это другой вопрос — обозначают словом притязание, обращенное в суд ходатайство истца решить дело в его пользу[1].
b) Далее под словом «притязание» понимают настояшее правомочие одного лица требовать от другого известное действие или бездействие[2].
При этом между приверженцами понятия притязания происходит горячий спор; вопрос в том, следует ли понимать под притязанием только право на предоставление чего-либо со стороны известного лица, или же притязания могут вытекать и из абсолютных прав, напр., права собственности, отношений семейственного права, даже в том случае, если никто их не нарушает. Другими словами, могут ли притязания направляться «против любого лица», требуя воздержания от всякого их нарушения[3].
3. Характер притязания определяется его предметом: оно содержит в себе известное домогательство. Права индивидуализируются, главным образом, по их основанию. Одно и то же притязание может покоиться на различных исковых основаниях,
- ↑ Fischer: Recht und Rechtschutz, 1889, стр. 64. См. еще Wach: Civilprocessrecht, т. 1, стр. 293.
- ↑ Довольно правильно различает Regelsberger, т. 1, § 52, „действительное“ (actuelles) и „потенциальное“ (potentielles) притязание.
- ↑ Brinz, т. 1, стр. 252, утверждает, что „не может представить себе притязание без определенного лица, на которое оно направлялось бы“. Иначе Windscheid, т. 1, § 43. Он допускает притязания, направленные против „всякого“, но „не против никого“. Это — так наз. вещные притязания, не ограниченные известным обязанным лицом. На этом основании всякий собственник мог бы предъявить притязание ко всем гражданам всего мира, чтобы они не нарушали его вещного права. Виндшейд говорит, что притязание удовлетворено до тех пор, пока действительно существует, требуемое им фактическое состояние. В силу того, что оно удовлетворено, оно не подлежит действию давности. Thon: Rechtsnorm, стр. 159, пытается опровергнуть воззрение Виндшейда. Он находит признание такого притязания против любого человека произвольным и ошибочным, и это верно. Но дело в том, что подобное суждение могут высказывать лишь те, которые смотрят на вещное право, как на право непосредственного господства над вещью; ср. выше § 22, прим. 5. При таком взгляде нет, конечно, никакой надобности в признании притязания против бесчисленного множества, которое может и не знать ничего ни о нас, ни о нашем праве, да вряд ли когда-либо узнает. Кто же, подобно Тону, видит сущность вещного права в юридической защите против пользования вещью со стороны третьих лиц, тот должен естественно прийти к понятию притязания против всех и каждого. Исходя из этой точки зрения, Bierling: Kritik, т. 2, стр. 176 снова стал защищать этот взгляд. См. еще Leonhard: Zeitschrift für Civilprocess, т. 15, стр. 327; Gierke: Deutsches Privatrecht, т. 1, § 29, стр. 258.
