преданностью служить будемъ. Въ заключеніе государь сказалъ, взявшись правою рукою за генералъ-адъютантскій аксельбантъ:
„Я считаю однимъ изъ счастливѣйшихъ дней моей жизни тотъ, въ который я получилъ этотъ аксельбантъ, и потому сохраню его навсегда“.
Въ 11 часовъ государь со всѣмъ императорскимъ домомъ, за исключеніемъ вдовствующей императрицы, оставшейся въ своихъ покояхъ по нездоровью, пошелъ чрезъ залы Зимняго дворца, наполненныя знатными обоего пола особами (какъ тогда еще писали въ камерфурьерскихъ объявленіяхъ) въ большую дворцовую церковь, гдѣ послѣ литургіи гр. Панинъ (министръ юстиціи) прочиталъ манифестъ, которымъ государь объявилъ своему народу о своемъ восшествіи на прародительскій престолъ, и наконецъ присягу, во время чтенія которой еще не присягнувшіе стояли съ поднятою правою рукою. Всѣ дамы, во время этого выхода, отличавшагося необыкновенною торжественностью и совершеннымъ безмолвіемъ, были въ бѣлыхъ платьяхъ и напоминали большой выходъ друидовъ въ Нормѣ.
Дежурство мое въ этотъ первый день новаго царствованія было для меня ужасно грустнымъ, не смотря на то, что не было такъ монотонно, какъ прежнія дежурства. Оставаясь цѣлый день во дворцѣ, я еще разъ ходилъ въ кабинетъ покойнаго государя, предварительно убѣдившись, что тамъ никого не было! Это было передъ вечеромъ; покойникъ лежалъ, по прежнему, на желѣзной кровати, но уже былъ покрытъ параднымъ покрываломъ, и что меня поразило: я нашелъ его черты совсѣмъ измѣнившимися. Утромъ, т. е. нѣсколько минутъ послѣ смерти, я замѣтилъ на лицѣ государя выраженіе утомленія и страданія, вечеромъ, напротивъ, я засталъ лице спокойное, съ той улыбкой, которая придавала, при жизни покойнаго Николая Павловича, особенную прелесть его правильнымъ чертамъ. Сегодня, конечно, никто не заподозритъ меня въ лести, да кто же и льститъ покойникамъ? а потому я положительно утверждаю, что я никогда не видѣлъ ничего прелестнѣе, прекраснѣе лица государя вечеромъ 19-го февраля, т. е. за нѣсколько часовъ до той минуты, когда, предоставленное неопытнымъ врачамъ, тѣло покойнаго было обезображено, а лице искажено неудавшимся бальзамированіемъ.
Вечеромъ, государь Александръ Николаевичъ принималъ
