Простите, вершины скалистыя горъ,
10 Долинъ изумрудныхъ цвѣтущій просторъ!
Простите, поляны и рощи мои,
Простите, потоковъ шумящихъ струи!..
Я сердцемъ—въ родимыхъ шотландскихъ горахъ;
Я мчусь, забывая опасность и страхъ,
15 За дикимъ оленемъ, за ланью лѣсной,—
Гдѣ бъ ни былъ, я—сердцемъ въ отчизнѣ родной.
Простите, вершины скалистые гор,
10 Долин изумрудных цветущий простор!
Простите, поляны и рощи мои,
Простите, потоков шумящих струи!..
Я сердцем — в родимых шотландских горах;
Я мчусь, забывая опасность и страх,
15 За диким оленем, за ланью лесной, —
Где б ни был, я — сердцем в отчизне родной.
Чѣмъ прекраснѣй она и нѣжнѣе
На высокомъ и тонкомъ стеблѣ—
Тѣмъ грозой налетѣвшей сильнѣе
Пригибаетъ лилею къ землѣ.
5 Чѣмъ отраднѣй съ зарею румяной
Пѣсня птички въ лазури звенитъ—
Тѣмъ вѣрнѣй надъ добычей желанной
Черной точкою ястребъ кружитъ.
И чѣмъ дальше отъ насъ совершенство—
10 Тѣмъ къ себѣ неотступнѣй влечетъ;
Величайшее въ мірѣ блаженство—
Величайшее горе несетъ.
Чем прекрасней она и нежнее
На высоком и тонком стебле —
Тем грозой налетевшей сильнее
Пригибает лилею к земле.
5 Чем отрадней с зарёю румяной
Песня птички в лазури звенит —
Тем верней над добычей желанной
Чёрной точкою ястреб кружит.
И чем дальше от нас совершенство —
10 Тем к себе неотступней влечёт;
Величайшее в мире блаженство —
Величайшее горе несёт.
Прекрасна ты, въ томъ нѣтъ и спору.
Я жаждалъ бы твоей любви,
Когда бъ ты милости свои
Не расточала безъ разбору.
5 И кто увлечь тебя не могъ
И обмануть готовой сказкой?
Ты—словно вешній вѣтерокъ,
Дарящій всѣхъ своею лаской!
Взгляни на розу: межъ листвой
10 Она скрывается отъ взора,
Небрежной сорвана рукой,
Она увянетъ слишкомъ скоро.
Ты, къ наслажденію стремясь,
Цвѣтешь такою же красою,
15 Но дерзкой сорвана рукою,
Погибнешь, брошенная въ грязь!
Прекрасна ты, в том нет и спору.
Я жаждал бы твоей любви,
Когда б ты милости свои
Не расточала без разбору.
5 И кто увлечь тебя не мог
И обмануть готовой сказкой?
Ты — словно вешний ветерок,
Дарящий всех своею лаской!
Взгляни на розу: меж листвой
10 Она скрывается от взора,
Небрежной сорвана рукой,
Она увянет слишком скоро.
Ты, к наслаждению стремясь,
Цветёшь такою же красою,
15 Но дерзкой сорвана рукою,
Погибнешь, брошенная в грязь!
Мнѣ снилась долина, залитая блескомъ,
Весенняго полдня краса,
И рѣчка, бѣгущая съ радостнымъ плескомъ,
И пташекъ лѣсныхъ голоса.
5 Но вдругъ отдаленнаго грома угрозы,
Какъ стонъ пронеслись въ тишинѣ,
И вѣтви склонивъ, зашумѣли березы,
Грозя потемнѣвшей волнѣ…
Такъ было и въ жизни со мною когда-то:
10 Весенняго полдня лазурь
Смѣнили собою въ минуту заката—
Порывы суровые бурь.
Развѣяли бурные вихри собою
Цвѣтущее счастье мое.
15 И все жъ устоялъ я, какъ дубъ подъ грозою,
И грудью встрѣчаю ее.
Мне снилась долина, залитая блеском,
Весеннего полдня краса,
И речка, бегущая с радостным плеском,
И пташек лесных голоса.
5 Но вдруг отдалённого грома угрозы,
Как стон пронеслись в тишине,
И ветви склонив, зашумели берёзы,
Грозя потемневшей волне…
Так было и в жизни со мною когда-то:
10 Весеннего полдня лазурь
Сменили собою в минуту заката —
Порывы суровые бурь.
Развеяли бурные вихри собою
Цветущее счастье моё.
15 И всё ж устоял я, как дуб под грозою,
И грудью встречаю её.
