Исполненной всѣхъ тѣхъ проклятій горькихъ,
240 Которыя сорваться могутъ съ устъ
У голода, безумья, и страданья;
Наемные бандиты, что, тирана
Храня, его враговъ изъ-за угла
Предательскимъ ударомъ убиваютъ,—
Отводъ для глазъ, когда испуганъ онъ:
Отверженцы людей, подонки грязи,
Услужливая мерзость сточныхъ трубъ;
У нихъ въ сердцахъ холодныхъ вмѣстѣ слиты
Невѣжество и чванство, ложь и грубость,
250 И все, что низко, подло, что лишь можетъ
Быть зажженно незнаніемъ добра
И яростью слѣпой самопрезрѣнья;
Ихъ окружаютъ почестью, богатствомъ,
И отсылаютъ дѣлать дѣло ихъ.
Чума, что гдѣ-нибудь въ странѣ восточной
Угрюмую побѣду торжествуетъ,
Губительна не такъ. Они играютъ
Со звономъ денегъ, съ обѣщаньемъ славы,
И вотъ ужь юность сдавлена неволей,
260 И слишкомъ поздно видитъ жалкій рокъ,
И лишь тогда раскаянье узнаетъ,
Когда ея суровый приговоръ
Запечатлѣнъ и золотомъ и кровью.
Есть и еще прислужники тирана:
Тѣ, что ловить умѣютъ правосудье
Тенетами закона; каждый мигъ
Слабѣйшаго они тѣснить готовы;
И правое, неправое всегда
Они опредѣляютъ суммой платы,
270 Надъ честностью людскою издѣваясь,
Они и рвутъ ее и нагло топчутъ,
И, въ мишуру одѣта, честь сидитъ
За тѣмъ прилавкомъ, гдѣ торгуютъ правдой.
А тамъ еще сѣдые лицемѣры;
Безъ чаяній, безъ страсти, безъ любви.
Исполненной всех тех проклятий горьких,
240 Которые сорваться могут с уст
У голода, безумья, и страданья;
Наемные бандиты, что, тирана
Храня, его врагов из-за угла
Предательским ударом убивают, —
Отвод для глаз, когда испуган он:
Отверженцы людей, подонки грязи,
Услужливая мерзость сточных труб;
У них в сердцах холодных вместе слиты
Невежество и чванство, ложь и грубость,
250 И всё, что низко, подло, что лишь может
Быть зажженно незнанием добра
И яростью слепой самопрезренья;
Их окружают почестью, богатством,
И отсылают делать дело их.
Чума, что где-нибудь в стране восточной
Угрюмую победу торжествует,
Губительна не так. Они играют
Со звоном денег, с обещаньем славы,
И вот уж юность сдавлена неволей,
260 И слишком поздно видит жалкий рок,
И лишь тогда раскаянье узнает,
Когда её суровый приговор
Запечатлен и золотом и кровью.
Есть и еще прислужники тирана:
Те, что ловить умеют правосудье
Тенетами закона; каждый миг
Слабейшего они теснить готовы;
И правое, неправое всегда
Они определяют суммой платы,
270 Над честностью людскою издеваясь,
Они и рвут ее и нагло топчут,
И, в мишуру одета, честь сидит
За тем прилавком, где торгуют правдой.
А там еще седые лицемеры;
Без чаяний, без страсти, без любви.
