твои отцы, воинъ? Были-ли они сынами могучаго? Печаль, какъ ночь, сойдетъ на твоя родные потоки. Ты палъ въ юности".
«Мои отцы», возразилъ чужестранецъ, «были изъ могучаго рода, но они не будутъ опечалены — моя слава исчезла, какъ туманъ утра. Высоко поднимаютса стѣны на берегахъ Дувранны и видятъ свои мшистыя башни въ потокѣ; позади ннхъ подымаются скалы съ наклоненными соснами. Ты можешь видѣть это издали. Тамъ живетъ мой брать. Онъ славеяъ въ битвахъ. Отдай ему этотъ свѣтящійся шлемъ». Шлемъ выпалъ изъ рукъ Голя: это была раненая Ойтона. Она вооружилась въ пещерѣ и вышла, ища смерти[1]. Ея отяжелѣвшія вѣки полузакрыты; кровь струится изъ раны.
«Сынъ Морни», сказала она, «приготовь тѣсную могилу: сонъ разростаясь, какъ мракъ, овладѣваетъ моей душой. Глаза Ойтоны туманны. О, еслибъ я оставалась въ Дувраннѣ! Въ прекрасномъ сіяніи моей славы годы мои текли-бы въ радости. Дѣвы привѣтствовали-бы мои шаги. Но я пала въ юности, сынъ Морни. Мой отецъ застыдится въ своемъ жилищѣ». Она упала блѣдная на утесъ Троматона. Печальный воинъ воздвигъ ея могилу. Онъ вервулся въ Морвенъ, и мы видѣли сумрачность его души. Оссіанъ взялъ арфу въ честь Ойтоны. Свѣтъ вервулся на лицо Голя, но онъ вздыхалъ иногда среди своихъ друзей, какъ вѣтеръ проносится рѣдкими взмахами крыльевъ послѣ затихшей бури.
- ↑ Опять мотивъ переодѣвавія дѣвушки въ воина.
