ралъ себя, — по моему, онъ великій любящій и великій презирающій.
Никого еще не встрѣчалъ я, кто бы глубже презиралъ себя: а это и есть высота. Горе, быть можетъ, это былъ высшій человѣкъ, чай крикъ я слышалъ?
— Я люблю великихъ презирающихъ. Но человѣкъ есть нѣчто, что должно превзойти».
Когда Заратустра покинулъ самаго безобразнаго человѣка, ему стало холодно и онъ почувствовалъ себя одинокимъ; ибо много холоднаго и одинокаго пронеслось по чувствамъ его, такъ что члены его холодѣли. Но поднимаясь все дальше и дальше, по го рамъ и долинамъ, миновавъ зеленыя пастбища и пустое, каменистое русло, гдѣ прежде нетерпѣливый ручей пролагалъ сабѣ ложа: ему сразу стало теплѣе, и сердце его укрѣпилось.
«Что со мной? спросилъ онъ себя, что-то теплое и живое подкрѣпляетъ меня, оно должно быть вблизи отъ меня,
Уже я не такъ одинокъ, невѣдомые спутники и братья бродятъ вокругъ меня, ихъ теплое дыханіе волнуетъ мнѣ душу».
Осматриваясь кругомъ и ища утѣшителей въ одиночествѣ твоемъ, онъ увидѣлъ коровъ, столпившихся на возвышсніи; ихъ близость и запахъ согрѣли сердца его. Повидимому, эти коровы внимательно слушали
рал себя, — по моему, он великий любящий и великий презирающий.
Никого еще не встречал я, кто бы глубже презирал себя: а это и есть высота. Горе, быть может, это был высший человек, чай крик я слышал?
— Я люблю великих презирающих. Но человек есть нечто, что должно превзойти».
Когда Заратустра покинул самого безобразного человека, ему стало холодно и он почувствовал себя одиноким; ибо много холодного и одинокого пронеслось по чувствам его, так что члены его холодели. Но поднимаясь всё дальше и дальше, по го рам и долинам, миновав зеленые пастбища и пустое, каменистое русло, где прежде нетерпеливый ручей пролагал сабе ложа: ему сразу стало теплее, и сердце его укрепилось.
«Что со мной? спросил он себя, что-то теплое и живое подкрепляет меня, оно должно быть вблизи от меня,
Уже я не так одинок, неведомые спутники и братья бродят вокруг меня, их теплое дыхание волнует мне душу».
Осматриваясь кругом и ища утешителей в одиночестве твоем, он увидел коров, столпившихся на возвышснии; их близость и запах согрели сердца его. По-видимому, эти коровы внимательно слушали
