разъ право: ты все таки вредилъ бы мнѣ — моимъ словомъ!»
Такъ говорилъ Заратустра; и онъ посмотрѣлъ на большой городъ, вздохнулъ и долго молчалъ. Наконецъ онъ такъ говорилъ:
«Мнѣ противенъ также этотъ большой городъ, а не только этотъ шутъ. И здѣсь, и тамъ нечего улучшать, нечего ухудшать!
Горе этому большому городу! — И мнѣ хотѣлось бы уже видѣть огненный столбъ, въ которомъ сгоритъ онъ!
Ибо такіе огненные столбы должны предшествовать великому полдню. Но всему свое время и своя собственная судьба.
Но такое поученіе даю я тебѣ, шутъ, на прощаніе: гдѣ нельзя уже любить, тамъ нужно — пройти мимо!»
Такъ говорилъ Заратустра и прошелъ мимо шута и большого города.
«Ахъ, все уже поблекло и отцвѣло, что еще недавно зеленѣло и пестрѣло на этомъ лугу? И сколько меду надежды уносилъ я отсюда въ своей улей!
Всѣ эти юныя сердца уже состарились — и даже не состарились! только устали, опошлились и успокоились: — они называютъ это «мы опять стали набожны».
Еще недавно видѣлъ я ихъ на разсвѣтѣ, идущими на смѣлыхъ ногахъ: но ихъ ноги познанія устали, и теперь бранятъ они даже свою утреннюю смѣлость!
раз право: ты всё-таки вредил бы мне — моим словом!»
Так говорил Заратустра; и он посмотрел на большой город, вздохнул и долго молчал. Наконец он так говорил:
«Мне противен также этот большой город, а не только этот шут. И здесь, и там нечего улучшать, нечего ухудшать!
Горе этому большому городу! — И мне хотелось бы уже видеть огненный столб, в котором сгорит он!
Ибо такие огненные столбы должны предшествовать великому полдню. Но всему свое время и своя собственная судьба.
Но такое поучение даю я тебе, шут, на прощание: где нельзя уже любить, там нужно — пройти мимо!»
Так говорил Заратустра и прошел мимо шута и большого города.
«Ах, всё уже поблекло и отцвело, что еще недавно зеленело и пестрело на этом лугу? И сколько меду надежды уносил я отсюда в своей улей!
Все эти юные сердца уже состарились — и даже не состарились! только устали, опошлились и успокоились: — они называют это «мы опять стали набожны».
Еще недавно видел я их на рассвете, идущими на смелых ногах: но их ноги познания устали, и теперь бранят они даже свою утреннюю смелость!
