мусу, вспоминаетъ о немъ и молитъ за него Творца—вѣрная душа! Она-то вотъ и можетъ разсказать тебѣ о быломъ, растолковать, о чемъ шумитъ вѣтеръ въ вѣтвяхъ старой ивы!
мусу, вспоминает о нём и молит за него Творца — верная душа! Она-то вот и может рассказать тебе о былом, растолковать, о чём шумит ветер в ветвях старой ивы!
У каждаго ключа своя исторія, и самыхъ-то ключей много: есть камергерскіе ключи, есть часовые, есть ключи св. Петра и много другихъ. Мы могли бы разсказать кое-что обо всѣхъ, но теперь разскажемъ только о ключѣ надворнаго совѣтника.
Ключъ этотъ дѣлалъ слесарь, но самому-то ключу могло показаться, что его ковалъ кузнецъ—такъ тотъ неистово колотилъ и пилилъ его. Ключъ былъ черезчуръ великъ для брючныхъ кармановъ; приходилось носить его въ сюртучномъ. Тутъ онъ частенько полеживалъ въ потемкахъ; обычное же мѣсто его было на стѣнѣ, рядомъ съ силуэтомъ, изображавшимъ совѣтника въ дѣтскомъ возрастѣ; лицо совѣтника напоминало на немъ сдобную лепешку, окруженную курчавыми волосами.
Говорятъ, что въ характерѣ и манерахъ всякаго человѣка есть нѣчто, напоминающее о созвѣздіи, подъ которымъ онъ родился, напримѣръ—о созвѣздіи „Быка“, „Дѣвы“, „Скорпіона“. Но совѣтница не ссылалась ни на одно изъ созвѣздій поименованныхъ въ календарѣ, а говорила, что мужъ ея родился подъ созвѣздіемъ „Тачки“,—его вѣчно надо было подталкивать. Отецъ толкнулъ его на службу, мать толкнула жениться, а жена дотолкала до чина надворнаго совѣтника, о чемъ, впрочемъ, никогда не проговаривалась. Она была разсудительная, честная женщина, умѣла и помолчать кстати и толкнуть во-время.
Совѣтникъ былъ господиномъ плотнымъ и довольно полнымъ—„въ пропорцію“, какъ выражался самъ. Былъ онъ также человѣкомъ начитаннымъ, добродушнымъ и къ тому же отличался „ключевою мудростью“. Смыслъ послѣдняго выраженія поймемъ потомъ. Онъ всегда былъ въ духѣ, любилъ всѣхъ людей, охотно болталъ со всѣми, и ужъ если бывало уйдетъ изъ дому, да еще безъ жены, которая вѣчно подталкивала его, то залучить его опять домой было мудрено. Ему надо было поговорить съ каждымъ встрѣчнымъ знакомымъ, а знакомыхъ у него была пропасть, такъ время-то и уходило, а дома все ждали, да ждали хозяина обѣдать.
У каждого ключа своя история, и самых-то ключей много: есть камергерские ключи, есть часовые, есть ключи св. Петра и много других. Мы могли бы рассказать кое-что обо всех, но теперь расскажем только о ключе надворного советника.
Ключ этот делал слесарь, но самому-то ключу могло показаться, что его ковал кузнец — так тот неистово колотил и пилил его. Ключ был чересчур велик для брючных карманов; приходилось носить его в сюртучном. Тут он частенько полеживал в потёмках; обычное же место его было на стене, рядом с силуэтом, изображавшим советника в детском возрасте; лицо советника напоминало на нём сдобную лепешку, окружённую курчавыми волосами.
Говорят, что в характере и манерах всякого человека есть нечто, напоминающее о созвездии, под которым он родился, например — о созвездии «Быка», «Девы», «Скорпиона». Но советница не ссылалась ни на одно из созвездий поименованных в календаре, а говорила, что муж её родился под созвездием «Тачки», — его вечно надо было подталкивать. Отец толкнул его на службу, мать толкнула жениться, а жена дотолкала до чина надворного советника, о чём, впрочем, никогда не проговаривалась. Она была рассудительная, честная женщина, умела и помолчать кстати и толкнуть вовремя.
Советник был господином плотным и довольно полным — «в пропорцию», как выражался сам. Был он также человеком начитанным, добродушным и к тому же отличался «ключевою мудростью». Смысл последнего выражения поймём потом. Он всегда был в духе, любил всех людей, охотно болтал со всеми, и уж если бывало уйдёт из дому, да ещё без жены, которая вечно подталкивала его, то залучить его опять домой было мудрено. Ему надо было поговорить с каждым встречным знакомым, а знакомых у него была пропасть, так время-то и уходило, а дома всё ждали, да ждали хозяина обедать.
