дрянной, некрасивый,—говорили дѣвушки и парни, и онъ уже привыкъ не знать ни любви, ни ласки!
Такъ какъ же сынку Анны-Лизбеты жилось на бѣломъ свѣтѣ? Что выпало ему на долю?—„Не знавать ни любви, ни ласки!“
Наконецъ, его совсѣмъ сжили съ земли,—отправили въ море на утломъ суднѣ. Онъ сидѣлъ на рулѣ, а шкиперъ пилъ. Грязенъ, прожорливъ былъ мальчишка; можно было подумать, что онъ отъ роду до сыта не наѣдался! Да такъ оно и было.
Стояла поздняя осень, погода была сырая, мглистая, холодная; вѣтеръ пронизывалъ насквозь, несмотря на толстое платье, особенно на морѣ. А въ морѣ плыло однопарусное утлое судно всего съ двумя человѣками экипажа; можно даже сказать, что ихъ было всего полтора: шкиперъ, да мальчишка. Весь день стояли мглистыя сумерки, къ вечеру стало еще темнѣе; морозъ такъ и щипалъ. Шкиперъ принялся прихлебывать, чтобы согрѣться; бутылка не сходила со стола, рюмка тоже; ножка у нея была отбита, и вмѣсто нея къ рюмкѣ придѣлана деревянная, выкрашенная въ голубой цвѣтъ подставка. „Одинъ глотокъ хорошо, два еще лучше“, думалъ шкиперъ. Мальчикъ сидѣлъ на рулѣ, держась за него обѣими жесткими, запачканными въ дегтѣ руками. Некрасивъ онъ былъ: волоса жесткіе, унылый, забитый видъ… Да, вотъ каково приходилось сынишкѣ землекопа, по церковнымъ книгамъ—Анны-Лизбеты.
Вѣтеръ рѣзалъ волны по-своему, судно по-своему! Парусъ надулся, вѣтеръ подхватилъ его, и судно понеслось стрѣлою… Сырость, мгла… Но этимъ еще не кончилось! Стопъ!.. Что такое? Что за толчокъ? Отчего судно взметнулось? Что случилось? Вотъ оно завертѣлось… Что это, хлынулъ ливень, обдало судно волною?.. Мальчикъ-рулевой вскрикнулъ: „Господи Іисусе!“ Судно налетѣло на огромный подводный камень и погрузилось въ воду, какъ старый башмакъ въ канаву, потонуло „со всѣми людьми и мышами“, какъ говорится. Мышей-то на немъ было много, а людей всего полтора человѣка: шкиперъ, да сынишка землекопа. Никто не видалъ крушенія, кромѣ крикливыхъ чаекъ и рыбъ морскихъ, да и тѣ ничего не разглядѣли хорошенько, испуганно метнувшись въ сторону, когда вода съ такимъ шумомъ ворвалась въ затонувшее судно. И затонуло-то оно всего на какую-нибудь сажень! Экипажъ былъ похороненъ, на поверхность всплыла только рюмка съ голубою деревянною
дрянной, некрасивый, — говорили девушки и парни, и он уже привык не знать ни любви, ни ласки!
Так как же сынку Анны-Лизбеты жилось на белом свете? Что выпало ему на долю? — «Не знавать ни любви, ни ласки!»
Наконец, его совсем сжили с земли, — отправили в море на утлом судне. Он сидел на руле, а шкипер пил. Грязен, прожорлив был мальчишка; можно было подумать, что он отроду досыта не наедался! Да так оно и было.
Стояла поздняя осень, погода была сырая, мглистая, холодная; ветер пронизывал насквозь, несмотря на толстое платье, особенно на море. А в море плыло однопарусное утлое судно всего с двумя человеками экипажа; можно даже сказать, что их было всего полтора: шкипер, да мальчишка. Весь день стояли мглистые сумерки, к вечеру стало ещё темнее; мороз так и щипал. Шкипер принялся прихлёбывать, чтобы согреться; бутылка не сходила со стола, рюмка тоже; ножка у неё была отбита, и вместо неё к рюмке приделана деревянная, выкрашенная в голубой цвет подставка. «Один глоток хорошо, два ещё лучше», думал шкипер. Мальчик сидел на руле, держась за него обеими жёсткими, запачканными в дёгте руками. Некрасив он был: волоса жёсткие, унылый, забитый вид… Да, вот каково приходилось сынишке землекопа, по церковным книгам — Анны-Лизбеты.
Ветер резал волны по-своему, судно по-своему! Парус надулся, ветер подхватил его, и судно понеслось стрелою… Сырость, мгла… Но этим ещё не кончилось! Стоп!.. Что такое? Что за толчок? Отчего судно взметнулось? Что случилось? Вот оно завертелось… Что это, хлынул ливень, обдало судно волною?.. Мальчик-рулевой вскрикнул: «Господи Иисусе!» Судно налетело на огромный подводный камень и погрузилось в воду, как старый башмак в канаву, потонуло «со всеми людьми и мышами», как говорится. Мышей-то на нём было много, а людей всего полтора человека: шкипер, да сынишка землекопа. Никто не видал крушения, кроме крикливых чаек и рыб морских, да и те ничего не разглядели хорошенько, испуганно метнувшись в сторону, когда вода с таким шумом ворвалась в затонувшее судно. И затонуло-то оно всего на какую-нибудь сажень! Экипаж был похоронен, на поверхность всплыла только рюмка с голубою деревянною
