Бѣдной бабушкѣ Маргаритѣ хотѣлось выстроить хижинку на самой плотинѣ, на берегу моря. И вотъ, старшій братъ отдалъ eй всѣ обломки кирпичей, да еще нѣсколько штукъ цѣлыхъ на придачу,—онъ былъ человѣкъ добрый, даромъ что простой рабочій. Старушка сама кое-какъ слѣпила себѣ изъ кирпичей лачужку; тѣсненька она вышла, единственное оконце смотрѣло криво, дверь была слишкомъ низка, а соломенная крыша могла бы быть пригнана лучше, но все-таки въ лачужкѣ можно было укрыться отъ дождя и непогоды, а изъ оконца открывался видъ на море, бившееся о плотину. Соленые брызги частенько окачивали жалкую лачугу, но она держалась крѣпко; умеръ и тотъ, кто пожертвовалъ для нея кирпичи, а она все стояла.
Второй братъ, тотъ умѣлъ строить получше! Выйдя въ подмастерья, онъ вскинулъ котомку на спину и запѣлъ пѣсенку подмастерьевъ:
Конецъ ученью! Въ путь-дорогу |
Такъ онъ и сдѣлалъ. Вернувшись въ родной городъ и ставъ мастеромъ, онъ строилъ домъ за домомъ и застроилъ цѣлую улицу. Дома стояли крѣпко, а улица украшала собою городъ—и вотъ, всѣ эти дома выстроили въ свою очередь домикъ самому мастеру. Развѣ дома могутъ строить? А вотъ, спроси у нихъ; они-то не отвѣтятъ, но люди скажутъ: „Конечно, это улица выстроила ему домъ!“ Домикъ былъ не великъ, съ глинянымъ поломъ, но, когда мастеръ плясалъ по этому полу съ своею невѣстой, онъ заблестѣлъ, что твой паркетъ, а изъ каждаго кирпича въ стѣнѣ выскочилъ цвѣтокъ,—не хуже дорогихъ обоевъ вышло!
Да, славный это былъ домикъ и счастливая парочка! Надъ домикомъ развѣвался цеховой значокъ, а подмастерья и ученики кричали хозяину ура! Вотъ, онъ и добился кое-чего, а потомъ умеръ,—добился кое-чего еще!
Теперь очередь за архитекторомъ, третьимъ братомъ, ко-
Бедной бабушке Маргарите хотелось выстроить хижинку на самой плотине, на берегу моря. И вот, старший брат отдал eй все обломки кирпичей, да ещё несколько штук целых на придачу, — он был человек добрый, даром что простой рабочий. Старушка сама кое-как слепила себе из кирпичей лачужку; тесненька она вышла, единственное оконце смотрело криво, дверь была слишком низка, а соломенная крыша могла бы быть пригнана лучше, но всё-таки в лачужке можно было укрыться от дождя и непогоды, а из оконца открывался вид на море, бившееся о плотину. Солёные брызги частенько окачивали жалкую лачугу, но она держалась крепко; умер и тот, кто пожертвовал для неё кирпичи, а она всё стояла.
Второй брат, тот умел строить получше! Выйдя в подмастерья, он вскинул котомку на спину и запел песенку подмастерьев:
Конец ученью! В путь-дорогу |
Так он и сделал. Вернувшись в родной город и став мастером, он строил дом за домом и застроил целую улицу. Дома стояли крепко, а улица украшала собою город — и вот, все эти дома выстроили в свою очередь домик самому мастеру. Разве дома могут строить? А вот, спроси у них; они-то не ответят, но люди скажут: «Конечно, это улица выстроила ему дом!» Домик был невелик, с глиняным полом, но, когда мастер плясал по этому полу с своею невестой, он заблестел, что твой паркет, а из каждого кирпича в стене выскочил цветок, — не хуже дорогих обоев вышло!
Да, славный это был домик и счастливая парочка! Над домиком развевался цеховой значок, а подмастерья и ученики кричали хозяину ура! Вот, он и добился кое-чего, а потом умер, — добился кое-чего ещё!
Теперь очередь за архитектором, третьим братом, ко-
