А ученые и мудрецы продолжали развивать основную мысль, проходившую, какъ они говорили, красною нитью черезъ все событіе, и толковали ее на разные лады. „Любовь—родоначальница жизни“, это была основная мысль, а истолковывали ее такъ: „Египетская принцесса, какъ солнечный лучъ, проникла во владѣнія болотнаго царя, и отъ ихъ встрѣчи произошелъ цвѣтокъ“…
— Я не сумѣю, какъ слѣдуетъ, передать ихъ рѣчей!—сказалъ подслушавшій эти разговоры аистъ, когда ему пришлось пересказать ихъ въ гнѣздѣ.—Они говорили такъ длинно и такъ мудрено, что ихъ сейчасъ же наградили чинами и подарками; даже лейбъ-поваръ получилъ орденъ—должно быть, за супъ!
— А ты что получилъ?—спросила аистиха.—Не слѣдовало бы имъ забывать самое главное лицо, а это—ты! Ученые-то только языкомъ трепали! Но дойдетъ еще очередь и до тебя!
Позднею ночью, когда весь дворецъ, всѣ его счастливые обитатели спали сладкимъ сномъ, не спала во всемъ домѣ лишь одна живая душа. Это былъ не аистъ,—онъ хоть и стоялъ возлѣ гнѣзда на одной ногѣ, но спалъ на стражѣ; не спала Гельга. Она вышла на террасу и смотрѣла на чистое, ясное небо, усѣянное большими, блестящими звѣздами, казавшимися ей куда больше и ярче тѣхъ, что она привыкла видѣть на сѣверѣ. Но это были тѣ же самыя звѣзды! И Гельгѣ вспомнились кроткіе глаза жены викинга и слезы, пролитыя ею надъ своею дочкой-жабой, которая теперь любовалась великолѣпнымъ звѣзднымъ небомъ на берегу Нила, вдыхая чудный весенній воздухъ. Она думала о томъ, какъ умѣла любить эта язычница, какими нѣжными заботами окружала она жалкое созданіе, скрывавшее въ себѣ подъ человѣческою оболочкой звѣриную натуру, а въ звѣриной—внушавшее такое отвращеніе, что противно было на него и взглянуть, не то что дотронуться! Гельга смотрѣла на сіяющія звѣзды и вспоминала блескъ, исходившій отъ чела убитаго христіанина, когда они летѣли вмѣстѣ надъ лѣсомъ и болотомъ. Въ ушахъ ея снова раздавались тѣ звуки и слова, которыя она слышала отъ него тогда, когда сидѣла позади него на лошади: онъ говорилъ ей о великомъ источникѣ любви, высшей любви, обнимающей всѣ поколѣнія людскія!..
Да, чего только ни было ей дано, чего она ни достигла! Дни и ночи думала Гельга о выпавшемъ на ея долю счастьѣ, созерцала свою жизнь, которая вела ее чудесными путями все
А учёные и мудрецы продолжали развивать основную мысль, проходившую, как они говорили, красною нитью через всё событие, и толковали её на разные лады. «Любовь — родоначальница жизни», это была основная мысль, а истолковывали её так: «Египетская принцесса, как солнечный луч, проникла во владения болотного царя, и от их встречи произошёл цветок»…
— Я не сумею, как следует, передать их речей! — сказал подслушавший эти разговоры аист, когда ему пришлось пересказать их в гнезде. — Они говорили так длинно и так мудрёно, что их сейчас же наградили чинами и подарками; даже лейб-повар получил орден — должно быть, за суп!
— А ты что получил? — спросила аистиха. — Не следовало бы им забывать самое главное лицо, а это — ты! Учёные-то только языком трепали! Но дойдёт ещё очередь и до тебя!
Позднею ночью, когда весь дворец, все его счастливые обитатели спали сладким сном, не спала во всём доме лишь одна живая душа. Это был не аист, — он хоть и стоял возле гнезда на одной ноге, но спал на страже; не спала Гельга. Она вышла на террасу и смотрела на чистое, ясное небо, усеянное большими, блестящими звёздами, казавшимися ей куда больше и ярче тех, что она привыкла видеть на севере. Но это были те же самые звёзды! И Гельге вспомнились кроткие глаза жены викинга и слёзы, пролитые ею над своею дочкой-жабой, которая теперь любовалась великолепным звёздным небом на берегу Нила, вдыхая чудный весенний воздух. Она думала о том, как умела любить эта язычница, какими нежными заботами окружала она жалкое создание, скрывавшее в себе под человеческою оболочкой звериную натуру, а в звериной — внушавшее такое отвращение, что противно было на него и взглянуть, не то что дотронуться! Гельга смотрела на сияющие звёзды и вспоминала блеск, исходивший от чела́ убитого христианина, когда они летели вместе над лесом и болотом. В ушах её снова раздавались те звуки и слова, которые она слышала от него тогда, когда сидела позади него на лошади: он говорил ей о великом источнике любви, высшей любви, обнимающей все поколения людские!..
Да, чего только ни было ей дано, чего она ни достигла! Дни и ночи думала Гельга о выпавшем на её долю счастье, созерцала свою жизнь, которая вела её чудесными путями всё
