вать его неопустительнымъ дѣленіемъ принявшей его части, пока не поймаемъ. Въ самомъ дѣлѣ, ни этотъ, ни иной какой родъ никогда не похвалится, что онъ ушелъ, если такимъ способомъ можно бываетъ доходить черезъ каждое и до всего.
Теэт. Ты говоришь хорошо; такъ и надобно дѣлать.
Ин. Продолжая пройденный путь дѣленія, я и теперь ясно D. вижу два вида подражательности[1]: но въ которомъ изъ нихъ скрывается искомая нами идея, — узнать это, кажется; нахожу себя еще не въ силахъ.
Теэт. Да ты сперва скажи и раздѣли намъ, на какіе два вида указываешь.
Ин. Въ подражательности я усматриваю одно — искусство уподобительное. Оно дѣйствуетъ особенно тогда, когда кто, по размѣрамъ образца, отдѣлываетъ произведеніе подражательное, имѣя въ виду долготу, широту, глубину, и сверхъ того оттѣняя каждую часть приличными ей красками.E.
Теэт. Что же? развѣ не такое что либо берутся дѣлать и всѣ подражатели?
Ин. Не такое — по крайней мѣрѣ тѣ, которые оттискиваютъ или живописуютъ что нибудь изъ предметовъ величественныхъ. Вѣдь если бы они прекраснымъ вещамъ сообщали истинный размѣръ, то высшія изъ нихъ явились бы, знаешь, меньше надлежащаго, а низшія — больше; потому 236. что первыя видимы бываютъ нами издали, а послѣднія вблизи.
Теэт. Конечно.
- ↑ Элейскій иностранецъ различаетъ два вида подражательности: одинъ — εἰκαστικὴν, другой — φανταστικὴν. Первый — тотъ, въ которомъ подражатель старается вѣрно схватить самый образъ подлинника, такъ что удерживаетъ и размѣры его, и пропорціи, и цвѣта̀, и если что позволяетъ себѣ измѣнить въ немъ, то развѣ масштабъ. Отъ этого вида подражательности отличается другой — φανταστική, который не останавливается на чертахъ предмета, принадлежащихъ ему по природѣ, но дѣйствуетъ свободнѣе, такъ что производитъ изображенія смотря по избранной точкѣ зрѣнія и по законамъ оптики. О перспективномъ и оптическомъ искусствѣ древнихъ пишетъ Bottiger, въ книгѣ: Aldobrandinische Hochzeit, p. 20, и Archeol. Picturae p. 310; Schneider, ad Eclogg. physicc. p. 264 sqq.
вать его неопустительным делением принявшей его части, пока не поймаем. В самом деле, ни этот, ни иной какой род никогда не похвалится, что он ушел, если таким способом можно бывает доходить через каждое и до всего.
Теэт. Ты говоришь хорошо; так и надобно делать.
Ин. Продолжая пройденный путь деления, я и теперь ясно D. вижу два вида подражательности[1]: но в котором из них скрывается искомая нами идея, — узнать это, кажется; нахожу себя еще не в силах.
Теэт. Да ты сперва скажи и раздели нам, на какие два вида указываешь.
Ин. В подражательности я усматриваю одно — искусство уподобительное. Оно действует особенно тогда, когда кто, по размерам образца, отделывает произведение подражательное, имея в виду долготу, широту, глубину, и сверх того оттеняя каждую часть приличными ей красками.E.
Теэт. Что же? разве не такое что-либо берутся делать и все подражатели?
Ин. Не такое — по крайней мере те, которые оттискивают или живописуют что-нибудь из предметов величественных. Ведь если бы они прекрасным вещам сообщали истинный размер, то высшие из них явились бы, знаешь, меньше надлежащего, а низшие — больше; потому 236. что первые видимы бывают нами издали, а последние вблизи.
Теэт. Конечно.
——————
- ↑ Элейский иностранец различает два вида подражательности: один — εἰκαστικὴν, другой — φανταστικὴν. Первый — тот, в котором подражатель старается верно схватить самый образ подлинника, так что удерживает и размеры его, и пропорции, и цвета̀, и если что позволяет себе изменить в нём, то разве масштаб. От этого вида подражательности отличается другой — φανταστική, который не останавливается на чертах предмета, принадлежащих ему по природе, но действует свободнее, так что производит изображения смотря по избранной точке зрения и по законам оптики. О перспективном и оптическом искусстве древних пишет Bottiger, в книге: Aldobrandinische Hochzeit, p. 20, и Archeol. Picturae p. 310; Schneider, ad Eclogg. physicc. p. 264 sqq.
