5. Утопический С. первой половины XIX века. I. Ранние английские социалисты. Во много раз богаче и разнообразнее, чем в эпоху торгового капитализма, было течение утопическо-социалистической мысли в эпоху раннего промышленного капитализма. Введение машин, быстрый рост техники, концентрация производства и капитала, быстрый темп накопления, сразу выросшая резкая пропасть между трудом и капиталом, рост резервной промышленной армии и безработицы на ряду с ростом богатств, правильно повторяющиеся промышленные кризисы — все эти явления, встававшие пред общественным сознанием первого периода промышленного капитализма, не могли не вызвать большого оживления в движении социалистич. мысли всех стран, ставших на путь промышленного капитала, и не толкнуть ее к самым различным, самым пестрым, иногда чрезвычайно ярким исканиям и течениям. Особенно красочен, но в то же время не всегда глубок был утопический С. этого периода во Франции. Более глубок и содержателен в идейном отношении, но менее ярок был утопический С. этого времени в Англии. Еще более бледен по красочности и богатству форм утопический С. в Германии первой половины XIX в. Раньше других стран промышленный капитализм нашел себе место в Англии. Поэтому основные толчки социалистических исканий в рассматриваемый период шли из Англии. Вторая половина XVIII в. в Англии ознаменовалась рядом изобретений, сыгравших важнейшую роль в развитии крупной английской промышленности: Уатта, Дж. Кея, Томаса Хайса, Ричарда Аркрайта, Джемса Харгревса, Кромптона, Кельти, Картрайта и др. Введение машин не замедлило отразиться на положении рабочих самым печальным образом: безработица, падение заработной платы, нищета сделались в Англии конца XVIII ст. обычным явлением. Вторая половина XVIII ст. дала Англии уже ряд стачек, показывавших, что антагонизм между трудом и капиталом к этому времени довольно определенно выявился, приняв капиталистические формы. Этот контраст впервые отражают накануне появления машинного капитализма и в его первые годы Р. Уоллес, Дж. Тэлуол, Т. Спенс. Но наиболее определенно социальные противоречия нашли себе выражение у так наз. ранних английских социалистов. К ним можно отнести Годвина (1756—1836), Голла (1745—1825), Томпсона (ум. в 1833 г.), Грэя, Годжскина, Брэя. Вилльям Годвин (см. XV, 299 и II, 565/567) выступает в книге „Исследование о политической справедливости и об ее влиянии на добродетель и счастие общества“ (1793), как социалист-анархист, и именно анархист-индивидуалист. Он в то же время утопист, так как в разуме, в знании, в справедливости ищет основ для переформирования общественного строя с его политическими учреждениями и частной собственностью; он верит в перерождающую силу разума, в силу знания. Книга Годвина имела шумный успех, произвела огромное впечатление, дала толчок дальнейшему течению социалистических исканий, вызвала ряд возражений, послужила непосредственным поводом и для пресловутого мальтусовского „Закона народонаселения“ (1799). Вскоре за книгой Годвина, в 1805 г., Чарльз Голл (см.) опубликовывает книгу „О действии цивилизации на народные массы в европейских государствах“. Голл первый вскрывает действия введения машин на рабочих. Он впервые определенно ставит вопрос о классовом антагонизме, о борьбе между социальными классами и об экономической основе этой борьбы и антагонизма. Голл хорошо понимает, что дело не в машинизме, не в машинах собственно, а в том общественном строе, при котором применяется этот машинизм. Его идеалом является общественный порядок без классов, без частной собственности, без неравенства и эксплоатации. Голл вне всякого сомнения социалист, но он думает о переходе к новому строю путем постепенных изменений, путем разумно проводимых реформ. Он не видит еще в капитализме неизбежной и необходимой ступени исторического развития. На капитализм с его системой эксплоатации он смотрит, как на ошибку, которую необходимо исправить. Голл, т. о., социалист-утопист, но уже начинающий понимать экономическую сущность социальной борьбы и классового антагонизма. Идеи Голла мало привлекали себе последователей при его жизни, и лишь в эпоху чартизма о нем вспомнили, и его книга вышла вторым изданием в 1849 г. Годы с 1815 по 1822 были особенно неспокойные для Англии; побуждаемая голодом, безработицей, голодной заработною платой, масса низших слоев населения бурно проявляла в это время свое недовольство в бунтах, восстаниях, мятежах, демонстрациях, сопровождавшихся нередко кровавыми расправами с обеих сторон. Это дало толчок к появлению новых идейных исканий с социалистическим направлением. В 1824 г. выпускает свою книгу „Исследование о принципах распределения богатств, наиболее всего способствующих человеческому счастью“ Вильям Томпсон (см.). Томпсон развивает идею борьбы классов, обосновывает классовый антагонизм из экономической природы доходов труда и капитала, при чем особенное внимание отводит распределительным отношениям; развивая идею „общественно-необходимого труда, как общего фактора всех отдельных форм труда“, Томпсон настаивает на праве рабочего на полный продукт труда и выдвигает на место свободной конкуренции принцип кооперации, находясь под влиянием учения Оуэна; в то же самое время Томпсон — враг насилия и думает, что изменить общественный порядок можно лишь тогда, когда большинство придет к сознанию его несправедливости и его негодности; Томпсон готов отдать всю свою жизнь делу распространения сознания истинных условий производства, нового общественного порядка. Несколько позднее после написания своей книги Томпсон еще ближе подходит к идее коммунизма и высказывается об устройстве рабочих коммунистических общин в духе Оуэна. За Томпсоном следует Джон Грей с своей „Лекцией о человеческом счастье“ (John Gray, „А lecture on human happiness“, 1825; немец. пер. в серии Г. Адлера „Hauptwerke des Sozialismus“), где, характеризуя экономическую сторону социальных отношений между двумя основными классами, он думает о том светлом дне, когда исчезнет конкуренция капиталов и противоположность интересов, и когда „солнце правды бросит лучи на рабочие массы, терпеливо несущие свои цепи“. В 1831 г. Джон Грей в своей „Социальной системе“ („The social system“) более подробно высказывается о том, как он мыслит себе осуществление плана социального переустройства: он рекомендует отмену денег, устройство национального банка с правом выпуска банковых билетов, регулирование обмена и его планомерную организацию с точным учетом особыми расценщиками себестоимости каждого товара и т. д. Уже в одном этом своем плане Дж. Грей выступает, как утопист, мечтающий рационализировать капиталистическую систему отношений без изменения ее коренных (производственных) основ. Заслуживают также внимания вышедшие в 1823 г. „Метафорические очерки старой и новой системы“ Абрама Комба, где автор в поэтических образах излагает систему отношений на подобие системы Дж. Грэя. Серьезнее отмеченных работ ранней английской социалистической мысли стоят работы Томаса Годжскина или Годскина (см.): „Защита труда от притязаний капитала“, появившаяся в 1825 г., и „Народная политическая экономия“ — ряд лекций, прочитанных в 1826 г.; та и другая работа — плод тщательной разработки важнейших экономических проблем, относящихся к анализу отношений труда и капитала; эти сочинения легли в основу социалистической критики, расширили экономический горизонт социалистической мысли в первой половине XIX ст. и послужили в некоторой доле материалом и для теоретических построений экономической системы научного социализма последующего времени. Но Годжскин, как и другие социалисты первой трети XIX в. в Англии, в общем своем мировоззрении — утопист; он сторонник идеи естественного права; неравенство, гнет, нищета, войны, преступления — все это, по его мнению, результат нарушения естественных законов; его идеал — повидимому, широкая кооперация, объединяющая в одних руках и труд и капитал.
II. Великие утописты (Роберт Оуэн, Сен-Симон и Фурье). Ранние английские социалисты-утописты, занимаясь социалистич. критикой, не шли дальше этой критики и дальше теоретического анализа тяжелого положения переживаемого рабочим классом; рассматривая с точки зрения интересов труда вопросы экономической жизни, они не пытались практически построить общественную жизнь на новых социалистич. принципах. Иначе подходит к социальному вопросу выступивший также в первой трети XIX в. Роберт Оуэн (см.). Оуэн не только социалист-писатель, старающийся оформить в стройной логически построенной системе свои социалистические устремления и планы, но и борец-реформатор, умеющий добиваться осуществления намеченных целей и проведения их в жизнь в той или иной форме. Обаянием своей личности, неутомимой энергией, захватывающим воодушевлением, смелостью своих великих планов Оуэн собирает вокруг себя преданных последователей, вызвав к жизни целое течение, определенную школу, названную по его имени школой оуэнизма и сыгравшую огромную роль в истории мирового социализма. Идеи оуэновского учения не были новы; они все в том или ином виде высказывались и бродили среди социалистов той эпохи; но Оуэн сумел всем этим идеям придать такую яркость, сделать их столь жизненными, так непосредственно связать их с требованием момента и найти им немедленное воплощение в практике жизни, что заслужил себе имя великого утописта, на-ряду с великими французскими социалистами-утопистами Сен-Симоном и Фурье. В Р. Оуэне поэтому столько же характерны его жизнь и деятельность, сколько и его учения, запечатленные в написанных им сочинениях, в речах, лекциях и других выступлениях. Р. Оуэн родился в 1771 г. Это было как раз то время, когда Англия, с одной стороны, переживала промышленную революцию, и когда развитие машинизма сопровождалось бьющим в глаза ростом производительности труда, и, с другой стороны, это было время, когда с каждым годом ухудшалось положение рабочего — настолько, что ко второму десятилетию XIX-го века стал возникать ряд волнений и бунтов по всей стране. К 1800 г. Оуэн был уже самостоятельным хозяином огромной фабрики в Нью-Ленарке (в Шотландии) и мог видеть всю неприглядную обстановку, в какой приходилось жить и работать фабричному населению: 13-ти часовой рабочий день, детский труд с 6-ти летнего возраста, низкая заработная плата, грязь, невежество, пьянство и т. д. Оуэн немедленно принимается за физическое, моральное и умственное оздоровление рабочего населения: сокращается рабочий день (до 10½ час.), повышается заработная плата, допускаются дети лишь с 10—12 летнего возраста, улучшаются в гигиеническом отношении помещения, привлекаются рабочие к участию в прибыли и проч. Через несколько лет упорной работы Оуэн добивается резкой перемены в жизни своих рабочих, и вместе с тем доходы фабрики, вместе с производительностью труда, начинают быстро расти. Слава о Нью-Ленаркских опытах дает Оуэну сразу мировую известность. Вместе с этим Р. Оуэн создает новую теорию воспитания и выработки человеческого характера, исходя из того, что человек есть продукт окружающей среды и особенно воспитания; путем применения надлежащих мер в любой стране можно создать любой национальный характер вообще; важнее всего воспитание характера начинать с детства. На новых началах Оуэн строит всю систему школьного обучения и тотчас же применяет новые принципы и методы в фабричных школах своего Нью-Ленарка. От идеи перевоспитания характера Оуэн переходит далее и к идее переустройства всего социального уклада человеческой жизни вообще. В этом отношении Оуэн отвергает путь парламентских реформ; его интересует другое; он устанавливает, что производительные силы страны возросли (с 1792 по 1817 г.) в 12 раз, благодаря росту техники и науки, но общество не сумело использовать этот необычайный рост производительности: вместе с ростом богатства возросла еще более нищета, и причины этому надо искать не в производстве, а в распределении. В чем же выход? Выход Оуэн видит в устройстве примерных общин, ведущих хозяйство на коммунистических началах; а по примеру этих общин само собою уже и все страны мира не замедлят переорганизоваться. Идея таких общин зародилась у Оуэна впервые в 1817 г., в форме поселков-колоний для безработных. Но эта идея у него все разрасталась и уже в 1821 г. в „Социальной системе“ (опубликованной в течение 1826 и 1827 г.) нашла свое общее выражение, как общей меры для переустройства социальной жизни. Первоначально организация таких общин, поскольку они рисовались Оуэну в форме рабочих колоний, сводилась к следующему: всю организацию берет на себя государство, которое устраивает одновременно и земледельческие трудовые общины и промышленные; в каждой из таких трудовых общин не должно быть более 1.500 человек, все живут в одном здании и занимаются обработкой земельной площади, не превышающей 1000—1200 акров; каждая семья живет в отдельном помещении, но обед получается для всех из общей кухни; работает каждый по своим силам и специальностям; дети с трех лет получают общественное воспитание; высокая производительность труда и экономия от такого строя общежитий предоставят планомерно построенным кооперативным общинам огромные удобства, и в результате эти свободные ассоциации трудящихся вытеснят принцип конкуренции, и, таким образом, исчезнет и борьба человека с человеком. Более полную картину в смысле организации оуэновская кооперативная община находит у Оуэна позднее; наиболее полный вид она нашла себе в устройстве Нью-Гармони, большой общины, которую Оуэн организовал в Америке, и в тех принципах, которые были положены в ее основу: цель ассоциации — обеспечение всем полноты богатства, физического и материального; вступление в общину может быть только добровольное, выход также; принудительного труда не должно быть в общине; работа по способностям каждого, распределение по потребностям каждого; общая собственность на недвижимое имущество средства производства и вообще т. н. капитал; полное равенство всех членов общины, и мужчин и женщин; воспитание детей общее; управление на началах самоуправления, никакие меры строгости к членам общины, кроме удаления из общины, не допускаются. Позднее, в „Новом нравственном мире“ и в „Социальной системе“ Оуэн дает еще некоторые указания насчет устройства и принципов новых социальных ячеек-общин: вся страна разбивается на земельные участки, размер которых определяется качеством и особенностями почвы; на ряду с земледельческими общинами существуют и промышленные, но преобладающее значение имеют первые; численность общины не превышает 3000 человек; члены общины — члены единой семьи, полное равенство между членами; всем управляет „общий совет“, куда входят члены в возрасте от 30 до 40 лет; для обмена между общинами и вообще для сношений с другими общинами существует особый „Совет“, куда входят члены в возрасте от 40 до 60 лет; предполагается высокая степень производительности труда; предполагается выработка особого характера, что приведет к образованию нового нравственного мира; коммунистический способ производства в общинах создаст гармонию интересов; производство будет превышать потребление; избыток будет обмениваться на те предметы, которых нет в данной общине; при таких условиях введение новых машин принесет рабочему больше продуктов, а не будет сопровождаться ростом эксплоатации; дар науки перестанет быть проклятием. Оуэн не жалел ни средств, ни энергии на создание своих кооперативных ассоциаций, предполагая посредством них переродить мир, но оуэновские общины недолго существовали. Оуэна, однако, не останавливали неудачи. В 1830 г. он занят уже новым делом — практическим разрешением на новых началах кризисов, вызываемых непосредственно перепроизводством товаров и сопровождаемых наличием огромного скопления нереализованных товаров, на ряду с существованием массы неудовлетворенных потребностей и нищеты. Для выхода из такого положения он придумывает банк для обмена товаров по равноценности заключенного в товаре труда — учреждение, где устанавливалась в бумажных знаках трудовая ценность любого товара и, взамен его, выдавался владельцу его бумажный билет с обозначением соответственного количества трудовых единиц; за этот бумажный билет можно было выменять любой товар соответственной ценности; обмен совершался не посредством денег, а на бумажные знаки и по равноценности. По плану Оуэна, в 1832 г. был основан для такого рода обмена банк (в Лондоне); мерилом ценности служил затраченный на производство товара труд, выраженный в рабочем времени, но из этого всего ничего не вышло; банк скоро же (в 1834 г.) потерпел крах. Оуэн упустил из внимания, что перепроизводство и невозможность сбыта товаров зависит вовсе не от денег, что бумажные деньги не устранят неорганизованности капиталистического хозяйства и не спасут его от кризисов. С. Оуэна не вытекает из действительных отношений развивающейся жизни, как продукт необходимого, неизбежного хода вещей. В своем С. он рационалист и думает преобразовать общество силой знания, перевоспитания, увлечения хорошими примерами, убеждением; он — социалист-утопист, но несомненно самый утопизм его побуждал к дальнейшему исканию социалистическую мысль и давал новый импульс социалистическому движению. Особенно жизненным из всех его начинаний оказалась идея кооперации (см.) и, гл. обр., — потребительской кооперации. Среди ближайших последователей Р. Оуэна С. оуэновский выражался, гл. обр., в кооперативном движении; кооперация считалась средством достижения коммунизма; наряду с кооперацией, среди рабочих шла также и работа просветительная на основе естественно-научных и технических знаний. В этом направлении выдвинулись Джордж Мюди и Дж. К. Робертсон, друзья Томаса Годжскина; Мюди издавал „Economist“ (1821—1822) — первый кооперативный еженедельный журнал в духе оуэнизма, и работал, гл. обр., среди лондонских наборщиков. Как оуэнисты, могут быть отмечены также: Абрам Комб, Дж. Грэй, Томпсон, о которых уже была речь выше, Джон Минтер Морган (автор „Бунта пчел“, 1826), также Годжскин, Чарльз Брэй, Эдмондс.
Что касается Франции, то среди социалистов-утопистов начала XIX стол. во Франции выделяются два крупных социалистических писателя, по праву получивших название „великих утопистов“: Клод-Анри Сен-Симон (1760—1825) и Шарль Фурье. И тот и другой, имея каждый многочисленных последователей своего учения, явились обоснователями двух крупных течений социалистической мысли, сыгравших видную роль в истории С. Сен-Симон (см.) вышел из аристократических кругов, получил блестящее образование; в революции, которую ему пришлось переживать уже в годы зрелости, он участия не принимал; его гений как бы пробуждается после нее. Он живет в полной почти нищете, но полон самых грандиозных планов научных работ, самых грандиозных идей и мыслей, которые пытается свести в гениальную систему, чтобы произвести полнейший переворот в мире идей. В это время (1800 г.) французская промышленная буржуазия уже очистила себе путь беспрепятственного развития, но характер промышленного капитализма здесь еще долгое время носил на себе черты мелкого ремесленного производства. Капиталистические отношения, поэтому, перед взором Сен-Симона не могли стать в своем развернутом виде, в своих чисто капиталистических формах и показать свою истинную сущность. Гений Сен-Симона, однако, во многом умел отмечать среди неясного, неоформившегося правильные линии развивающихся отношений, намечать с поразительной остротой мысли истинные контуры, хотя бы и в туманных, неясных очертаниях. Уже в первой своей работе „Письма женевского обитателя к своим современникам“ (1802), чрезвычайно странном литературном произведении, с полу-серьезным, полу-фантастическим содержанием, Сен-Симон выставляет идею социальных классов, классовой борьбы и идею равенства, которую несет в себе класс неимущих, требующий уничтожения государственного порядка с его неравенством, господством и подчинением, эксплоатацией; отношения между тем и другим классом — отношения господства и подчинения, первые командуют, вторые принуждены работать на командующих; неимущих больше имущих, но господство устанавливается не по принципу большинства или меньшинства, а „пропорционально просвещению“, среди же командующего класса большая степень просвещенности; непрекращающаяся борьба классов приводит к кризисам, которые не может прекратить никакая сила в мире; к всеобщему брожению, проявившемуся так ярко во время революции, и к анархии — этому величайшему из всех бичей человечества; выход из этой анархии и кризисов лишь в изменении существующего общественного строя; тогда лишь будет всем хорошо, если духовная власть будет в руках ученых, светская — в руках промышленников. Развивая, т. обр., ряд важнейших для С. идей, Сен-Симон в то же время мыслил себе будущий строй общества еще в крайне смутных формах. Лишь в позднейших произведениях выставляемые в неясных и туманных очертаниях мысли нашли себе более определенное выражение и развитие. Учение Сен-Симона более известно в изложении его учеников, продолжавших его учение и сумевших связать и систематизировать ряд развивавшихся им неясно положений, и влияние его на развитие социалистической мысли шло, гл. обр., через сен-симонистов. Это изложение учения Сен-Симона сделано, гл. обр., наиболее талантливым из учеников и последователей Сен-Симона — Базаром (см.). В его изложении (1828—30) учение сен-симонизма, в его наиболее важных пунктах, может быть представлено в следующем виде: в современном обществе, построенном на принципе конкуренции и эгоизма, нет организованности, царит полная анархия; конец этой анархии может положить лишь новое социальное учение; эксплоатация человека человеком — таковы человеческие отношения настоящего; эксплоатация природы человеком, объединившимся с человеком — таковы отношения между людьми в будущем; эти отношения будущего являются неизбежным следствием прошлого, ибо развитие человеческого общества не случайно, оно закономерно; метод истории поэтому тот же, что и естествознания; и естественное право — не нечто, раз навсегда данное, неизменное; оно также прогрессирует, как и человек; новым условиям соответствует и новая природа их; вся социальная жизнь, каждый социальный факт подвержен вообще закону прогресса; собственность, как социальный факт, также подлежит этому закону прогресса, историческому развитию и изменению; общественный прогресс ведет от эксплоатации к ее уничтожению и равенству; исторический закон развития человечества — развитие от антагонизма к ассоциации; антагонизм в обществе есть классовый антагонизм, его основа — эксплоатация человека человеком; развитие общественной жизни есть смена форм: всегда за „критическими“ периодами человеческой истории, когда все построено на эгоизме, наступают „органические“ периоды, когда все направлено к единению, к общей цели, к слиянию; переживаемый момент — начало наступления „органической“ эпохи, с тяготением к всемирной ассоциации; наиболее вредная, наименее всего соответствующая потребностям общества черта современного порядка — это право наследования; наше будущее — это всемирная ассоциация, цель которой — совместный труд, где человек не эксплоатирует человека, где господствует принцип: каждому по его способностям, а каждой способности по ее заслугам; анархия здесь уступает место централизованной системе общественного производства; для расценки способностей каждого и распределения средств производства по этим способностям в централизованной системе будет функционировать центральный банк со своими отделениями; основной недостаток коммунизма — это тот, что ленивый получает столько же, сколько и трудолюбивый, что нарушает принципы равенства; воспитание должно быть всеобщим и профессиональным; венец же всей общественной жизни — религия, которая должна воодушевлять человечество и которая будет выражением коллективной мысли человечества; но это будет уже не христианская религия, сыгравшая уже свою историческую роль; это будет „новое христианство“. Мы видим, что по существу сен-симонизм порывает уже с рационализмом XVIII в., что он детерминистичен; мы видим в нем зародыши идей монизма и диалектического развития; мы видим в нем уже научную основу для подхода к изучению социальной жизни, которая подчинена у сен-симонистов строгой социальной закономерности; мы видим также и определенно формулированные социалистические взгляды; во всем этом нельзя не видеть огромных заслуг сен-симонизма в деле формирования научно-социалистического мировоззрения. Скоро по смерти Сен-Симона среди ближайших учеников его произошел раскол, чему особенно способствовал Анфантен своими религиозными общинами и культом любви (см. Анфантен). Идеи сен-симонизма развивали в своеобразном направлении Пьер Леру и Пеккер. Пьер Леру (см.), из рабочих (наборщик), редактировал сен-симонистский журнал „Globe“ и написал ряд сочинений на различные социально-экономические темы, развивая в них социалистические идеи; ему, между прочим, приписывается введение в употребление термина „социализм“, в противоположность понятию „индивидуализм“ (1834 г.). К. Пеккер (1801—1887) был первоначально ревностным последователем Сен-Симона и затем Анфантена; впоследствии он присоединился к школе Фурье. В важнейшем своем сочинении „Новая теория социальной и политической экономии, или этюды об организации обществ“ (1842) он скорее, однако, социалист-централист, чем федералист, что сближает его более с сен-симонистами, чем с фурьеристами; по мысли Пеккера, новое государство-общество явится единственным собственником всех средств производства, земли и орудий труда; в нем национальное производство построено по строго выработанному плану, все направляется от центра, который распределяет все производство в связи с общим национальным спросом; произведенный отдельным производителем продукт принадлежит государству и поступает в общественные магазины; рабочий день всюду должен быть обратно пропорционален тяжести и неприятности труда; государство же устанавливает и среднюю производительность нормального рабочего. Для выбора занятия необходимо каждому доказать свою бóльшую пригодность к избираемому занятию сравнительно с другим; для определения последнего производится государственный экзамен; вознаграждение труда, однако, должно быть равным на всех ступенях занятий и положений в обществе. Чистый доход распределяется поровну между всеми рабочими; распределение совершается посредством денег, которые являются лишь условными знаками; деньги нужны потому, что потребление каждого должно иметь свой предел в связи с наперед установленным спросом, и отсутствие точного счета на предъявляемые продукты может нарушить общую норму; каждый волен расходовать имеющиеся у него деньги как угодно, нельзя лишь через посредство денег эксплоатировать другого; допускается даже завещание и дарение денег; ввоз и вывоз находятся в руках государства; если С. проникнет во все государства мира, то и международный обмен будет совершаться также посредством денег, как условных знаков (см. Пеккер).
Другим не менее крупным, чем Сен-Симон, великим утопистом XIX в. явился во Франции Шарль Фурье (см.). Значение последнего в истории развития С. было не менее велико, нежели значение Сен-Симона и Оуэна. Фурье (1772—1837) больше кабинетный мыслитель; он был современником великой французской революции, так же как и Сен-Симон, и не мог остаться в стороне от того великого движения, которое в этот бурный период всеобщего брожения и сотрясения переживала Франция. Фурье хорошо понимал, что катастрофа 1793 года ничего не дала для разрешения социального вопроса, что народные массы не много в ней выиграли, что львиная доля завоеваний досталась капиталу, что эксплоатация, угнетение, порабощение народа оставалось не в меньшей степени, чем раньше. Но не сочувствуя, подобно Оуэну, политической борьбе, он неудачи французской революции, которая не привела к социальному перевороту, видел в другом; эти неудачи он объяснял тем, что то знание, та наука, которыми человечество обладало в момент революции, оказались плохими, негодными; Фурье думал, что нужна новая наука, которую нужно создать, и что только эта новая наука может привести к лучшему социальному строю; Фурье полагал, что нужен новый Ньютон, который открыл бы „социальные законы притяжения“, который бы привел в великое единое целое всю мировую систему природы, человека и общества. Таким новым Ньютоном в социальной науке, таким „новым Геркулесом“, „героем“, „спасителем человечества“ Фурье объявляет себя. Уже в этом одном перед нами чистейшей воды утопист, мечтающий новой научной системой пересоздать мир. Из сочинений Фурье, в которых он развивал свою новую социально-научную систему и давал планы нового социального строя, могут быть на первом месте отмечены: „Теория четырех движений“ (1808), „Учение о мировом единстве“ (1822) — наиболее крупные из всех его сочинений, — и „Новый индустриальный и социетарный мир“ (1829); кроме того, ученики Фурье в 1848 г. издали изложение учения его, под названием „Мировая Гармония и Фаланстер“, состоящее исключительно из выдержек из его сочинений и помогающее ориентироваться в чрезвычайно сложном, не всегда ясном ходе мыслей этого оригинальнейшего из писателей.
В основных своих положениях учение Фурье, объединяющее в одно целое и социально-научную систему и организацию нового социального строя, может быть представлено в следующем виде. Фурье ищет прежде всего тот отвлеченный принцип, из которого он мог бы исходить и на котором он мог бы построить абстрактно-логически всю систему. Отыскивая этот отвлеченный принцип, эту основу, в качестве исходной и руководящей идеи, он в то же время хочет быть эмпириком; метод науки, заявляет он, должен быть опытным; исследователь должен итти в своем исследовании от анализа к синтезу, от известного к неизвестному, от сложного к простому, от непосредственного наблюдения к теории, при чем исследователь должен помнить, что человек лишь одно звено мировой системы, мирового целого, что в природе все взаимно связано, гармонично, едино; нужно лишь открыть в этой мировой гармонии такие пути, которыми человек связан с природой; эту связь Фурье видит в страстях человека, в естественных стремлениях человека. Здесь-то и находит Фурье свой отвлеченный основной принцип. То отвлеченное положение, из которого исходит Фурье и на котором он строит всю свою социальную систему, то положение, которое он считает первым своим открытием — это „притяжение страстей“; самое существенное для человека — это удовлетворение страстей; законы притяжения страстей те же, что и ньютоновский закон притяжения физических тел, так как существует полная гармония между движением в физическом мире и движением в мире духовном. В любых областях жизни можно вообще наблюдать пять видов движения: материальное (ему соответствует земля), ограническое (ему соответствует вода), естественное (соответствует магнетизму, электричеству и т. п.), инстинктивное (ему соответствует воздух) и социальное или движение страстей (ему соответствует огонь). Изучить социальные законы, т. е. законы движения страстей, и значило бы привести человечество к счастью. Человечество прошло уже стадии дикости и варварства и теперь переживает стадию цивилизации; но „цивилизация“ расшатывается все сильнее и сильнее; вулкан нарастает; катастрофа 1793 г. была лишь первым извержением этого вулкана; за ним последуют новые потрясения; войны между бедняками и богачами при „цивилизации“ принимают все более и более революционный характер, и необходимо избавить человечество от этого кошмарного состояния; а для этого прежде всего необходимо разобраться из различных частей научной системы в науке об ассоциациях и в теории притяжения страстей. Развивая свою теорию ассоциаций, Фурье и дает нам описание нового социального строя, который бы мог спасти человечество. Как новая общественная форма, эта ассоциация наступит, однако, не сразу. Человечество предварительно переживет переходную фазу от „цивилизации“ к ассоциации; это — фаза гарантизма; к моменту этой фазы капитализм настолько сконцентрируется, что будет возможно перейти к государственному капитализму. Государство насаждает ряд государственных ферм, прежде всего земледельческих, а затем к ним примкнут и промышленные фермы; эти фермы устраиваются из бедного населения, не имеющего собственности, причем ферме-ассоциации (400 семейств) дается инвентарь, постройки, скот и все необходимое для производства; в этих фермах-ассоциациях так успешно будет итти хозяйство, что и другие предприятия станут переходить на путь коллективного трудового производства, и, т. обр., начнется процесс постепенного „врастания“ принципа ассоциации, и капиталистическое общество все в целом перейдет в новую фазу, фазу ассоциации. Новый строй рисуется Фурье состоящим из множества производительно-потребительных коммун, которые Фурье называет фалангами; в каждой фаланге промышленность соединена с земледелием; каждая фаланга состоит из 400 семейств, объединяющих до 1800—2000 человек, что дает возможность вести крупное проиводство; все население фаланги помещается в одном огромном, специально устроенном здании, называемом фаланстером (Фурье дает подробные планы такого фаланстера), где имеются и квартиры, отдельные для каждой семьи, и мастерские, и огромные крытые стеклом галлереи, и библиотеки, и театр и проч. В новом обществе, как общий принцип, царит полная свобода выбора занятий, при чем отсутствует принцип равенства распределения. Распределение происходит по трем „индустриальным способностям“: труду, капиталу и таланту; труд получает 5/12 продукта, капитал 4/12 и талант 3/12; каждый член фаланги может выступать и как капиталист, и как рабочий, и как изобретатель (талант) одновременно. Труд организован так, что он дает радость и наслаждение; через каждые полтора часа работа разнообразится, меняя свой вид и характер, благодаря чему рабочий день может доходить до 8—10 часов; на сон идет всего 6 часов, так как в новом обществе нет не только переутомления, но и утомления, благодаря сменам и разнообразию деятельности. Для бедных членов коммуны то же разнообразие, но без охоты, библиотеки, парадов и музыки. Вместо разделения на сословия, в новом строе — разделение населения на группы по характеру и темпераментам. Большое внимание обращено на воспитание детей; в основе, на которой ведется воспитание и обучение, лежит 29 специально разработанных пунктов; в основе обучения лежит идея соединения обучения с производственным трудом — идея „трудовой школы“. Государственной власти нет ни вне фаланги, ни внутри, хотя и имеется особое выборное лицо (унарх), стоящее во главе фаланги, но без принудительных функций; принуждения вообще в новом социетарном строе нет, так как при свободе нет необходимости к принуждению. Рисуя такими чертами новое социетарное общество, Фурье не жалеет красок для беспощадной критики капиталистич. общества, или стадии „цивилизации“. Эта картина у Фурье — лучшие страницы всех его писаний и стоит по остроумию, яркости, тонкости анализа и талантливости много выше его положительной теории. Его социетарный строй выведен из головы, из отвлеченного принципа. Он его „изобретает“ путем гениального открытия и преподносит человечеству, как великий благодетель, как истинный „герой“, спасающий мир. Как мечтатель-изобретатель, Фурье равнодушен к политике. Его построения не чужды анархического оттенка. Фурье не чужд индивидуалистического принципа в организации своего социетарного общества; в последнем он оставляет соперничество, оставляет даже капитал, пытаясь примирить все различные и противоположные стремления в человеке путем их своебразного комбинирования; гармония Фурье построена на антагонизмах, у него мирно уживаются труд и капитал. Тем не менее, влияние идей Фурье было не только велико, но и весьма благотворно для развития социалистич. мысли. Он служил идеям С. не только своей блестящей и яркой критикой капитализма, но и особенно той любовью, энтузиазмом, проникновенностью, той страстностью, которыми пропитаны его искания, как вывести человечество на путь счастья, избавить его от эксплоатации и гнета, указать ему новые пути к светлому будущему. Учение Фурье нашло себе последователей во всех более или менее цивилизованных странах. Во Франции школа Фурье была представлена Жюстом Мюироном (1787—1881), автором „Социальных преобразований“ (1824), В. Консидераном (1808—1893), некоторыми из бывших сен-симонистов (Жюль Лешевалье, Абель Трансон), Альфонсом Туснелем, Ипполитом Рено, Шарлем Пеллареном и др. Еще при жизни Фурье его почитателями был организован журнал, посвященный вопросам фурьеризма, под наз. „Фаланстер или индустриальная реформа“, с 1832 г.; с 1836 г. выходит новый журнал „Фаланга“, превратившийся с 1843 г. в ежедневную газету „Мирная демократия“. Наиболее даровитый из фурьеристов Франции — В. Консидеран (см.). Из Франции фурьеризм распространился и в другие страны: в Англии его представителем был Гюг Доэрти (в Лондоне издав. фурьеристский орган „Morning Star“ и „The London Phalanx“); в Америке — Альберт Брисбан („Социальное предназначение человека“, 1840); в Америке же было основано в духе Фурье до 25 коммунистических общин-фаланг, некоторые из коих просуществовали 17—18 лет, в России идеи Фурье нашли себе горячего поклонника в лице Н. Г. Чернышевского (см.).
III. Прудон, Луи Блан, Кабэ, Бланки. После Сен-Симона и Фурье в смысле влияния на французскую социалистическую мысль видное место принадлежит Пьеру-Жозефу Прудону (1809—1865). Прудон вышел из крестьянской семьи, был наборщиком, добился значительной эрудиции путем самообразования и среди парижского рабочего населения пользовался большой популярностью. В своих многочисленных сочинениях, отличавшихся оригинальностью, поразительной красочностью, яркостью языка и резкостью мысли, Прудон выступает и как сильный и остроумный критик капитализма, и как оригинальный писатель-экономист, пытавшийся применить к экономической науке диалектический метод Гегеля, и как социальный реформатор, и, наконец, как решительный противник государства. Свою теорию Прудон называет „мутуализмом“ (mutuus — взаимный). В ней Прудон выступает как анархист-федералист, считающий подобно Годвину единственно возможной формой общественного сотрудничества добровольное соглашение, взаимный договор, построенный на принципе: „не делай другим того, что не хочешь, чтобы делали тебе“, и наоборот: „делай другим то, что хочешь, чтобы делали тебе“. Во всех своих теориях и планах социального реформирования Прудон, несомненно, утопист. По выражению Маркса, он вечно колеблется между трудом и капиталом, а его книга о „Собственности“ — „кодекс мелкобуржуазного C.“ Выступая против частной собственности, Прудон восстает, собственно, против крупной собственности; в его же общинах, объединившихся на началах договорных взаимных соглашений, действует и сохраняется частная собственность, но раздробленная; она остается здесь, как мелкая собственность. Прудон тонко и умело подмечает все отрицательные стороны крупного капитализма, но не видит его положительных сторон и зовет от крупного капитализма не вперед, а назад, к строю мелких производителей (изложение его теории см. в ст. анархизм, II, 567/571, см. также Прудон).
Деятельность Прудона, как социалистич. мыслителя и писателя, развернулась, гл. обр., в 40 годы XIX в. К этому же времени приурочена деятельность и двух других видных социалистов, сыгравших заметную роль в развитии социалистич. мысли Франции: Луи Блана и Этьена Кабэ. Заслуживает внимания тот факт, что первое крупное сочинение Прудона „Что такое собственность?“, первое социалистич. характера важнейшее соч. Луи Блана „Организация труда“ и сочинение Кабэ „Путешествие в Икарию“ — все вышли в один и тот же год (1840). Особенность всех этих социалистич. писателей Франции 40-ых г. в том, что в отличие от сен-симонистов и фурьеристов они захватывают внимание уже не столько интеллигентских кругов, сколько рабочих, т. к. французский рабочий класс к этому времени чувствовал себя уже достаточно сформировавшимся и осознавшим свои интересы, хотя, разумеется, он и не мог еще разобраться в тонкостях и деталях поднимавшегося движения. Луи Блан (1811—1882) впервые выступает с социалистич. идеями в своем сочинении „Организация труда“ (1840); здесь он основную причину эксплоатации, нищеты, социального неравенства и анархии видит в свободной конкуренции и, подобно всем утопистам, ищет радикального средства парализовать силу конкуренции, чтобы этим избавить общество от социальной несправедливости и нищеты; это средство он видит в „организации труда“, построенной иным образом и на иных началах, чем это имеется при капитализме; взять на себя введение новой „организации труда“ должно государство; государство, открывая кредиты, помогает устройству в стране трудовых рабочих ассоциаций, трудовых артелей, или „общественных мастерских“; этими ассоциациями-артелями, или общественными мастерскими, заменяются постепенно все частные капиталистические предприятия, связанные отношениями конкуренции; рабочие ассоциации постепенно вытесняют частно-хозяйственные и забирают в свои руки все общественное производство; они охватывают при помощи государства сначала отдельные производственные ветви, затем образуется ассоциация между отдельными ассоциациями данной отрасли, и, наконец, все ассоциации отдельных крупных отраслей объединяются в одно целое, когда вся общественная жизнь может планомерно управляться из одного центра; но и до этого момента конкуренция между отдельными производственными отраслями исчезнет, так как все разнородные отрасли внутри будут объединены (подробнее см. Блан). В бурное время революционного движения 40-х г. Луи Блан выступает, как видный политический деятель, поддерживаемый рабочими, выдвигая лозунги: „Право на труд“ и „Организация труда“, и примыкает к демократическо-республиканской оппозиции; сторонники этой оппозиции называли себя социал-демократами. В 1848 г. он становится членом временного правительства волею восставших народных масс и проводит декрет о праве рабочего на труд. Под влиянием его же идей правительство устраивает для безработных „национальные мастерские“ (см.), в чем сам Луи Блан не принимает, однако, участия. С наступлением реакции, после июньских дней, Луи Блан бежит в Англию. В 1870 г. он возвращается и в 1871 г. избирается в национальное собрание, но во время коммуны не примыкает к восставшим коммунарам. В теоретических обоснованиях С. Луи Блан крайне беден социалистич. идеями и находит, что стремления людей к жизни в обществе идут от бога. Неудивительно, если Маркс, говоря о Луи Блане, считал его „буржуазным демократом с некоторой социалистич. примесью и с смутно религиозным и националистическим образом мыслей“ (см. „Литературное наследие“ Маркса, т. I-й, предисловие Меринга).
Довольно яркой фигурой, как социалист, является и Кабэ. Этьен Кабэ (1788—1856), сын бочара, получил высшее образование и был адвокатом. Его важнейшее сочинение „Путешествие в Икарию“, философский „социальный роман“ (1839), навеяно моровской „Утопией“ и учением Оуэна, с одной стороны, а также жизнью первохристианских коммун — с другой. Его утопия вызвала огромный интерес среди масс рабочего населения Франции и сделала Кабэ самым популярным социалистическим писателем Франции. „Икарийское“ социалистич. государство Кабэ строго централистично, с строго проведенным принципом общего равенства; в Икарии на всем лежит печать нового строительства, все проникнуто сознательной волей человека; сглажено и уничтожено все случайное, исторически-сложившееся, носящее печать старого. Здесь 100 провинций; в каждой провинции 10 коммун; при чем в каждой коммуне и в каждой провинции равное количество населения; все деревни и фермы расположены всюду одинаково, всюду симметрия, всюду прямые линии, даже в направлении течения рек; равенство во всем: у всех одинаковые дома, одинаковая мебель, даже одного покроя одежда, из одного материала; лишь цвета разрешаются разные. Свободы печати нет; республика печатает заранее одобренные работы; в газетах ничего не должно быть индивидуального, и для этого газеты должны иметь характер сухих протоколов простого изложения фактов, без их обсуждения; все вредного содержания книги старого времени подвергаются исправлению и переделке или же сожжению, оставляется лишь по нескольку экземпляров для национальных библиотек, как образцы отсталости мысли старого общества. Средства производства принадлежат всему обществу; производство планомерное; выбор занятий в Икарии не совсем свободный; дети земледельцев остаются, как общее правило, земледельцами же; самые тяжелые и грязные работы исполняются машинами. Для выбора религии предоставляется полная свобода. Семья и брак признаются священными, развод между супругами не допускается. Наступления такого коммунистического строя Кабэ ждет не сразу, допуская период переходного времени, с переходным режимом, при чем в достижении идеального социального строя он опирается исключительно на мирные средства. Коммунизм Кабэ не глубок. В нем много мелкоремесленнических пережитков. Успех утопии Кабэ лишь в том, что Кабэ сумел подметить и передать настроения и взгляды, как раз присущие рабочим массам 40-ых г. В силу успеха, какой выпал на долю „Икарии“, Кабэ задумал осуществить свою утопию в действительности и для этой цели приобрел незаселенную территорию в Техасе для устройства икарийской колонии-коммуны, затем в Новом Орлеане и в других местах; но открываемые им колонии не были долговечны и быстро распадались. Некоторые из открытых им общин, тем не менее, пережили Кабэ (умер в 1856 г.); одна такая икарийская община просуществовала до 70-х г., другая даже до 1895 г.; пролетарский состав членов этих коммун давал им живучесть (см. подробнее Кабэ).
Кабэ — сторонник мирных средств перехода от капитализма к С. Но со времени июльской революции 1830 г. во Франции среди социалистически настроенных революционных деятелей и кружков преобладал дух заговорщичества. Отличительные черты заговорщического коммунизма — тайные организации, подготовка заговора, революционное насилие, вместо мирного реформирования — террористические акты, работа в подполье. На такой платформе появился во Франции еще с 20-х г. и особенно после 30-го г. ряд различных тайных обществ, сыгравших видную роль в истории французского С. и в истории С. вообще. Из таких обществ в 20-ые г. действовал союз карбонариев (угольщиков), организованный по примеру неаполитанских карбонариев (см. XXII, 410/412). Среди деятелей этого союза можно отметить Базара, Лафайетта, д’Аржансона, Манюэля, Дюпона, Теста, Буонаротти. Позднее выделяется среди различных тайных обществ „Общество времен года“ („Société des saisons“) во главе с Мартеном Бернаром (1808—1883), Арманом Барбесом (1809—1870) и Луи-Огюстом Бланки (1805—1881). Социалисты-заговорщики „Общества времен года“ выступают все, как материалисты-атеисты, как враги индивидуальной семьи и брака, и в покушениях, бунтарстве, заговорах видят главные средства революции. Среди них особенно выдается, как революционный деятель, Огюст Бланки, уже в 1830 году выступавший на баррикадах Парижа; это — революционер-фанатик, убежденный коммунист, из 75 лет жизни просидевший в тюрьме почти 37 лет; социальную революцию он мыслил, как результат целого ряда следующих одни за другими восстаний, постепенно расшатывающих капиталистический строй. В заговорщичестве Бланки, ставшем основой целого движения — бланкизма, отражалось чувство возмущения революционно-настроенного рабочего класса, еще недостаточно экономически и политически сильного и созревшего, недостаточно осознавшего свои интересы; таким именно и был французский пролетариат 40-х г.; как всякие утописты, бланкисты революции выдумывают, создают, а не выводят их, как неизбежный результат из развития производительных сил. К направлению революционного С. принадлежит и Теодор Дезами (1803—1850) (см.), писатель-журналист, член „Общества времен года“, выдвигающий в своем сочин. „Code de la Communauté“ (1842) принцип открытого эгоизма, удовлетворение на первом месте физических потребностей, и во всем остальном мало оригинальный. Еще дальше идет в этом направлении Коффино, один из соиздателей рабочей социалистич. газеты „Humanitaire“, проповедывавший воровство и подлоги, раз это в интересах дела.
IV. Утопический С. нового времени в Германии. В первую половину XIX в. Германия является во всех отношениях отсталой страной сравнительно с Англией и Францией. Разбитая на множество отдельных небольших государств, она сохраняла в этот период еще много старо-феодальных пережитков и в своем производстве в значительной степени покоилась на мелко-ремесленнических формах. Крупно-фабричное производство отсутствовало, рабочего класса с развитым пролетарским сознанием и объединенного — не было. Не недоставало, разумеется, здесь материала для социального недовольства, социального брожения, бунтарских вспышек и бунтарских движений, но строго социалистич. основы в этих движениях в начале, по крайней мере до 40-ых годов, или совсем не было или было очень немного, и это немногое, притом же, было заключено в крайне туманную форму. Среди немецких писателей с такою неоформившеюся социалистич. мыслью в начале XIX в. можно упомянуть философа Фихте (1762—1814) и Галля (1790—1869), первого немецкого социалиста, как его называют в Германии, и выдающегося техника-изобретателя. У Иоганна Готлиба Фихте (см.), знаменитого немецкого философа-идеалиста, конечно, социалистического немного; думают, однако, что его „Замкнутое торговое государство“ (1800) у учеников Фихте вызвало ряд социалистич. мыслей, наводя на социалистич. настроения и искания. Свое государство Фихте строит на принципе разделения труда, которое он считает для общества необходимым, причем каждый член общества должен строго придерживаться своего дела; распределением занятий распоряжается государство; по основным занятиям население распадается на производителей, ремесленников (переработка произведенного), торговцев и чиновников (госуд. служащих); цены устанавливаются государством; государство же регламентирует производство, предусматривая и предопределяя каждую мелочь; свобода остается лишь в области потребления; с заграницей прекращаются всякие частные сношения, внешняя же торговля сосредоточивается в руках государства; так как деньги остаются лишь для внутреннего оборота, то монета выделывается из самого дешевого материала, серебро же и золото в обращении запрещаются; самое количество денег, выпускаемых государством, строго соображается с надобностью в них для целей обращения. Как мы видим, немецкая мысль, в поисках идеального общественного строя, еще не подымается над цеховым строем с его закрепленностью занятий и строжайшей регламентацией. У Галля (см.), юные годы которого относятся к первой половине XIX-го века, мы также видим не больше лишь, как порывы мечтателя, задумывающегося над тяжелым положением рабочих и страстно стремящегося помочь им. Он хорошо понимает, что источником богатства является труд, что труд все создает и что, между тем, в обществе как раз те, кто все создает, лишены самого необходимого. Он сознает противоположность интересов двух основных социальных классов, и критика экономических отношений приводит его к идее коллективизма. В коллективном хозяйстве он видит огромную экономию и повышение производительности труда: но его коллективизм — это не уничтожение капитала, а просто лишь совместное ведение хозяйства на основе кооперативного труда и капитала. В 1818 г., чтобы помочь образованию таких коллективных хозяйств, он организует „Гагернское общество“, но прусское правительство этого ему не разрешает; тогда Галль думает об образовании колоний вне своего отечества, едет в Северную Америку с швейцарскими эмигрантами, но уже дорогой обнаруживается, что набранные будущие колонисты по своему составу представляют всякий сброд из тех социальных отбросов общества, которые уже не способны трудиться и с которыми проделывать социальные опыты не приходится. Позднее Галль знакомится с Оуэном и Фурье, и влияние их идей сказывается в его сочинении „Мои желания и мои действия“ (1834).
Французская революция 1830 г. оказала сильное влияние на немецкую общественную мысль. С этого времени социалистич. мысль в Германии находит себе все большее распространение и развитие, хотя еще и не захватывает широкие массы и не отличается высокой революционностью. Среди социалистически-настроенных писателей этого времени, имевших влияние на рост немецкого социализма, на первом месте можно назвать Карла Родбертуса Ягецова (1805—1875), померанского помещика и выдающегося экономиста-теоретика, который начал интересоваться экономическими и социальными вопросами как раз с 1830 г. Социалист. идеи Родбертуса выступают уже в первой его работе „Требования рабочих классов“, относящейся к 1837 г. (эту дату Меринг подвергает сомнению). В этой работе своей Родбертус находился под влиянием отчасти идей французского сен-симонизма, отчасти сочинений, связанных с движением чартизма в Англии. Во всяком случае, Родбертус к этому времени был в курсе как английской классической экономической науки, так и до некоторой степени английской и французской социалистической литературы. В „Требованиях рабочих классов“ Родбертус пытается определить действительный характер рабочего движения и сущность социального вопроса, а также выяснить истинные цели последнего и возможные средства к их осуществлению. Трудящиеся классы стремятся, по его мнению, к завоеванию политической власти, которая, однако, является не целью, а средством; строй, при котором потребление рабочего класса ограничивается лишь самым необходимым, терпим лишь до тех пор, пока способ производства недостаточно обеспечивает общество всем необходимым; но раз производительность в обществе настолько возросла, что общество в состоянии обеспечить всем больше, чем необходимо для существования, то в тяжелом положении трудящегося класса виноват уже социально-экономический и государственно-правовой строй; необходимо поэтому для разрешения социального вопроса изменить прежде всего этот последний. Лучший строй может быть создан только государственным хозяйством. Государственная власть в состоянии освободить рабочих от системы господства слепых сил и обеспечить положение рабочих, не нанося существенного вреда ни капиталу, ни землевладельцам. Производство должно быть организовано не индивидуалистически, а на социальной (национальной, народной) основе. Прежде всего нужно поднять долю рабочих в общественном продукте (доходе) за счет доли капитала и земельной ренты; затем увеличить производительность общественного труда, и увеличение производительности направлять в определенной, раз установленной пропорции, как имущим классам, так и неимущим. Практически эту пропорцию удерживать твердой можно путем конституирования ценности и выпуском бумажных знаков в качестве трудовых денег, с точным обозначением на них трудовых единиц, периодическим установлением ценности всех производимых в обществе благ, пропорционально затраченному на их производство труду, и устройством государственных складов и государственных магазинов для реализации денег. Родбертус — государственный социалист, в то же время социалист-утопист, мечтающий о социальной гармонии между трудом и капиталом. Теоретическое обоснование мыслей, высказанных в 1837 г., Родбертус дает в ряде последующих сочинений (см. Родбертус). Как политический деятель, Родбертус был очень умеренного направления, и его С. не без основания обозначают, как С. консервативный.
Иного характера была деятельность социалиста, вышедшего из трудовых слоев, Вильгельма Вейтлинга (1808—1871). Как портной-подмастерье, Вейтлинг (см.) по обычаю немецких ремесленников старого времени перекочевывал из города в город, пока не попал в Париж, где знакомится с коммунистами и вступает с 1837 г. в „Союз справедливых“; начиная с этого времени, Вейтлинг отдает себя революционной борьбе за дело социализма; в 1838 г. он выступает с сочинением „Человечество, как оно есть и каким оно должно быть“; в 1842 г. выпускает „Гарантию гармонии и свободы“ и в 1845 г. — „Евангелие бедного грешника“. В своих сочинениях Вейтлинг находится под влиянием и Сен-Симона, и Фурье, и Кабэ; он мало оригинален в изображении будущего нового общества; он не принимает, однако, ассоциаций между трудом и капиталом (по идее Фурье) и мечтает лишь об ассоциациях труда, об ассоциациях между работниками; разделяя труд на необходимый, полезный и приятный и сохраняя принцип труда по способностям каждого, он допускает, однако, для каждого в сверхурочное время и труд приятный, идущий на создание предметов роскоши, причем этому сверхурочному труду ведется особый счет и особые записи, для продуктов этого вида труда сохраняется обмен по затраченному на них времени. Для женщин Вейтлинг не отводит места такого же, как для мужчин; в этом отношении Вейтлинг консервативен и думает, что женщина в силу своей отсталости не может участвовать в управлении будущего общества наравне с мужчинами. В планах и проектах Вейтлинга, предусматривающих даже действия в первый момент перехода к коммунистическому строю, много утопического. Вейтлинг готов действительный рычаг революции видеть в люмпен-пролетариате, в общественных отбросах; он готов выставлять лозунг „чем хуже, тем лучше“, в то же время он готов взывать к монархам о „спасении человечества и устройстве С.“; он не чужд евангельских принципов и нередко на первый план выдвигает идеи древне-христианских коммун; в конце концов, он стал даже на себя смотреть, как на пророка, на мессию, на нового Христа, пришедшего спасти человечество. В Германии деятельность Вейтлинга имела, однако, большое значение в развитии социалистич. идей, особенно среди рабочих, у которых сочинения Вейтлинга пользовались большой популярностью. Среди революционных деятелей, примыкавших близко к Вейтлингу, можно упомянуть Августа Беккера, Симона Шмидта, кроме того Германа Эвербека и Карла Шаппера, членов „Союза справедливых“, основанного в Париже в 1836 г. и преобразованного впоследствии в „Союз коммунистов“, для которого Маркс и Энгельс и написали свой знаменитый „Коммунистический Манифест“ (1847). Этот последний явился началом новой эры в истории не только немецкого С., но и в С. всех стран вообще. Эта эра характеризуется, как эпоха научного С., и по имени основоположника научного социализма, Карла Маркса, носит название эпохи марксизма. Вместе с этим утопический С. отходит в область истории. Под лозунгом марксизма, начиная со второй половины XIX в., идет основное течение социалистического движения всех народов.
На ряду с научным С., однако, XIX-ый век знает и другие разновидности С. и псевдо-С., из которых более широкое распространение получили аграрный С. и отчасти явно реакционный христианский С. нового времени. Мы здесь остановимся только на первом; о втором см. Христианский С.