В начале октября 1928 года крупными, густыми хлопьями повалил мокрый снег. Падал он и медленно таял. Он оседал на ветках тяжелым липким грузом.
Чем дальше, тем тяжелее становился груз, и деревьям стало невмоготу: они стали сгибаться под снегом.
Пошли мы с дедуш кой в сад. Вооружились метелками и лопатками.
Трудно было шагать по глубокому снегу. Он почти до колен доходил нам.
Стали мы отряхивать с веток снег.
Яблони как бы радовались освобождению: только сбросишь снег, и сразу же сучья весело расправляют свои веточки.
Снегопад продолжался.
На другой день мы опять стряхивали снег. Снегу было больше, чем накануне.
Тревож но спали мы ночь. И недаром. Когда на утро вышли в сад, глазам нашим представилась страшная картина разрушения. Повсюду уныло торчали обломанные вершины яблонь.
Беспомощно висели сучья, едва держась за ствол на необорванной коре. На стволе зияли свежие глубокие раны.
Особенно пострадали хрупкие кизерские красавицы. Они больше всех потеряли ветвей. Сильно пострадала вишня юбилейная Мичурина. Она росла широкой кроной в виде воронки.
Под тяжестью снега воронка разделилась на половины, и штамб разодрало почти до корневой шейки.
Везде стояли изувеченные, пораненные деревья.
Мы смотрели на них издали и сокрушенно вздыхали.
Снегу было столько, что подойти к ним было невозможно.
Пришлось ждать, когда стает снег.
Таял он быстро: стояла теплая погода. Дня через три от снегу не осталось и следа.
Ранней весной начал я залечивать раны. Замазывал их глиной с „коровяком", подвязывал не совсем обломавшиеся сучья, привязывал к шестам верхние сучья вместо сломанной вершины.
Но все напрасно: раны за зиму уже успели засохнуть.
Наступила опять тяжелая зима.
Рано начались сильные морозы, а снегу было мало. Когда затрещали сорокаградусные морозы, земля была покрыта легким слоем снега. Местами ветром совсем выдуло снег, и земля лежала голой.
И эта бесснежная зима погубила опять часть моих яблонь. Без теплого снежного одеяла они, израненные снеговалом, вымерзли. Погибли кизерские красавицы, мичуринские вишни, апорт, белый налив и еще не сколько яблонь.
Это были мои последние жертвы. После суровых зим мой сад, как после тяжелой болезни, начал медленно выздоравливать.