дыро о?» (кто идетъ?, или, еще вѣрнѣе, кто это есть?), по уставу принято отвѣчать: «япанджи деиль» (я не чужеземецъ).
Непріятель, конечно, сразу-же понялъ, что это отзывъ фальшивый и далъ по шлюпкѣ выстрѣлъ изъ ружья. Вслѣдъ за нимъ почти одновременно послѣдовало по такому же выстрѣлу и съ остальныхъ судовъ. Но ни одинъ изъ нихъ не попалъ въ цѣль. Тогда часовой на среднемъ суднѣ хватился за ударный снуръ 9-ти дюймового орудія. Осѣчка. Онъ второй разъ — тоже осѣчка, равно какъ и по третьему разу. На палубахъ всѣхъ трехъ судовъ, встревоженныхъ сторожевыми выстрѣлами, поднялась суматоха, и въ это-то самое время лейтенантъ Дубасовъ съ первой шлюпки нанесъ монитору ударъ правою носовою миною въ лѣвый бортъ, выше лѣвой раковины. Отъ взрыва поднялся большой водяной столбъ и вода въ ту-же минуту наполнила катеръ Дубасова. Лейтенантъ тотчасъ-же приказалъ машинисту и кочегару оставить свои мѣста и выходить изъ подъ блиндажа; но рулевой, черноморскій матросъ 1-й статьи Кисловъ, староопытный морякъ, удостовѣрилъ, что катеръ продолжаетъ еще держаться на водѣ. Тогда лейтенантъ Дубасовъ приказалъ машинисту дать полный задній ходъ, и всей командѣ откачивать изъ катера воду. Мониторъ, сильно осѣвшій кормою, все еще держался на поверхности. Тогда, по заранѣе сдѣланному условію, Дубасовъ крикнулъ ко второй шлюпкѣ:
— Шестаковъ, подходи!
Тотчасъ-же, давъ полный ходъ впередъ, лейтенантъ Шестаковъ, подъ убійственнымъ ружейнымъ и пушечнымъ огнемъ всѣхъ трехъ судовъ, нанесъ монитору второй ударъ въ тотъ же лѣвый бортъ, противъ самой середины, послѣ котораго непріятельское судно окончательно уже погрузилось въ воду.
Въ промежутокъ времени между первымъ и вторымъ ударами нашихъ минъ, продолжавшійся до десяти минутъ, всѣ наши шлюшки оставались подъ самымъ бѣглымъ, хотя и безпорядочнымъ огнемъ непріятеля и ожидали приказанія.
Лейтенантъ Шестаковъ, послѣ взрыва, запутавши свой винтъ въ обломкахъ монитора, долженъ былъ очищать его, оставаясь почти у самаго непріятельскаго борта и отстрѣливаясь изъ револьвера, съ помощью четырехъ своихъ стрѣлковъ матросовъ, отъ штуцернаго огня, направленнаго въ него съ башни погружавшагося монитора. По личному заявлению лейтенанта Шестакова, успѣшному выходу изъ этого крайне затруднительнаго положенія онъ исключительно обязанъ горячему содѣйствію, замѣчательной находчивости и энергіи лейтенанта Петрова, бывшаго самымъ дѣятельнымъ его помощникомъ во все время боя. Равнымъ образомъ, его-же
дыро о?» (кто идет?, или, еще вернее, кто это есть?), по уставу принято отвечать: «Япанджи деиль» (Я не чужеземец).
Неприятель, конечно, сразу же понял, что это отзыв фальшивый и дал по шлюпке выстрел из ружья. Вслед за ним почти одновременно последовало по такому же выстрелу и с остальных судов. Но ни один из них не попал в цель. Тогда часовой на среднем судне хватился за ударный шнур девятидюймового орудия. Осечка. Он второй раз — тоже осечка, равно как и по третьему разу. На палубах всех трех судов, встревоженных сторожевыми выстрелами, поднялась суматоха, и в это-то самое время лейтенант Дубасов с первой шлюпки нанес монитору удар правою носовою миною в левый борт, выше левой раковины. От взрыва поднялся большой водяной столб и вода в ту же минуту наполнила катер Дубасова. Лейтенант тотчас же приказал машинисту и кочегару оставить свои места и выходить из-под блиндажа; но рулевой, черноморский матрос первой статьи Кислов, староопытный моряк, удостоверил, что катер продолжает еще держаться на воде. Тогда лейтенант Дубасов приказал машинисту дать полный задний ход и всей команде откачивать из катера воду. Монитор, сильно осевший кормою, все еще держался на поверхности. Тогда, по заранее сделанному условию, Дубасов крикнул ко второй шлюпке:
— Шестаков, подходи!
Тотчас же, дав полный ход вперед, лейтенант Шестаков под убийственным ружейным и пушечным огнем всех трех судов нанес монитору второй удар в тот же левый борт, против самой середины, после которого неприятельское судно окончательно уже погрузилось в воду.
В промежуток времени между первым и вторым ударами наших мин, продолжавшийся до десяти минут, все наши шлюшки оставались под самым беглым, хотя и беспорядочным огнем неприятеля и ожидали приказания.
Лейтенант Шестаков, после взрыва запутавши свой винт в обломках монитора, должен был очищать его, оставаясь почти у самого неприятельского борта и отстреливаясь из револьвера с помощью четырех своих стрелков-матросов от штуцерного огня, направленного в него с башни погружавшегося монитора. По личному заявлению лейтенанта Шестакова, успешному выходу из этого крайне затруднительного положения он исключительно обязан горячему содействию, замечательной находчивости и энергии лейтенанта Петрова, бывшего самым деятельным его помощником во все время боя. Равным образом, его же