питайте ихъ душу какими угодно науками, соображаясь съ частною цѣлію разцвѣтающей жизни: однакожь помните, что всѣ свѣденія и науки надобно увѣнчивать одною общею добродѣтелію и соединять у одной общей цѣли. Эта добродѣтель — мудрость, эта цѣль — знаніе добра и зла. Такимъ образомъ всѣ показанные разговоры Платона суть истолкованія одного Протагора: въ нихъ предметъ его раздробляется на части и каждая часть, посредствомъ подробнѣйшаго анализа, возводится къ значенію высшему, благороднѣйшему.
Рядъ частныхъ иѳическихъ бесѣдъ я начинаю Лахесомъ, не потому, что будто бы Лахесъ, какъ утверждаетъ Шлейермахеръ, есть дополненіе къ Протагору, но потому, что онъ болѣе другихъ сходенъ съ послѣднимъ въ характерѣ изслѣдованія предмета.
Предметъ этого разговора есть мужество. Лизимахъ и Мелисіасъ, сыновья великихъ мужей на воинскомъ поприщѣ, признаются, что воспитаніе ихъ было упущено, что они далеко отстали отъ родителей и, чувствуя это, хотятъ доставить своимъ дѣтямъ самое лучшее образованіе, только не знаютъ, въ чемъ должно состоять оно, недоумѣваютъ, полезно ли въ этомъ отношеніи искуство сражаться въ полномъ вооруженіи, и для того просятъ совѣта у Никіаса и Лахеса. Никіасъ и Лахесъ начинаютъ совѣтовать, но, не имѣя въ основаніи своихъ мнѣній никакого твердаго, положительнаго начала, вступаютъ въ безполезный, ни къ чему неведущій споръ. Наконецъ въ бесѣдѣ ихъ принимаетъ участіе Сократъ и сообщаетъ ей философскій характеръ. «Если дѣло идетъ о воспитаніи дѣтей, говоритъ онъ; то надобно разсуждать не объ искуствѣ сражаться въ полномъ вооруженіи, а объ образованіи душъ, и прежде изслѣдовать, способенъ ли кто нибудь образовать ихъ». Такъ какъ съ понятіемъ о дѣйствованіи оружіемъ, стоитъ въ ближайшей связи понятіе о мужествѣ; то должно напередъ разсмотрѣть, «разумѣемъ ли мы, что такое мужество, и знаемъ ли какъ оно пріобрѣтается?» Сократъ предполагаетъ рѣшить оба эти вопроса одинъ
питайте их душу какими угодно науками, соображаясь с частною целью расцветающей жизни: однако ж помните, что все сведения и науки надобно увенчивать одною общею добродетелию и соединять у одной общей цели. Эта добродетель — мудрость, эта цель — знание добра и зла. Таким образом все показанные разговоры Платона суть истолкования одного Протагора: в них предмет его раздробляется на части и каждая часть, посредством подробнейшего анализа, возводится к значению высшему, благороднейшему.
Ряд частных ифических бесед я начинаю Лахесом, не потому, что будто бы Лахес, как утверждает Шлейермахер, есть дополнение к Протагору, но потому, что он более других сходен с последним в характере исследования предмета.
Предмет этого разговора есть мужество. Лизимах и Мелисиас, сыновья великих мужей на воинском поприще, признаются, что воспитание их было упущено, что они далеко отстали от родителей и, чувствуя это, хотят доставить своим детям самое лучшее образование, только не знают, в чём должно состоять оно, недоумевают, полезно ли в этом отношении искусство сражаться в полном вооружении, и для того просят совета у Никиаса и Лахеса. Никиас и Лахес начинают советовать, но, не имея в основании своих мнений никакого твердого, положительного начала, вступают в бесполезный, ни к чему неведущий спор. Наконец в беседе их принимает участие Сократ и сообщает ей философский характер. «Если дело идет о воспитании детей, говорит он; то надобно рассуждать не об искусстве сражаться в полном вооружении, а об образовании душ, и прежде исследовать, способен ли кто-нибудь образовать их». Так как с понятием о действовании оружием, стоит в ближайшей связи понятие о мужестве; то должно наперед рассмотреть, «разумеем ли мы, что такое мужество, и знаем ли как оно приобретается?» Сократ предполагает решить оба эти вопроса один
