочих и крестьян. Под давлением симпатий масс к СССР социал-фашисты начинают на словах выступать против антисоветской интервенции, одновременно клевеща на социалистическое строительство и правительство диктатуры пролетариата“ (из решений VI съезда КПП в дек. 1932 г.). Эта тактика является выражением исключительно напряженной ситуации.
„Весь этот процесс—глубокие классовые сдвиги в пользу революционного пролетариата на ряду с общим разложением в лагере буржуазии, вместе с катастрофическим экономическим положением — показывает, что Польша приближается вплотную к революционному кризису, который в зависимости от активности партии будет перерастать в непосредственную борьбу против фашистской диктатуры, за рабоче-крестьянское правительство, за диктатуру пролетариата“.
Коммунистическая партия Польши создалась, как уже было упомянуто (см. XXXVI, ч. 1, 725), из соединения социал-демократии Польши и Литвы с бывшей меньшевистской Левицей ППС. В период революционного брожения и разрухи в буржуазном лагере партия смогла завоевать себе некоторые легальные возможности: она издавала ежедневную газету ЦК и ряд органов местных организаций. Однако, сама партийная организация не вышла из подполья, хотя ряд ее членов действовал открыто. Она приступила к созданию советов рабочих депутатов и своим давлением заставила и ППС присоединиться к организации советов. Сделать советы орудием борьбы за власть ей, правда, не удалось. Даже в Конгрессувке ППС вначале имела перевес, в Галиции же последняя господствовала безраздельно, и «советы» были там лишь партийным учреждением и не выбирались рабочей массой, а членами партии. Они так и назывались советами рабочих депутатов ППС. Силезия тогда еще не входила в состав Польши. Постепенно, правда, коммунисты в советах Конгрессувки усиливались за счет пепеэсовцев, но одновременно сами советы, вследствие падения революционной волны, терягли свое значение. Уже «народное» правительство покончило с полулегальным положением коммунистов, устроив расстрел коммунистической демонстрации в Варшаве, запретив партийную печать и т. д. Ликвидацию советов, как отмечено выше, провело уже правительство Падеревского, но ему в этом опять-таки помогли пепеэсовцы, удерживая советы от всяких революционных шагов, заставив их уйти без борьбы в подполье, затем отказавшись от участия в них, что ускорило их ликвидацию. Только в Дожбровском районе, где коммунисты были в большинстве и создали красную гвардию, разгон совета потребовал более крутых мер и привел к кровавым столкновениям.
Ошибочно-бойкотистское отношение компартии к выборам в первый (учредительный) сейм невольно содействовало реакции. Эта тактика бойкота была осуждена Лениным; однако, еще при выборах во второй сейм в партии имелась некоторая антипарламентская фракция. Характерно, что ее главными лидерами были члены бывшей Левицы ППС, которые от меньшевизма Левицы ППС оттолкнулись к „левому“ оппортунизму с троцкистским уклоном. В этот первый период развития КПП меньшевистские традиции Левицы ППС были слишком скомпрометированы для того, чтобы давать себя сильно знать в тактике партии. Гораздо более серьезной опасностью были в тот период традиции, созданные славным прошлым СДП и Л. Люксембургианство, которое вначале было в партии господствующим течением, боролось прежде всего против ленинских методов разрешения аграрного и национального вопросов. Оно немало способствовало бессилию партии во время польско-советской войны и неудачам первых советских образований на польской территории во время наступления Красной армии, поскольку не были брошены лозунги: «земля крестьянам без выкупа» и «право наций на самоопределение вплоть до отделения». Отказываясь от этих лозунгов, партия темсамым отказалась от мобилизации крестьянских масс Польши и масс угнетенных польским империализмом народностей. Это было одной из причин (хотя п. не единственной) того, что партия во время польско-советской войны не оказалась на высоте положения. При выборах 1922 г. во II сейм партия, создавая себе легальную избирательную организацию, придает ей характерное название «Союза пролетариата городов и деревень», продолжая игнорировать крестьянство.
Принятию партией ленинско-сталинской позиции по национальному и аграрному, вопросам, противодействовала подрывная работа агентов польского фашизма, проникнувших в руководство КПП и в течение долгих лет державший партию в состоянии болезненного кризиса сопротивляясь всеми способами ее большевизации. В мае 1926 г. они пытались заставить партию поддержать фашистский переворот Пилсудского. Фашистская агентура препятствовала идеологическому росту партии, насаждая контрреволюционные троцкистско-бухаринские концепции: и лишь после ее разоблачения и устранения могли быть достигнуты консолидация и укрепление партийных рядов.
Несмотря на белый террор Пилсудского, революционное движение нашло ряд форм легального существования. После того как Независимая крестьянская партия и Белорусская рабоче-крестьянская громада подверглись разгрому, создались организации как Левица ППС, «Крестьянская самопомощь», украинский «Сельроб» и т. п. Эти организации принимали участие в сеймовых, муниципальных и других выборах, проводили своих представителей.
Однако, все усилия держаться в рамках легальных возможностей фашизма не спасли их от разгрома. Так, Левица ППС была разгромлена в 1930 г., и все ее деятели были арестованы. То же касается и «Самопомощи».
Несмотря на тяжелые условия диктатуры, коммунисты принимали активное участие во всех выборах, выступая под именем «Рабоче-крестьянского единства». На выборах 1928 г. «Рабоче-крестьянское единство» собирало 310.723 гол., а на выборах 1930 г. — 232.113 гол. Если мы к этому присоединим голоса ППС Левицы, крестьянской «Самопомощи», украинского «Сельроба», белорусского «Змагання» и т. п. организаций то мы получим, что антифашиский блок собрал:
| в 1928 г. | 531.216 | гол. |
| в 1930 » | 286.712 | » |
Это падение числа голосов по сравнению с 1928 г., однако, чисто внешне и объясняется исключительно усилением репрессий (аннулированием списков, арестами уполномоченных, конфискацией литературы и т.п.), а в 1930 г. еще и колоссальными избирательными злоупотреблениями фашистского правительства. При последних выбарах крупнейшие потери антифашистских голосов совпадали как раз с районами величайшей напряженности фашистского террора, как Зап. Белоруссия (все красные списки аннулированы), Зап. Украина, политические городские центры. Одновременно во многих деревенских районах число антифашистских голосов увеличилось, а в Лодзи красные списки далее собрали 6.000 новых голосов, в то время как ППС потеряла 50.000 голосов.
В виду постоянного аннулирования списков, «Рабоче-крестьянскому единству» приходится зачастую выставлять запасные списки, для того чтобы в случае аннулирования главных списков в последний момент призывать массы голосовать за запасные. Это производится часто с успехом, говорящим о высокой сознательности масс и эластичности агитационного аппарата. Так, в 1930 г. в Лодзи запасный список собрал 53.710 голосов, в то время как на аннулированные пало лишь 1.419 гол.
Годы властвования фашистского правительства Пилсудского являются годами все более резкого усиления репрессий против коммунистической партии. Число политических заключенных в Польше выросло до 10 тысяч. Судебные приговоры против коммунистов становятся все более свирепыми. 8 лет каторги являются теперь обычной мерой наказания для члена коммун. партии. Характерно неслыханное обострение и без того зверского режима в тюрьмах и ужасные пытки, которым часто подвергаются арестованные при допросах (Луцк и ряд других мест). С 1 окт. 1931 г. правительство окончательно отменило все «привилегии» политических заключенных, приравняв их к уголовным, что привело — в связи с сопротивлением политзаключенных — к массовым избиениям.